<Антонине Игнатенко, философу, подруге>
Море волнуется – два
Бога не выдумать – три.
Я начинаю слова,
Ты за стеной присмотри,
Просится эта стена
Выйти из стен погулять.
Против она естества,
Бога не выдумать – пять…
Мы из встревоженных мест,
Мысли – испуганней птиц,
Бога не выдумать – шесть.
Пишем под градом зарниц
О своеволии дум,
О своедушии тел.
Ветер свивается в шум,
Вечер почти надоел,
Ветер срывается в писк,
Ветер срывается в свист.
Это над буквами пик,
Это, на руку нечист,
Смысл появляется там,
Где по углам хоронясь,
Стонет не то чтобы вязь,
Тонет не то чтобы связь…
Вечер на руку плечист,
Ветер убит под скамьей,
Смысл превращается в лист
Чистый, белейший, живой…
Кажется – вот и пиши,
Чудится – как хорошо,
Глянется – нет ни души…
Может быть, кто-то пришел,
Да не решился стучать?
Тонок философа стан.
Бога не выдумать – пять…
Вспять ли?
Философ устал –
Синее небо в глаза,
Простенькой кухни уют –
Только, ни шагу назад,
Только – уйти не дают
Мысли и смыслы и тот
Ветер, плетистый в плечах…
Там, где герой устает,
Будет глагольствовать прах!
Будет глаголить и страх,
Страх без героя, один.
Пялится с лестницы Вакх,
Пятятся рамы картин…
Песню тебе посвятить
Очень хотелось, тебе.
Только не перемудрить
Мне ни тебя, ни в судьбе
Рок свой, ни старый урок,
Данный в младенчестве лет:
Дружбой отмеренный срок
Может окончить стилет.
Мы – из привычной страны,
Но из заброшенных мест.
Кажется, мы не вольны
Нашего смысла учесть.
Чижик, вцепившийся в шест,
Ночь напролет нам поет:
Книжек сантехник не ест,
Книжек сантехник не пьет…
И, от себя далеки,
Люди ли? Судим ли? Бьем
Словом? Небрежность руки
Слишком заметная днем,
К ночи сумеет пропасть.
Не успокоимся днесь...
Просимся хаосу – в пасть.
Тоже придумали месть…
(2012г.)