Представляем вашему вниманию оценки и комментарии Ольги Корзовой http://stihi.ru/avtor/rjabina1
Думала я, думала и, наконец, придумала… Более-менее доработанным стихотворением считаю текст, представленный под № 12. Над всем прочим надо работать. Или не работать. Это как захочет авторская левая нога. Всё, что думаю о стихах, написала в комментариях к ним. Право авторов – соглашаться или не соглашаться.
Расставила по местам, но очень условно. Не люблю табели о рангах. Да и, как уже говорила, выделить что-то трудно.
№ 1. Колыбельная
Все игрушки – по местам. В комнате темно.
Вновь, на цыпочки привстав, ночь глядит в окно.
Месяц блёстки расплескал в тишину дворов,
и спешит ко всем, кто мал, фея добрых снов.
Спи, малыш, так плохо снам, если сны ничьи.
В них зимой живёт весна и журчат ручьи.
Парусам поют ветра, выбрав свой маршрут,
и до самого утра сказки в гости ждут.
Спи, мой ангел озорной, навсегда с тобой
теплота души родной и моя любовь.
Ты всю нежность этих строк в сердце сохрани.
Скоро вырастешь, сынок, – будешь петь своим…
Мало своего. Банальные рифмы. Отягощено ненужными для колыбельной синтаксическими конструкциями: придаточными предложениями, деепричастными оборотами. Нельзя столь скучным языком – одна «теплота души родной» чего стоит! – говорить с детьми, даже совсем маленькими.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 2. Хроника предрассветной тишины
Покуда в окна грузится рассвет,
так странно понимать, что мир реален,
и состоит из коридоров, спален...
Перезагрузка – и тебя в нём нет.
У времени остекленевший взгляд.
Как Заводная Птица Мураками,
оно сверлит холодными зрачками,
прищурясь через мутный циферблат.
В глубинах пересохшей немоты,
как в недрах позабытого колодца,
гортанным всхлипом эхо захлебнётся,
но не подаст ему никто воды.
Утратят мегапиксельность огни
в формате ночи, и, вдохнув прохладу,
вдруг осознаешь, как же мало надо,
и выдохнешь: "Спаси и сохрани..."
Закрыть ключом скрипичным тишину
имеются весомые мотивы.
Солирует с апломбом соул-дивы
собака на поблекшую луну.
Очнётся чутких клавиш звукоряд,
разбуженный одним прикосновеньем –
по чёрно-белым воспарив ступеням,
аккорды света небо покорят.
Замедлен механизма гулкий ход
пружиной износившегося мира...
Но вдруг в гипотетичности эфира
тебя услышит кто-то и поймёт?
Подходит время отвечать за всё
на острие сюжетного накала...
...И Бог тебя простит, вздохнув устало,
и, может быть, в который раз спасёт...
Мысль не нова. Попытка выразить её по-новому, на мой взгляд, не удалась. Не спасли ни «мегапиксельность огней в формате ночи», ни «гипотетичность эфира», ни Мураками, который нынче только из чайника не лезет.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 3. Чашка за чашкой
Чашка за чашкой.
– Пей чай.
– Пью чай.
Скоро рассвет, да не скоро день.
Мёдом ли, ядом твоё "скучай",
долькой лимона тонет в воде.
Ночью нет туши, и слёзы чисты.
Ногтем упорно давлю жучков.
Хруст режет ухо.
– Простишь?
– Простил.
Часто терять навсегда – легко.
Дым слишком горек, а пепел сер,
наши пути не ведут на юг.
Я опоздала – ты не успел,
Мы захлебнулись моим "люблю".
– Йод прямо в раны не лей.
– Не лью.
Лучше сожми, перекрой поток.
Жжёт где-то слева...
А там в раю
скоропостижно скончался бог.
Надуманно. Не вижу чувства, только перечень попыток его выражения. Внимание акцентируется не на «мы захлебнулись моим "люблю", а на туше, жучках, скоропостижно скончавшемся боге. Всё вышеназванное влечёт за собой снижение и уничтожение всяких эмоций. Кстати, бога-то за что?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 4. Кто спорил
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено только на юг?
Владимир Семёнович Высоцкий
Тот, кто спорил с судьбой, выбиваясь из сил,
Подставляя лицо всем ветрам, как мишень,
И назло всем врагам по теченью не плыл,
Тот один в поле воин и воин в душе.
Выбирал преднамеренно север – не юг
По разметкам полярных медведей и сов,
И у сильных не брал он подачек из рук -
Не лизал, не скулил и не жаловал псов.
И на белом снегу он читал письмена
Со страниц непридуманных жизненных книг...
