Модильяни.
________
Ты уснёшь на ступенях храма -
жалкий, пьяный.
Разбужу тебя - скажешь:
- Рано…
Знаю: рано…
Просто осень, мой милый,
слышишь?
Просто осень
Кружит птицею над Парижем,
гложет кости
облетевших прозрачных парков
и бульваров.
Режут нити седые Парки*.
В покрывало
серебристых холодных ливней
их вплетают.
Ты вчера засыпал счастливым.
.......знаю….знаю…
Но сегодня под утро выжат
и простужен.
А глаза твои – угли
выжгут,
вынут душу.
и упрёком холодным станут
молчаливым.
Я ведь тоже, как ты, мечтала
быть счастливой.
Зябко….
холодно на рассвете.
Не-у-ют-но.
Мы с тобою теперь как дети.
- С добрым утром.....
На высоких ступенях храма
день встречаем.
Вот уж сторож пришёл
(так рано!)
и ключами
отворил вековые двери.
Пахнет воском.
Не свечою мы душу грели –
папироской,
уходя по пустым аллеям
в свежесть утра
и росинки в траве горели
перламутром.
………………………
2.
А дома ты пытался вспомнить нас:
себя -
в зеркальном, мутном отраженье.
Меня, как будто видя в первый раз.
И я тебя вводила в заблужденье
глазами....
тембром.... музыкою слов…
и смыслом их до боли непонятным.
Мой взгляд смотрел с истерзанных холстов
/ты резал их, увы, неоднократно/
И снова рисовал мои черты.
Но осень….
понимаешь, милый….. осень
срывала непросохшие холсты
с подрамников, как лист кленовый бросив
К ногам твоим…..
О, дьявольская ночь,
пропитанная ядом алкоголя!
Но хмель уже не мог тебе помочь –
туманя взор,
не избавлял от боли…
Мы вместе постигали красоту
багряных потрясающих оттенков
в ноябрьском изнурительном плену –
у Осени в безжалостных застенках…
И сразу не заметили,
как дождь
сменили снегопады и метели…
Всё та же обжигающая дрожь
в горячей до безумия постели….
Всё тот же воспалённо-красный цвет
рекой стекал на бледные полотна.
И лёгкий милосердно-тихий снег
за слоем слой на них ложился плотно -
бинтами –
на израненную ткань
двух душ, исполосованных любовью.
Но снова ты упрямо рисовал
безумие, разбавленное кровью…
Отчаянно,
неистово кропя
горстями обжигающей рябины
холодные полотна января,
мой самый удивительный мужчина.