За серым утёсом ручьи амальгамны . Повсюду дерюжки сиротской рекламы.
Не сталью – свинцом наливается тело. Она не умела?
Она не хотела.
Лечить бесполезно. Любить невозможно, коль тело и думы срамны и подложны.
Глухие играют порой в логопеда, бравируя псевдодискретным Nigredo, бубня и талдыча, быдляча,
не слыша, как едет, шурша, обветшалая крыша.
Любая ли *опа сакральна, сестрицы? Не знаю. Но в *опе легко заблудиться, оглохнуть, ослепнуть, принять и – остаться.
Подставить мордашку слепым папарацци. И ртутными зенками зырить на фото – и верить, что видишь на фото кого-то. "Эстетикой тьмы" насыщаться, дурея, и ветром судьбы называть диарею.
Кого-то оставлю. Кого-то восславлю. Кому-то оглоблей осанку поправлю. Кого-то рывком дотащу до окопа. Но трона не трону Хранителя *опы. Не буду, рыча, обзывать супостатом.
Кому-то и *опа родимая хата.
Не смею неволить. Но в гости заеду.
Всегда ли похоже на *опу Nigredo?