Артюру Рембо.
.......
Это сегодня он мёртв…..
а вчера, к примеру,
после полудня в больницу пришла сестра,
и, как всегда, завела разговор о вере –
лишь разговор…
только веры не принесла…
Может, поэтому он умирал так долго,
всё не решаясь на самый последний шаг.
Просто безумно хотелось поверить в Бога –
но до того,
как совсем перестать дышать…
.........
Нет, не успел.
И какая-то злая сила
вырвала властно из горла последний вдох…
Небо погасло
и тело давно остыло,
но оставалось не ясным: а есть ли Бог?
Он изводил себя внутренним зноем Африк,
заданным ритмом, который бы рвать и рвать…
Он умолял: «обойдёмся без эпитафий…»
Не обошлось…
ну, да что уж там - мать есть мать…
.........
И не припомнить, когда ему стало тесно
в этой обители серых, земных небес.
Нынче впервые он радостно слушал мессу,
/но и у гроба фальшивил святой отец…/
Новая книга казалась до боли старой,
новая кожа ложилась на мякоть мышц
прежнего тела, вошедшего в Свет астрала –
Свет,
проходивший сквозь прорезь пустых глазниц.
.........
Он возвращался душою в долину детства.
Ранняя юность прошла перед взором в миг.
Втиснутый в сжатую музыку ретроспекций,
к скважине прошлого, жадно, как вор, приник.
Снова увидел парижскую пыль окраин,
жёлтое небо и зыбкий, больной рассвет…
Вот он бредёт:
не причёсан и неприкаян –
вечный бродяга в свои восемнадцать лет.
А за душою лишь пара коротких строчек,
вырванный ветром, измятый тетрадный лист,
слишком убористый,
слишком уж мелкий почерк,
тщетно пытавшийся сжать до метафор жизнь.
........
Странный мальчишка –
ну, что он мог знать о боли?
И почему же в осенний, промозглый день
кутался в самую черную из меланхолий,
больше похож на призрак и просто тень…
Он наслаждался видом фабричных улиц,
жил в подворотнях,
во мраке чужих трущоб -
словно ребёнок, что в детстве неловко курит,
смачно плюётся и гасит ногой бычок…
........
Что это? Что это? Что это?
просто трубы -
трубы заводов, порвавшие ткань небес.
Трубам сегодня трудно….. безумно трудно
петь,
выдыхая дым погребальных месс…
Горький пропойца,
не знавший при жизни лета –
даже под солнцем пустыни он мёрз душой…
венчанный с Осенью циник –
он бредил Светом…
хочется верить, что всё же нашёл его…
да, нашёл…