Непрерывная в мире грохочет война,
А для жизни отмерены малость и миг...
Подражательно. Вспомнила и у себя что-то подобное в «щенячьем периоде» - когда лишь начинаешь писать, такие вещи случаются непроизвольно. Романтизация образа, некоторый эпатаж. Своего чуть-чуть – понимание, что нужен некоторый вывод, попытка сильной концовки, но слов своих не хватило…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 5. Несуразное стихотворение
Эти сны – эфемерно-странные,
Наших жизней изломаны линии.
Незагаданные желания,
Дни, омытые теплыми ливнями
Одиноко порою летнею
Дикой кошке одной на улице,
Электричка ушла последняя,
Да и небо сердито хмурится.
Внеземная цивилизация
Ей отправит посыл космический,
И с манерной кошачьей грацией
Подойдет к ней Герой Лирический
И, когда-нибудь, может в августе,
Улетят они к звёздам радужным.
( С одиночеством глупым справиться
Иногда так легко отважиться )
А в лукошках набитых груздями,
За опавшей листвой осеннею
Затеряется это грустное,
Несуразное стихотворение...
Вот уже который раз замечаю – появилась в стихотворении кошка, значит, появится небо и звёзды. Хорошее в стихотворении – попытка иронии. Но это решение – о создании иронического звучания в характеристике лирических героев - возникло у автора, на мой взгляд, не сразу. Начало не получилось, на ходу пришла мысль перекроить стихотворение, но работа осталась незавершённой – узелки торчат…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 6. Кипарис
Недвижны лица, словно маски:
ни дрожи губ, ни голосов.
Жара струится. Длится вязкий,
не прекращающийся сон…
Сквозь вату глухо: «Стройся! Живо!» –
и встали, будто на парад…
На вид обычны, не двужильны,
войной оплавлены в отряд.
…Уходят молча, без оглядки,
вдыхая пот и пыль дорог.
В одном – налаженном – порядке
размахи рук, мельканье ног.
«Так-так! так-так!», – сверкнёт сапог и
качнётся строгое лицо.
Ни тени страха, ни тревоги.
Шагают сотни близнецов
туда, в распадок за холмами,
где днём и ночью – дым и гарь,
сверкает небо временами,
огнём подсвечивая хмарь…
В закатном свете виден ясно
цветущий яблоневый сад.
От взрывов отсвет ярко-красный
среди летящих в небо хат.
…Когда неверные мельканья
порыв удара бросит ввысь,
заметишь: тот, над хатой крайней
взрыв так похож на кипарис.
Не верю. И кипарис не спасает. На такие темы писать можно, когда есть, что сказать. Да и написано технически слабо – что за «неверные мельканья», которые «порыв удара бросит ввысь»? В четырёх строках три однокоренных слова:
…огнём подсвечивая хмарь…
В закатном свете виден ясно
цветущий яблоневый сад.
От взрывов отсвет ярко-красный…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 7. Всё нервы
Это всё нервы, конечно нервы,
Тахикардия, внезапный криз.
Ты так стремился во всём быть первым,
Первым и стал – выходящим из
Повседневного мегаоргазма,
Где гонор в цене и прыть,
Вагины ноют в бесплодных спазмах,
Пытаясь любовь родить.
А мир остался таким же точно,
Каким его принимал Адам:
в меру святыми и в и в меру порочным,
И в чём-то принадлежащим нам.
Что потерял ты? Совсем немного:
Друзей, знакомых, привычный быт,
Но стал на йоту поближе к Богу.
Ты объяснишься и он простит.
Растут деревья корнями в землю.
На землю падают их плоды.
Корнями в небо людские семьи
И в небо камнем свалился ты.
Исчез. О добром осталась память,
Набор из генов, а может мысль.
Как ленту фильма прокрутит замять
Время, полученное взаймы.
Злое с водой в океан унесётся,
Камни сотрутся, оставив песок.
Смейся паяц над разбитой… Смеётся.
Может быть дьявол, а, может быть, Бог.
Очень много лишнего в стихотворении. В первой части – нагромождение из мегоргазма, вагины и т.д. – страшилка. Обычно людскую семью рисуют как генеалогическое древо, и к небу идут ветви-дети. Корни-предки уже в земле…
Путаница представлений и опять нагромождение – камни, гены, паяц, дьявол, Бог. Всё всмятку. Советую оставить от стихотворения вторую часть – она наиболее внятная, и в ней есть дыхание поэзии.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 8. За что сражалась королева
Разменяны годочки-пешки
на продвиженье в блиц-игре,
и летний день сменяет вешний.
Листвы безумство в октябре
сменяют лютого* морозы,
а с ними вьюги, и метель,
и безответные вопросы:
Куда стремилась ты досель?
