Два раза в месяц, первого и шестнадцатого, Курбана вот уже год навещал пьяница-переводчик, подрабатывавший в Драмтеатре, по прозвищу Шекспир. Пьяно, но уверенно декламируя какой-нибудь восьмой или тридцать восьмой сонет великого трагика, он стучал в калитку:
– When I do count the clock …Курбан, друг мой!... that tells the time… Впустите меня!.. And see the brave day… Меня преследуют!.. brave day… sunk in hideous night…*
Курбан открывал дверь, и Шекспир вваливался внутрь двора, еле держась на ногах, благоухая портвейном. Пиджак на Шекспире висел мешком, галстук нагло выделялся зеленым пятном на фоне не очень свежей рубашки. По стенке Шекспир добирался до воише и бессильно валился на ковер:
– Курбан, друг мой! Супруга хочет силой отнять у меня получку и наказать за излишнее возлияние… Но я не таков! Я просто так не дамся! Позвольте, друг мой, переждать у вас часок, пока буря не утихнет и моя благо… благоверная не уйдет на репе… репетицию.
23.10.12
Отрывок из романа
*в тексте Шекспир, 12 сонет