Уголовный прочла я кодекс и стало страшно,
и задел он меня до глубин,что из дому выйти
представляется ныне мне очень опасным:
вдруг снасильничают,аль убьють,аль ограблють злыдни.
Или вдруг охватит меня состоянье аффекта
и прибью замороженной курицей в лоб кассира,
лишь за то,что у ней не нашлося пяти копеек
откушу я ей нос и замасленный бейджик "Ира".
А еще я боюсь умыкнуть телевизор соседский,
"Горизонт" раритетный(хоть его уж и не включить),
оскорбив этим самым их возраст пенсионерский,
ведь они мне с таким доверием дали ключи...
А еще теперь страшновато играть с детьми-
вдруг нечаянно кто-то признает как домогательство,
я вообще теперь опасаюсь контактов с людьми-
попрошу чего в долг,а осудят за вымогательство...
И впаяют пожизненно,поволокут в тюрьму,
звонко щелкнут "браслеты" на белых моих ручонках...
И осудят меня невиновную,влепят статью,
и присяжные не заступятся за девчонку.
И амнистии не дождусь до второго пришествия,
буду плакать слезами горючими по ночам,
от раскаянья и вины не найду себе места я-
но ведь этого не понять мудрейшим судьЯм.
И никто не пришлет мне ни крохотной передачечки,
без сгущенки и папирос коротать буду век,
и в тюрьме только тетки и нет не единого дядечки...
Так помрет не оставив потомства лихой человек.
И надеяться на гуманность судЕй я не смею,
снисхождения не обрести,не добиться смягчения
и фуфаечкой тельце зимой я на нарах согрею...
Словом,жизь моя сломлена бедами и огорченьями.
Выходя из астрала больного воображения
я решу никогда больше кодексов не читать
и как Гоголь подвергну безжалостно книгу горению,
и несчастный свой мозг я не стану вопредь засорять.
И куплю себе Дашку Донцову и глянцевый "Космо",
прочитаю в досуг руководство к стиральной машине,
и сто способов для готовки роллов с сушИми,
чтоб желудок порадовать очередному муШине.
И ругаю себя за ненужную глупую трату-
этак тридцать рублев,что кровавым добыты потом
я спустила на энту брошюрку-и вот расплата:
от испуга меня целый час сотрясает икота...