А гневаюсь ли я, нет, просто сожалею,
Что низкий человек, и может без ума,
Так принимает о себе любимом мненье,
Подлаживаться, лгать, как грязь его слова.
Он липнёт будто клей, я ведь ваш,
И сердцем и душою, я поддержу,
Футбол или хоккей, мираж,
И имя подходящее такое, не от людей.
То он спортсмен, то маленький рабочий,
Но ненависть сквозит, во всех словах его,
Он расстрелял бы, очень даже хочет,
Но руки коротки, и ум его таков.
Кричит он: За Рассею,- патриот, однако,
Коверкая известные слова, нет правил
Для него, он памятник, как знаком:
Культуру на костёр, от вас одна беда.
И зависть прёт, а мы-то из рабочих!
Кто? Этот! Он от церкви –сталинист!?
Глубинка, и на знамя всех, тех, прочих,
Но нитку дёрнули и на петле завис.
А злобствует: Бешусь! Скрипит зубами,
Поскольку белый весь его кумир.
Святые смотрят, совести глазами,
Он столько душ невинных погубил.
У них лишь бело и черно.
И нет меж ними разноцветья,
Всех к стенке, кто иной,
А результат - скотом остался на столетья.
Читали? Лермонтова презирает,
Врагов нашёл, а кто его враги?
Из Скалозубов, явно не Молчалин,
От образованных он ждёт беды.
Они мешают, слава непременно,
Уж на пороге. Руку протяни.
И просит: дайте на дорогу,
Без сомненья, там вознесут за странные стихи.
Кто ж он, гадают люди в чате,
Учитель нам сказал, языковед.
Уже забыли думать об Остапе,
Вы думаете он отстал? О, нет!
На полигоне Бутовском трава,
что ровно порывает все могилы,
лежат монахи, но Племянника
не знали никогда, то миф,
что презирает все убитых.