Две сестры - Великая княгиня Елизавета Федоровна и императрица Александра Федоровна
Романовские хроники можно продолжать до бесконечности, так необычно это царственное семейство. Новая серия фотографий и картин посвящена двум сестрам - Императрице Александре Федоровне (урожденной принцессе Алисе Виктории Елене Луизе Беатрис Гессен-Дармштадтской) и Великой княгине Елизавете Федоровне (урожденной принцесе Елизавете Александре Луизе Алисе Гессен-Дармштадтской). Так получилось, что их второй родиной стала Россия, которой они отдали всю свою жизнь. Удивительно похожие друг на друга, сестры и судьбу имели похожую. Занимались обустройством России, благотворительностью и обе приняли мученический конец в июле 1918 года.
Они могли бы спастись, иностранные послы и министры несколько раз предлагали им покинуть Россию. Но они не захотели это делать. До последнего момента не верили в то, что у кого-то сможет подняться рука на них. В письме к Анне Вырубовой императрица Александра Федоровна писала: "Милая, родная моя… Да, прошлое кончено. Благодарю Бога за все, что было, что получила – и буду жить воспоминаниями, которые никто у меня не отнимет…Какая я стала старая, но чувствую себя матерью страны, и страдаю как за своего ребенка и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь…Ты же знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца, и Россию тоже… Несмотря на черную неблагодарность Государю, которая разрывает мое сердце…Господи, смилуйся и спаси Россию". Это все было в 1918 году, а до этого были любовь, молодость и красота. Красота двух еще счастливых женщин...
Новая Родина - старая быль,
Там , где страдали: лес, да ковыль.
Вера Святая - дается от Бога.
В сонме Святых Вы...На небо дорога...
Страшная сказка - серая пыль.
Вера Святая - нас не покинь!
Нина Ландышева
Мой первый, мой верный, единственный друг!
Ты -- Счастье и Солнце, ты -- всё, что вокруг!
Неважно, что небо в решётках окна,
Луна, что на нём -- нам обоим видна!..
В порфире рождённым -- мечтать о любви?
Глаза так прекрасны, с грустинкой -- твои;
Великих княжон незавидна судьба,
в невестах невенчанных ждём мы Суда...
Ты выбрал другую? Вам счастья хочу!
Но всё ж по ночам твоё имя шепчу;
никто из рождённых на этой земле
не важен, не нужен, не радостен мне...
Ты помнишь "Штандарта" блаженные дни?
Как мирно и славно бежали они!
Господ офицеров изысканный круг
(кому не досталось позора и мук?)...
Спаси тебя Боже и в бездне самой,
живи, мой хороший, несуженый мой!
Пускай не со мною, в заморской дали;
когда-нибудь в гавань войдут корабли,
мы встретимся там, возле рая почти...
Что, грохот за дверью? Пришли палачи!
Минутку, секунду! -- помедлить прошу,
я образ любимый с собой уношу...
Столетие назад на борту императорской яхты "Штандарт" завязался трогательный и несчастливый роман старшей из Великих княжон Ольги Николаевны и вахтенного офицера мичмана Павла Воронова. Иначе, как Солнцем, Счастьем, Сердцем не называла юная принцесса своего избранника на страницах дневника. Впрочем, несбыточность чувств понимали оба, так же, как и бдительная императрица. В результате Павел Воронов был вынужден жениться на графине Ольге Клейнмихель, племяннице фрейлины двора. "Дай им Господь счастья!" -- записала княжна... Но любить не перестала. До самой гибели вспоминала в записях и молитвах. Помогло... Старший лейтенант Воронов уцелел в мясорубке революции и Гражданской войны, благополучно достиг вместе с женой берегов Америки.
Скончался в 1964 году. Погребен на кладбище Свято-Троицкого монастыря в городке Джорданвилл, штат Нью-Йорк. На могиле Павла Воронова стоит иконка с ликом мученицы великой княжны Ольги.
На фото: мичман Павел Воронов в окружении Великих княжон.
Осталась ЛИ
Туманная грусть озарилась
Серебристою рифмой – Мария.
(В.Брюсов)
Серебристое имя Марии,
Как жемчужин, летающий рой.
(И.Северянин)
Под своды храма я вошла,
Любви тропою,
Мне здесь уютно и легко –
От вас не скрою.
Покров Пречистой надо мною
Нежно светит,
За все поступки и дела
Теперь в ответе.
Марии имя серебристое
С любовью,
Крестообразно положила
К изголовью.
Закономерностей теченья
Ходят рядом,
Под серебристым и святым
Марии взглядом.
Надежда Брянцева.
«Купаться в гвоздиках,
Пить траурный пунш,
Не думать при том о великих…».
Я вновь вспоминаю прекрасную чушь
Лежащего тихо в гвоздиках.
И снова брожу средь собранья голов
Из мрамора или металла
Чтоб видеть в слиянии выбитых слов:
Кого-то тогда-то не стало.
Слова на неровных крестах как весы,
А ниже табличка, где дроби.
цветы под ветвями забытых осин
В тени почерневших надгробий.
Но странно, что хрупкий кусочек холста,
Листок пожелтевший с куплетом
Остались по смерти как чьи-то уста,
Дыханием жизни согреты.
Как отзвук далече унесшихся душ,
Чтоб мы приходили и пили
С весенним дурманом тот траурный пунш
Который по нам не варили.
Купаясь в гвоздиках, покоясь в венках
Пройдя и устав от дистанций
Они уходили остаться в веках
И в стансах забытых остаться.
Я в цепком плену у открытых оград
Скамеек и старых тропинок
Закрытое княжество… Солнечный сад
И я как задумчивый инок.
На погосте
На погосте весною тихо.
Сок течет по ветвям берез
И в мельканье солнечных бликов
Как в одежде стоит погост.
Лишь слегка подувает ветер,
Да кресты как весы - во фронт.
На погосте на этом свете
Много думается про тот.
Но торжественно и свободно
Разливается тишина
И глотаешь ее как воздух
И хмелеешь как от вина.
И уходишь отсюда полный
Тишиной, наполненной всем -
Новой жизнью букашек сонных,
Скорой смертью своих проблем,
Новой пасхой гремящей в храме
Где сегодня мы все сошлись -
Смерть, отмеченная крестами
И над ними новая жизнь.
Стерты надписи на погосте
Буквы чьей-то весны другой
Поклонюсь тишине как гостье,
Гостье редкой и дорогой.
Михаил Раковъ
В День Казанской иконы,
В Елоховском храме
Я склоняюсь в поклоне,
Я касаюсь устами
Её светлого лика
И святого Покрова,
Её тайной великой
Пронизана снова.
Этой тайной - столетья
Сберегавшей Россию,
Давшей ей в лихолетье
И надежду, и силу.
Я встаю на колени
Пред святынею главной -
Дай мне сил и терпенья!...
Как и всем православным...
Евгения Оленина
15.10.11