Тауэр спит, словно гром в облаках,
Словно палач перед завтрашней казнью.
Девочка – горе и юноша – страх
Спят на постели взаимной приязни.
Плачет над колбами Джонатан Ди,
Летние ночи, короче всполоха.
Тауэр спит. И, как дождик в груди,
Тихо и грустно проходит эпоха…
В колбах беснуются сера и спирт,
Пахнет горячим свинцом и сурьмою.
«Джонатан, Джонатан, - шепчет Шекспир, -
Знаешь ли ты, что случится со мною?»
«Знаю, о, знаю!» - клубится в ответ,
Горный хрусталь наполняется светом…
Что в том кристалле увидел поэт –
Мы никогда не узнаем об этом.
Просто сломались от крика уста,
Ужас сдавил, словно кольца питона;
И усмехнулись на пиках моста
Мёртвые головы Джери и Тома.
Утром умчался в туман и дожди
Доблестный Рыцарь Копья и Завета.
«Благодарю тебя, Джонатан Ди», –
Радостно всхлипнула Елизавета.
Спи, королева! Молчи и молись.
Чёрное море глотай, как наяда.
Мистика кончилась. Карты сошлись.
Чашка Шекспира отмыта от яда.