Памяти моего деда-воина Дмитрия
и красноармейцев 24-й стрелковой дивизии
65-й армии П.И.Батова
Сорок второй... Снег да туман.
В землю донскую вжалась пехота.
Скоро идти брать Казачий Курган...
Сигнала к атаке ждёт дедова рота.
Медленно стрелки бегут на часах.
Каждый в молчанье своё погружён,
Бродит в далёких родимых местах...
Нет, он не должен в бою быть сражён.
Что он тогда скажет жёнке и детям,
Если его жизнь развеется в дым?!
Кто обогреет сироток на свете,
Кто им расскажет что было здесь с ним...
Залповый гром!.. Артиллерия бьёт.
Хором с надрывом запели "катюши".
Чёрную пасть открыл вражеский дот,
Голую степь с озвереньем "утюжит".
Танковый корпус в атаку идёт.
Следом за ним поднимаются роты.
Фронт весь в движении, -- только вперёд!
Царица полей, набирай обороты!
Гулко кругом покатилось "Ура-а!"
Пули, осколки рвут с мясом шинели.
И огневая уносит жара
Танки, солдат, устремившихся к цели...
Полк Романца взял окопы на склоне.
Там, в рукопашной -- крик, стоны и мат.
"Вот тебе, гад, за сожжённые сёла..."
"На! Получи, вермахт, за Сталинград!"
Вражьего дота разорвана пасть.
Хутор Вертячий взят в ходе сраженья.
Немцу донских переправ -- не видать.
Вот и защёлкнут замок окруженья.
Пусть теперь Паулюс вместе с "шестой"
Варит в "котле" свою злобу и ярость.
Клещи сомкнулись за тёмной ордой.
Пусть покипит до возмездия малость.
Немцы, румыны бегут, итальянцы...
Наши в Советском! Обнялись фронты.
Готу, Манштейну к "шестой" не прорваться.
Но это всё позже... Ах, дед мой... Где ты?
Чёрный курган... Снег от крови растаял.
И перемешаны люди с землёй.
Сколько убитых... Вон тот, вроде, ранен...
Сестра наклонилась:"Чуть дышит... Живой!".