«Слизняк по забору высокому лез,
Кому-то забор, а ему – Эверест!»
(Д.Н)
Я никогда не оправдывал чаяния близких.
Если случалось, то редко и по пустякам.
Меньше, чем близким мечталось, хотел стать юристом,
Вечно влюблялся не в «мадмуазель», а в «мадам».
Дед навесУ, на колене подковывал лошадь,
Я ж верховодил над стаей бездомных собак.
Бабка, крестясь, чертыхалась вдогонку мне: «Лёша!»
Ты притворяешься или в соседа чудак?»
Милое имя чертил на запястье до крови
И забывал его дольше, чем шрам зарастал.
Деда сердил, растреножив коня, и к корове
Раньше, чем нужно, телёнка её подпускал.
Все, задыхаясь, читали Барто. Или Мориц.
Или Чуковского. В семьдесят третьем году
Маму мою обещали однажды уволить:
Сын «Бородице Дево …» читал в детсаду.
Хмурился батя – и мне становилось неловко.
С класса шестого до этого самого дня
Там, где у деда обычно висела винтовка,
Миролюбиво гитара всегда у меня.
Плакала мама над мелко порезанным луком.
Немудрено, потому что под острым ножом
Гибла головка, похожая чем-то на купол
Старой церквушки. Имеем – и не бережём …
Я никогда не оправдывал чаяния близких.
Чаще случайно и будто по воле небес …
Даже когда Пик Победы нам кажется низким,
Холмик могильный всегда и для всех – Эверест …
(21.11.2012)