У забора самшит,
табуретка из ящика.
По траве шебуршит
карабахская ящерка.
Акварели окрест
аплодирует речка, и
абрикосовый лес
поднимается к вечности.
Закурить и смотреть,
избывая порожнее...
Ивы кается плеть
над ромашковой прошвою.
Я не здесь родился,
но за горными спинами
деревушка отца
каменеет руинами.
Жечь тутовкой стопарь,
постигая, как в озими
прорастает грабар
катехизисом осени,
и минируя жизнь
знаменателем вящего,
по траве шебуршит
карабахская ящерка.