И море, и Гомер — все движется любовью...
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
Осип Мандельштам
А вот и нет, а вот и не смотрю
я в сторону твою. Гляжу в ладошки,
а там вода, беда, уставший брют,
две капли яда и стыда полплошки.
И этот мой, в ладонях, океан
волнуется, штормя и причитая.
Я вижу дно. Оно – одна шестая.
Там под водой пролёг меридиан.
То линия судьбы. Как после боя,
в разрывах, мелких шрамах. Но видна
сквозь толщу вод. Она для нас с тобою,
похоже, лишь одна.
А робких линий сердца параллели
едва заметны. Сердце, отболи.
Пусть волны льнут к ривьере, к рифу ли
(мы, кажется, совсем не разглядели
мой холм венеры, эту часть земли
в цветах и хмеле).
Лодки, колыбели,
замрите. Нет, я не смотрю вослед.
Лицо я погружаю в терпкий, пряный
раствор порока, соли и обмана,
и не дышу там триллионы лет.
Но за секунду перед тем, как жабры
раскроются, я вынырну. И всё.
И вдох один, упругий, жаркий, жадный,
меня спасёт.