Мне чудится в тебе имперский лев,
Сошедший с нидерландского штандарта.
Ковчегом отразился старый хлев
В речной воде и белом солнце марта.
Твой быт, как имя, ладен, свят и прост.
Над головой – лишь Южная корона.
Лучи твоих распущенных волос
Охвачены, как лентой, вербным звоном.
На голубых слепящих зеркалах
Твой первый след щемяще, страшно тонок,
Но ты не помнишь, что такое страх –
О, спи без снов, божественный ребенок.
Последняя незрячая метель
Откроет чрево лишь несущим мирру.
Твоя рука качает колыбель.
И потому ты будешь править миром.