Всё так понятно, так непроходяще,
И так честны непрошенные слёзы
Пролитые не оком, а душой,
Наполненной колодезной водою
И расплескавшей воду через край
К ногам того, кто утоляет жажду.
Слеза просохнет, жажда притупится
И образы, они так мимолётны –
Скрип ворота, колодезная цепь,
Неспешное позвякиванье звеньев,
И всхлипы капель, падающих вниз,
В тугую тишину глубокой тайны…
Ведро воды, парящее во мгле,
И не ведро, какая-то кадушка,
Обжатая стальными обручами
Из сруба почерневшего на свет –
Так медленно, так близко, так желанно…
И жгуче освежающий глоток,
Сводящий скулы, прихвативший горло,
Железкой полоснувший по нутру…
Заставивший проснуться на мгновенье
И вечности вниманье ощутить.
Поёжиться – о, Господи, помилуй,
Вот так оно… Вот так-то, Боже мой…
Вздохнуть глубоко, или глубоко,
Ещё вздохнуть, полегче, улыбнуться,
И дальше жить, о вечности забыв,
И тихо спать в больших её ладонях.
Но в стенах сна всё мучаться похмельем
И неуменьем жажду утолить…