Осиротел навек пригород бедный мой,
переменился так… Или же я не та?
Здесь, оставляя мне только любовь и боль,
ржавчина октября выела все цвета.
Зябко. Осенний свет тает, как парафин.
В парке по вечерам вижу порой отца:
куртка мелькнёт вдали - в роще рябых осин,
и полетят к земле плоские их сердца.
Он-то умел смотреть сквозь пустоту и мрак.
Помню, что мы всегда спорили горячо.
Кажется, если вдруг резко ускорить шаг, –
можно его догнать, можно обнять ещё.