Лобок твой подбрит, словно усики Гитлера, -
чем ниже, тем уже,
тем хуже для мужа,
ты бредишь и Тантрой и «Бхагават-Гитою»,
все стринги наружу.
Нарушу табу, как положено стрингеру, -
в «мотор», словно в тору —
ищу свою Сару,
на выбор религии я для себя беру,
чтоб мучить гитару.
Плывя вдоль фонтана, ты входишь в Фанданго,
из первого снега
стопой печенега,
а лета останки — жестокое танго.
О, альфа с омегой!
Ты в пьяное инь перекошена кошкою -
царапает лапка
так нежно и липко,
недавно ходила вдвоем с Фунакошею,
поди - каратистка?
Не знаю, зачем эти самые – синие?
Зачем эти линии
длинные-длинные,
медузные взгляды,
касанья актинии
былинными дланями?
Стоваттным свеченьем
с повадками битницы,
была ты ничейной
до встречи нечаянной,
а стала ты музыки звонкою латницей,
Джульетта Гвичарди.