Ах, Джемма,Джемма, как плачут скрипки в пустой таверне.
и гондольеры всё так же вёслами режут волны.
Нас расстреляли….я был последним…а, может, первым.
пытался вспомнить себя счастливым, но вот не вспомнил.
Жаль, ваше имя так пахнет летом и чем-то сладким,
но я не падкий на апельсины и абрикосы.
Давным-давно на страницах одной тетрадки
Вы написали: « последний циник….» и знак вопроса…
.......
Теперь я пена….морская пена….и море в лёгких
всё так же дышит…. почти, как раньше, в бреду приливов.
А здесь грехи отпускают, Джемма, не только мёртвым.
Вы прощены мной за то, что мог бы я быть счастливым.
И Вы могли бы….да вот не стали мне Вдохновеньем.
зато узнали, как больно жалит циничный Овод…
Не плачьте, Джемма, я в ваши слёзы хотел бы верить.
Но это больше…. гораздо больше, чем просто повод.
......
Ну, как там, в Риме? Все так же жарко? Я помню солнце
не то, что раньше плескалось в море, как в светлом кубке.
Теперь я знаю, что солнце в небе на части рвётся,
как рвутся мышцы, слова и связки от жала пули…
Как плавит душу горячий ветер и стонет в бронхах,
трахею спутав с обычной флейтой, играет гимны,
и застывают в ночи аккорды последним вздохом,
а впрочем, Джемма….сказать по правде, боль так красива.
один лишь цвет её – ярко-красный – как откровенье
в нём столько пластики, столько разных оттенков смысла
багровый….алый….вишнёвый….огненный…..тем не менее
в нём мало смерти….и очень много огня и жизни.
.......
Мне было жалко… безумно жалко….поверьте, Джемма,
пролиться цветом в песок холодный пятном кроваво.
Но упивались циничной пыткой земля и небо -
в своём цинизме они не правы…ах, как не правы…
Сегодня ночью, я знаю точно, по расписанью
уходят в горы все те, с кем вместе мы были раньше.
Но без меня. Итальянскому карбонарию
поставьте свечку – в ней больше смысла и меньше фальши….