Она покупала шторки,
она ковры покупала,
посуду искала особо,
чтоб кружки в уютный горошек;
она находила тапочки,
халаты и покрывала.
Она хотела собаку ещё,
или, может, двух кошек.
Ей очень приятно было,
когда, приходя с работы,
он ей помогал вешать шторы,
и пил чай из кружки новой.
Но сбила его машина.
Он в коме лежал полгода.
И умер, конечно умер.
И быть не могло иного.
Остались часы с кукушкой,
собрание Тима Лири.
Ещё тишина осталась.
И вечность ночи бессонной.
А ей так приятно было
уют наводить в квартире.
Прости, что пошёл вслепую;
за рваный захлёб клаксона.