Навеяно вот этим (длинновато, ну да ладно):
Термин "суицидальное поведение" никогда не нравился Глебу. Было в нем что-то, жутко отдававшее бездушными врачами, психиатрами-наркологами и прочей дрянью. Он предпочитал танцевать на подоконнике. Знаете, это когда юный, пьяный подросток распахивает окно на своем шестнадцатом этаже, залезает на подоконник и танцует под свою любимую музыку - и неважно, Битлз это, Пинк Флойд, или ещё что-нибудь. Он прыгает, смеется, он весь полон жизни, весь открыт музыке, солнцу и ветру.
А на самом деле, единственное, о чем он сейчас мечтает - случайно оступиться. И то, что кажется просто молодым безрассудством, вдруг оборачивается самоубийством.
Глеб танцевал на подоконнике уже очень давно. Неимоверные количества алкоголя, наркотики, пьяные шатания ночью по трассе - любой другой сдох бы уже лет двадцать назад, а Глеб оставался. Он всегда искал себе квартиры под самой крышей - в надежде, что когда-нибудь вывалится из окна. Но нет.
Не то чтобы он очень хотел умирать. Просто жить ему тоже не очень-то хотелось. И он продолжал играть по-крупному в неосознанной надежде, что когда-нибудь проиграет.
А может, его скоро застрелят. Как Леннона. За то, что предал бывшие идеалы.
(с) Маша Харрисон - "Лишь того, кого можно спасти"
И дети, забравшись под самое небо,
Танцуют в открытых проемах окон.
А где-то бессонница. Жгут сигареты.
И кофе мешают с плохим коньяком.
Сползают по стенке, молясь за кого-то
И шепчут бессвязно простые слова.
Все тело неистовой дрожью колотит.
Так будет и завтра. Так было вчера.
И комната старой советской квартиры
Летит кувырком, тщась не лопнуть по швам.
И воздух табачный беснуется с пылью,
Прижившейся здесь лет пятнадцать назад.
Тогда же примерно, в стенах этой кухни
Весь мир умещаться в последний раз мог.
Теперь здесь морозы и летом, при плюсе
И треснуло бывшее светлым окно.
Которое, к слову, открыть не пытались
Чуть больше десятка здесь прожитых лет.
Здесь тускло теперь. Ничего не меняет
Ни жизнь, ни судьба, ни Фемида, ни Смерть.
И все хорошо: там, снаружи - не больно.
На старенькой кухне извечный покой.
А храбрые дети, встав на подоконник,
Мечтают случайно сорваться с него.