За что сражалась, королева,
на многоклеточном плацу?
Ходила в черном, реже в белом –
тебе ведь красное к лицу!
Тебе к лицу уютный замок
с окошком на цветущий сад,
в котором сын живёт и мама...
Где оплетает виноград
лозой тенистую террасу
среди роскошных георгин...
Где под вечерние рассказы
в окно заглядывает Грин...
Где под уютное мурчанье,
под ароматный мятный чай
отрадно музыки звучанье,
и тает, тает, невзначай
комок печалей – растворится,
и отворится тихо дверь
в твою заветную столицу –
души поющей цитадель.
*лютый – укр. февраль
Все возможные банальные флакончики в одной упаковке. Тут тебе и замок, и королева, и пешки, и Грин, и чай, и душа. Вот только нет ни намёка на поэзию.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 9. аясума
у аясумы в душе' серебряный камешек.
кто сегодня придёт поиграться с ним?
у кого на свитере ни единого катышка,
к камешку прикоснись.
какой приятный холодок, и аясума светится,
но это вовсе не свет, а такое проклятие,
оно ощутимее от вечера к вечеру.
аясума снимает платье.
камешек меркнет, аясума простужена,
к твоей голове приставлены довольно грубо
два её неумолимых оружия:
тайнозоркость и близогубость.
и ты всё говоришь: "аясума, не трожь. аясума, держись.
аясума, что ты страдаешь как потерпевшая?",
затачиваешь свои внутренние ножи
о камешек помутневший.
только нечего вспарывать. в сердце блестит потолок,
сквозь него видно, что
никому не сбежать, никого не зарежут.
аясума, склонясь, поправляет ослабший чулок,
занимается с тобой надеждой.
И «тайнозоркость и близогубость» с аясумой впридачу меня не вдохновили.
Сразу вспомнилось:
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте -
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь".
Скучно. Понравилось лишь:
«но это вовсе не свет, а такое проклятие,
оно ощутимее от вечера к вечеру».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 10. Вечер колдует…
Не было жизни. Абсурд – но итожить-то нечего.
Очередная кукушка подохла в часах.
Врёт саксофон про дожди и безвыходность вечера.
Врут телескопы про звёзды. В искомых мирах
не было зрелищ – игра в поддавки и в подвывихи,
совесть-коррозия – изголодавшийся спрут.
Бегство на вдохе и невозвращенье на выдохе.
Исчезновенье на доли дрожащих секунд.
Не было веры – лишь псевдо-алтарь и язычество.
Не было маски – холодный расчетливый грим.
Северный ветер, его ледяное величество –
грамотный скептик, обижен и неуловим.
Не было шансов остаться – как минимум, в памяти...
В чёрствой прагматике будней – "сегодня" и "здесь".
Вместо триумфа – неловкость скольженья по наледи.
Вместо метели – туманная белая взвесь.
До горизонта – аккорд... Перемена тональности –
непозволительный и безуспешный манёвр.
Незавершенная аранжировка реальности –
просто вступление к теме заснеженных гор.
Вечер неспешно колдует, торгует картинами,
шёлком позёмок ласкает блестящую гладь...
Хмурый февраль беспокойно вздыхает лавинами,
в странное завтра не хочет меня отпускать.
Не было жизни, а значит и не было имени.
На непогоду беспечно потраченных дней...
Добрый большой сенбернар, отвлекись, не найди меня.
Скоро зажгутся созвездья... И станет теплей.
Вот скольких поэтов губит стремление говорить красиво! Есть 2 строчки в начале стихотворения. Третья – тяжёлая, а дальше – понеслась душа в рай… Поддавки-подвывихи, совесть-коррозия, она же спрут, псевдо-алтарь, грим и маска, «его ледяное величество» ветер, лавины, «добрый большой сенбернар» и т.д. Красивости, штампы погребли под собой человеческие чувства, мелькнёт что-то и потаится. А жаль…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 11. Звезда
Зелёной змеёй электричка вползает в май,
Затоптанный пассажирами спит вокзал,
Мужик, переполненный нежностью через край,
Кассирше о чём-то пытается рассказать.
Кассирше плевать глубоко, почему он пьёт,
Уже рассветает и хочется спать давно,
А он ей в окошко бубнит про своё житьё...
А раньше когда-то ходили вдвоём в кино.
Когда-то, уже и не вспомнить в каком году,
Они целовались под ивами у пруда,
И он подарил ей на память с небес звезду…
Вот только зачем же теперь ей его звезда?
Она вышла замуж, растила цветы, детей,
Солила в кадушке арбузы, пекла блины,
Он после Афгана, гоняя своих чертей,
По чёрному зАпил в компании двух ханыг.
