Январское приглашение.
- В Архангельское хочешь прогуляться?
- А каково там?
- А вот послушай, друг!
Там старица Москвы-реки давно в перинах белых,
И видно далеко с горы на юг.
Там ручеёк бежит игриво из-под покрова пруда
И прячется в Москву-реку под полынью.
И шум хрустальных вод, и томная аллея
вдоль пруда серебра меня возносят ввысь
в воспоминаньях чудных, белоснежных -
таких игривых, безмятежных,
таких прелестных, молодых...
Люблю бродить и говорить с огромными стволами
дворцовых лиственниц, посаженных рядами,
и шутки отпускать лежащим горделиво львам,
что сохранили сон и грезы сим местам;
и бюсты беломраморные в прозрачных саркофагах
беседы еле внятные ведут между собой и мной,
и мечут взгляды без зрачков на проходящие в обнимку пары,
бесцеремонно нарушающие их подмосковный сон.
Сейчас снегами голубыми окутано полмира,
И солнца луч пронзает иглами стальными всё,
и радость, и восторг в меня вселились с новой силой,
как будто я на тройке вороных несусь через сосновый бор,
и хочется кричать, - «Дорогу мне, дорогу!»
И, свистнув залихватски: «Э – ей - ей!»,
Лететь сквозь бурю поднятой метели,
Взрывая хлопья снега.
Рукоплескать всему!
И пронестись вдоль каменных Юсупова творений,
старинных липовых и вновь устроенных аллей
И по оврагу вниз к своей родной купели,
Где, подо льдом чуть шевелясь, Москва-река лежит.
- А, снеговик?
- Ах, снеговик!
И снеговик, наверняка, уж сделан рукотворный
из трех шаров искрящегося снега и любви:
и с глазками, и носом, ртом всегда веселым,
с метлой иль с палкой черной - веткой липы,
стоит у речки и улыбается январскому деньку!
- Так дай мне руку,
я с тобой пойду!
Фото автора.