Холодно жить в придорожном, приморском городе:
то ли вулкан поблизости, где из недров
извергается пенная брага луж,
то ли льется с небес чьей-то щедрой рукою кофе.
Белого, окромя листа, здесь нигде не отыщешь. Вроде
это и называется севером. Складки фетра
чуть колышатся в подтверждение. Ладно уж.
Прохожу, натыкаясь на чей-то профиль
в темноте непрестанно. И он спасет
от щемящей боли - не меня, так хоть жилки дерева,
молнией пораженного. "Сядь на софу.
Не выходи. Начинается гололед", -
слышу голос внутри. Это вы, Иосиф?
Пустяки. На коленях следов немерено
от падений. Как-нибудь продержусь...
Если вдруг не подкосит ангина, шизофрения,
астма легких, и не уйдет в забастовку пульс.
Как вот давеча. Вот при этом-то здесь и дерево.
Синей вспышки не видно на фоне моря,
получается: было - да и сгорело.
Все потрескалось, будто душа от боли.
Об угрозе шизофрении, помнится,
было сказано. Карантин. Эпидемия.
Опечатайте двери, не выходите.
Это север. Здесь каждая тень - видение,
а любая молния - творец событий.