На зорьке, свой оставив кров, шла лесом Галя, дочка кузнеца. Чтобы собрать немножко дров для кузни старого отца.
Над озером кружили цапли, сквозь листья - солнца лились капли, цвела герань и пахла резеда… вдруг, видит Галя, выпал из гнезда птенец совсем беспомощный и слабый. Сообразила Галя, что могла бы ему помочь вернуться в дом родной…
Внезапно, прямо за спиной у Гали крылья зашуршали, и коршун камнем рухнул вниз. Не растерялась Галя, не упала ниц, схвативши палку, отогнала лиходея…
Тут обратился коршун на злодея. Руками палку выхватил и, выпучив глаза, зло зыркнул на Галину и сказал: - Я колдун чародей, триста лет мне давно. Вижу, ты захотела пошутить надо мной. Посмеяться решила, накажу я за то, и проклятье мое не отменит никто!!! Твое сердце добра источает поток, но теперь на него я повешу замок. Я теперь твое сердце безразличьем сдавлю. Не узнает оно, что такое люблю. Не узнает оно ни тепла ни огня, и не сможешь ты плакать С ЭТОГО ДНЯ. НИ СЛЕЗИНКИ ИЗ ГЛАЗ, НИ ДОБРА ДЛЯ ЛЮДЕЙ… - и взмахнувши крылом, вверх взлетел чародей…
Возвратилась из леса Галинка, не такая совсем, как была. Потерялась в чащобе улыбка и в глазах не увидишь тепла.
Загрустили папа с мамой, дом, без радости утих. Вот стучится в двери хаты первый суженный жених.
- А отдайте, мама с папой, в жены девицу Галину?
- Мы не против дочь отдать, а возьмешь ли половину? Стала Галя грустной очень, но заплакать даже ночью, не по силе ей отныне, жить придется ВАМ в кручине.
- Не возьму, вздохнул мужчина, коль придется на войну мне пойти, она не кинет и слезиночку одну. И от счастья не заплачет, коль живой вернусь домой. Мне нужна жена с душою, мне не нужно ледяной.
Потихоньку, помаленьку разбежались женихи… Только Гале нету дела, и глаза ее сухи.
Мама руки заломила: - Дочка! Что ж ты натворила? У тебя не будет мужа, не с кем будет сесть за ужин. У тебя не будет дочки, у тебя не будет сына, засосет и дни и ночки одиночества трясина! Так и будет, понимаешь?! Если сердцем не оттаешь!
Папа голову повесил, рукавом смахнул слезу: - Я тебя моя голубка по округе повезу. Повезу тебя туда я где от горя пропадая в нищете живет народ. Может сердце и оттает, может камень упадет…
Катит воз вдоль села, по избитой дороге… вот навстречу людей вереница убогих.
- Посмотри на их горе, на мытарство постылое. Пророни хоть слезу, моя доченька милая!
- Не могу я заплакать, не могу закричать… Сердце сковано льдом, в нем заклятья печать.
Едут дальше они, но все та же картина, смотрят плачет малыш у замшелого тына:
- Не имею я мамы и папы… нету дома – живу просто неба. Двое суток не ел я ни грамма, дайте, дайте хоть корочку хлеба?!!!
- Посмотри моя доченька милая. Ну, заплачь, пожалуйста – смилуйся?!
- Не могу я заплакать, не могу закричать… Сердце сковано льдом, в нем заклятья печать.
Возвратились ни с чем. Мама очень смутилась: - Ледяной я тебя провела, ледяной ты домой возвратилась. Это просто какой-то тупик, мы блуждаем меж двух берез. Я найду для тебя родник самых чистых и горьких слез. Может, если ты выпьешь их, колдовство и навет пройдет. Пусть далеко дорога лежит, я пройду, чтобы тронулся лед.
И не тратя напрасно время, ночью двинулась из села. Взяв с собой лишь печали бремя, да один каравай со стола.
Долго-долго бродила мама, все надеялась, что всерьез, она поздно, а может рано, да отыщет спасительных слез. Исходила и юг, и север, шла на запад и на восток, но нигде не открылись двери, за которыми был исток.
Шла полями она, лесами, много было невзгод и бед… Так бродила по свету мама
Десять лет…
Десять лет…
Десять лет!
Поседела она в походе, сбила ноги в борьбе за цель, и морщины тоски и печали пролегли на ее лице. От пустыни дошла до моря, преграждала ей путь река, но нигде, чистых слез горючих не нашла она родника. В обветшалой одежде старой, на висках храня серебро, с головой, не покрытой славой, возвратилась она в село. Не узнали ее соседи:
- Что за ведьма? Не был бы сглаз…
- Нет ни хлеба у нас, ни меди…
- Пусть вам бабушка Бог подаст…
А зашла на свое подворье – вся в лохмотьях, худа, как трость. Муж подумал: «Какое горе, на ночь глядя - незваный гость».
И стояла она возле хаты, вверх не смея поднять глаза, ведь и жизни порой не хватит, чтобы счастье вернуть назад…
Вдруг послышался Галин голос: - Мама, мамочка!!! Это Вы? Десять лет меня мучила совесть, я не слушала злобной молвы и хранила в душе Ваш образ, я не спала ночей без Вас…
Задрожав, оборвался возглас, в горле ком, а из Галиных глаз покатились чистые слезы, словно горной воды хрусталь, и в слезах отражались звезды, заполняя души Грааль. И растаяли льды на сердце, растворилась заклятий мгла, так любовь Галинкиной мамы даже чары превозмогла.
По мотивам украинской народной сказки: "Рідна Мама"