29 ноября 1941 года фашистами была казнена Зоя Космодемьянская, выполнявшая в тылу врага особое диверсионное задание.
В пылу
нечеловеческих страданий,
Когда горел и плакал
каждый нерв,
Теряя под ударами
сознанье,
Она сочла себе
за счастье смерть.
Над ней глумились,
полосуя тело
Солдатскими ремнями
и хлыстом.
Дрожа, ночные окна
индевело
Светились в лампах
мертвым серебром.
Она сносила
их побои молча,
Одним дыханьем
заглушая боль,
Не видя,
что от униженья корчась,
Комсорг на стол
выкладывал пароль.
Не слыша,
как размякший от спиртного,
Гнусавил немцам
староста в углу.
Все понимала
и судила всех сурово,
Не разомкнув разбитых
черных губ.
Но сникла
от несильного удара,
С которым подступилась
баба к ней -
Виновнице
вечернего пожара,
Что для неё потери
нет больней.
Куда теперь с детьми
податься бабе?
Кто в зиму приютит
её семью?
Её удар пусть даже
очень слабый
Всё ж очернил
разведчицы стезю.
Свой угол… Он, конечно,
самый важный.
Но что тогда сказать
России всей,
Чьи дети гибли
на полях отважно,
Лишившись крова,
доли и семей?!
Русь не просила жертв.
Солдаты сами
Шли на штыки,
поднявшись в полный рост.
Шептали в землю
мертвыми устами
За здравие страны
кровавый тост.
Взлетали вместе с ними
доты, танки,
Горели
и тонули корабли.
И лишь травой
священные останки
Произросли
из матушки земли.
Нет, было не понять
заблудшей бабе,
За что гордилась,
девочка судьбой,
Без подстраховки
взятая в засаде,
Но все ж не проиграв
неравный бой.
Удар промерзшей
суковатой палкой,
Когда уже
раскрылись небеса,
Простила Зоя,
жившая закалкой,
Не тратившая
попусту слова.
Возмездие пришло
с освобожденьем,
Зачли и
возле виселицы зло.
Отмщение
народным воскрешеньем
Черту
деяньям бабы подвело.