Спроси меня: летала ли я на вертолёте?
Нет, ты не маши руками и не улыбайся насмешливо, а спроси!
Ну, пожалуйста, что тебе стоит?
ДА! Я летала на вертолёте!
Ощущения неописуемые, но я всё же попробую.
Маленький, но очень симпатичный геликоптерчик по имени Робинсон был похож на толстенького белого щенка. Он и вёл себя, как любопытный, немного заскучавший щенок, которого наконец-то вывели на прогулку – вертелся, кружился, то рвался вперёд, то пятился, подпрыгивал и приседал, будто гонялся за кем-то невидимым.
А я сидела у него на спине, ахала, охала, повизгивала от восторга и хихикала от страха попеременно.
Ах, какие открывались виды! Ох, какие дали! Ух, какие глубины!
Земля, расчерченная на прямоугольники полей, порой оказывалась прямо перед моим лицом, река – прямо под моими ногами, метрах в двух, не дальше; берёзовые и осиновые рощицы казались подсохшими хвощами и плаунами какого-нибудь Юрского периода, леса были прозрачными до самого дна.
По узеньким, как сутаж, улочкам сложенных из разноцветных кубиков городов ползали игрушечные машинки; купола церквей сияли, как зажжённые свечи.
Я была счастлива! Чистый восторг на грани эйфории!
Но мой организм не всегда со мной соглашался.
Время от времени мой вестибулярный аппарат впадал в панику, начинал скулить и проситься на землю, где всё, как полагается: верх вверху, а низ внизу.
Тогда я хваталась одной рукой (в другой была фотокамера) за металлическую скобу, какие бывают на фуникулёрах. Скоба выглядела вполне надёжно, вестибулярный аппарат на время успокаивался, а я продолжала наслаждаться.
Вдобавок выпитый перед полётом кофе, уместившийся в небольшую чашечку, вместо того, чтобы тихо и мирно пребывать на дне желудка, вообразил себя цунами – со всеми вытекающими последствиями.
Я нежно уговаривала его прекратить инсинуации – и уговорила-таки!
Словом, всё закончилось хорошо.
Я приобрела новый опыт и новые воспоминания, кое-что узнала – и о себе в том числе, пообщалась с хорошими людьми, сделала несколько занятных фотографий.
Ну, и написала эту миниатюрку.