Мы с тобой, как всегда, до последнего верили,
Что не платят душой за успех.
И последний клочок драгоценного времени
Неизменно делили на всех.
Поднимаясь с земли, искореженной взрывами,
Мы не помним ни званий, ни лиц.
Мы сражались за то, чтобы сделать счастливыми
Этих черных зарвавшихся птиц.
Цель, ведущая в бой, a priori оправдана –
В нашем штабе не держат других.
Но в тумане молитв и казенного ладана
Мы не видим своих и чужих.
И в глазах – ледяная печать безразличия
Из непролитых слез и вины.
Мы хороним друзей, соблюдая обычаи –
Непреложный обет тишины.
Только первая смерть отзывается ужасом,
А вторая – холодной тоской.
Безразличие не квинтэссенция мужества,
Это просто цена за покой.
Только мы все равно до последнего верили,
Что душа не предмет для торгов.
Мы искали истоки проклятого семени,
Поделившего нас на врагов.
До последнего ждали, что морок рассеется,
Мы посмотрим друг другу в глаза,
И достойные, если такие имеются,
Перестанут делить Небеса…
Все однажды проходит. Становится холодно,
И не греет священный нектар.
Да и место под солнцем давно уже продано
По цене три души за гектар.
12. 10. 12