Опять январь с наклейкой «no frost»,
и пахнет валерьянкою и борной
асфальт, покрытый белым в полный рост,
как будто прошлой ночью умер дворник,
как будто, нарыдавшись без затей,
его вдова скормила щи левретке,
спать уложила за полночь детей,
смахнула пепел с польской табуретки,
и прокурив на кухне до утра,
трехцветной авторучкою паршивой
всю эту зиму занесла в тетрадь
и красной ниткой корешок прошила.