Я помню в жестоких походах
Урал бронированный тот,
Еще не остывшие, с пода,
Шли пушки и танки в поход.
По слякоти страшной и хляби,
А дальше-то не угадать...
Молилась вослед им Челяба,
Вздыхала гора Благодать.
Все было сурово и просто:
И Косьва его, и Мулы,
И медноголосые сосны,
И пушек стальные стволы,
И гор молчаливая сила,
Как будто земля здесь нема...
Зима. В январе моросило.
Сиротская все же зима.
Казалось, не будет исхода.
Броня остывает во мге,
Чтоб стать через полгода
Жар-птицей
На Курской дуге.