Поздней осенью краски бледнеют, и сразу становится видно, насколько участки здесь крохотны,
не пройти и десятка шагов, не уткнувшись в постройку времён Антиоха, уснувшую с клёном вповал,
без вопросов за эти убогие сотки выплачивал сборы и взносы норвежскими кронами,
без нужды не торгуясь, соседке за маленький ящик с рассадой клубники бельгийские франки давал.
Ковыряясь лопатой в земле, дистрофичные кустики чёрной и красной смородины выстрадал,
наряжался в тряпьё, опасаясь молвы за глаза, и по правде сказать, опасение есть до сих пор:
у Горгоны училась соседка бросать недовольные взгляды, похожие больше на выстрелы,
от которых меня не спасали: улыбка, дежурное «Здрасьте!» с кивком и почти двухметровый забор.
О любителях сеять, которые будут и после потопа, Господь не подумал заранее,
с непосильной задачей по сбору семян для забитого с верхом Ковчега сумел-таки справиться Ной,
и соседка пыталась вовсю отработать доверие свыше, когда в неуёмном старании
завалилась матрёшкой на грядке с копеечным луком, добившись приёма у Господа этой весной.
* * *