Дай мне, господи боже, чудовище почудовищней (с)
Вечный голод и от голода непокой,
потому что априори ненасыщаем
он ни мясом, ни, тем более, молоком
даже самых удивительных из исчадий.
Не находится ни место, ни человек,
где/с которым до терпимого поутихнет
холодок, что по хребту поднимаясь вверх,
расползается за ребрами паутиной.
Голод копится в зияющей пустоте
живота, который голодом этим скован
даже после верениц безымянных тел,
не имевших ни звериного, ни людского
вкуса, запаха... Банальнейшего тепла.
Ничего, что хоть на миг продлевало сытость.
Заменитель жизни. Плацебо и тела.
Ими всякий путь не будет, но был усыпан.
Я смотрю вокруг, не видя его лица,
говорю с прозрачным небом: "Хотя бы дай мне
ненасытного ментального близнеца.
Просто дай. И мы с ним вместе поголодаем."