он говорил, что приручить его нельзя,
что он всегда один, что он свободен.
она молчала, щурила глаза,
и рисовала пальцем на оконном.
она его - как книгу. он молчал.
коротких встреч считал/хранил минуты.
она любила. он ей отвечал.
но рассказать об этом не рискнули.
и он метался между двух огней:
душою - к ней, а телом - прочь скорее.
он о своей любви - ни слова ей.
она ему - пол слова, но не в тему.
так и остались - каждый при своем.
ни приручить, ни отпустить не в силах.
ах, как они любили! боже мой!
но дураки - они неизлечимы.