"Его звала возлюбленная Ангелом!"-
Шушукались они по перекресткам.
И как же слову явленных евангелий
На их устах нечистых было жестко,
Когда ее же голос таял воском!..
Его звала возлюбленная Ангелом,
И тысячи влюбленных крали имя
Из этой осени, ее евангелий
Страницами у ног сухими.
Бузумными глазами прорицательниц
Взирала из окон богиня.
И скорбь дотла - и стало нарицательным
Неописуемое имя!
А было тихо ясным воскресением,
И день готовился к вечерне.
Шатался праздно, по-осеннему,
Какой-то нищий звездочерпий.
Три лика было у того художника:
Ходульное,блаженное, простое -
Для встречных, муз и подорожника.
Ответ на непогоду: "А, пустое!"
Он мог читать листочковые повести -
Наследство тротуарных летописцев -
И лица у прохожих с той же ловкостью
И знать не знал, кто на него косится.
Не ждал двух глаз из поднебесной форточки,
Не думал, кто б его окликнул,
И не искал в карманах звездной горсточки,
Чтоб мед поэзии в пивной - за гривну...
Он, в сущности, был поглощен осенним Мастером.
Он что-то, в сущности, умел - имел едва ли.
Он был немного школяром, немного пастырем...
Нет, он был Ангел! Так его ведь звали...
Пройдут ли дни, октябрьские мустангеры,
За табуном охристо-жеребячьим -
Его звала, звала как нужно: Ангелом.
Не слышал он за той каурой клячей...
Другие слышат: с именем иначе!
1996