Это просто слова и всё же
открываю себя послойно,
капиллярную сеть под кожей,
коды доступа, эрозоны.
Но пульсациями, волнами
точки-бабочки бифуркаций
изменяют всё между нами,
заставляя нас продолжаться
по спирали витками выше,
шифровать откровенность тенью.
Только каждое слово дышит
тем, что скрытно течёт по венам,
и в тех сумеречных приливах
растворяются соль и горечь,
ревность плавится молчаливо.
В них таится немое море,
что порою и сквозь преграды
размывает условность суши
с небреженьем к её диктату
и с желанием всё разрушить,
чтобы слиться с другим таким же,
только спящим в иных широтах,
но составом и телом ближе,
чем под боком сопящий кто-то,
чем лагуны, проливы, бухты
красотой выше верхней планки.
Слиться с морем такой же смуты
внешней синью и тьмой изнанки.