По пьяному делу распроданы ордена,
На грязном листочке ненужные адреса…
Как светлое что-то запомнилась та война -
Ведь дальше пошла только чёрная полоса.
Толпой пассажиров встречает вокзал рассвет,
С прощальным гудком разбегаются поезда...
А в небе висит и не падает много лет
Двоим так и не пригодившаяся звезда.
Нового автор ничего не сказал. Слабо и в техническом отношении: страдают звукопись, ритмика, рифмы. А вот какую-то эмоцию передал всё же. Что-то разбередил.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 12. тема с вариациями
и диктатура медленно вползла,
и тяжело дыша, остановилась.
и огляделась, выпучив глаза,
по цвету мне напомнившие силос.
и отразилась в них я целиком
со всем своим нутром и содержимым,
а за грудиной бухающий ком
приветствовал пришествие режима,
заполнившего сразу всё окрест
и телом, и дыханием, и мощью
на лапах с перепонками и без,
которые перекрывали площадь.
с боков её отваливалась ржа,
сочившаяся сукровицей мутной,
а брюха преогромный дирижабль
накрыл дома и городскую утварь.
и по - коровьи медленно жуя,
подрагивая чешуёй на теле,
проговорила диктатура: я
пришла сюда, как вы того хотели.
Написано, в целом, неплохо, хотя местами рифмы оставляют желать лучшего. Но не очень люблю такое …
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 13. На пристани – предосеннее
От рожденья ладно скроен,
август плавится жарою,
бродит кровь, как будто держит градус солод, но
к сожалению, сама я
ничего не понимаю:
отчего внутри меня промозгло-холодно?
Отчего? Никто не спросит.
Я готова встретить осень,
длинной одой или лучше кратким спичем, но
словно заяц у Мазая,
коченею, замерзая,
восприятие обидно обезличено.
Бело-глянцевые павы –
корабли заходят в гавань,
блики мячиками прыгают от палуб, но
с перевесом стылой грусти
в путешествие не пустят,
лишь гудком прощальный сплин зайдётся жалобно.
Попытка передать предосеннее настроение с треском провалилась. Попытка создать нечто оригинальное по форме - тоже. Слабо во всех отношениях.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 14. Досада
Стереть! Содрать! Забыть вчерашний день!
Пустяк досадный режет диссонансом,
запачкав акварели жирной кляксой,
лишь стоит рану памяти задеть.
По сердцу колобродит жесткий ком.
Вороньей стаей вьются тени мыслей.
А я пытаюсь беды перечислить:
Кто умер? … Катастрофа? … Горе в чем?!
Всего лишь зацепил недобрый взгляд,
вдогонку – шепот, подлая ухмылка.
И чувствуешь предательство затылком…
А в мире – тишина и звездопад.
Но хочется отмыться! И беда –
чернее черной тучи! Мрака! Бездны!
Куда бы деться? … Впрочем, бесполезно…
… О камни бьет осеняя вода.
Покой глубин ко мне – со всей душой.
Волна скользит и ластится пантерой.
В ней – блики света с плеском доброй веры:
«Проходит всё!» … И это хорошо…
Стремление писать эмоционально осталось лишь стремлением. Восклицания, вопросы, многоточия, а в результате - пустота. Чувство, поверьте, можно передать и коротким повествовательным предложением…
И совет: не смешивать в одном флаконе «диссонанс» и «колобродить». Избегать красивостей и штампов – «рана памяти», «блики света», «добрая вера», волна, ластящаяся пантерой и т.д.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
№ 15. Когда я стану насмешлив
Когда я стану насмешлив и даже груб,
она прижмётся ко мне, в ремень вопьётся рука.
– Это наш клиент, – скажет, смеясь, мой друг.
А я не хочу этих мокрых горячих губ
с запахом пива и табака.
Но она будет настойчива и дерзка,
ткнётся губами в ухо, зашепчет: – люблю, люблю...
И будет стремительнее, чем река,
похожая на зверька,
верящая в семью.
Очевидное глупо было бы отрицать –
не любовь ею движет, слепой протест,
но я не хочу потерять лица,
и я не смогу заменить отца
дочери, которой нужен отец.
Это стихотворение вижу уже не в первый раз на конкурсах. Кочует автор со своим чумом, Бог ему в помощь.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
1 - №12.
2 - № 11.
3 - № 15.
4 - № 5.
5 - № 7.
6 - № 10.
7 – № 9.
8 - № 4.
9 - № 2.
10 - № 3.
11 - № 13.
12 - № 14.
13 - № 1.
14 - № 6.
15 - № 8.