Валялись кости на столе,
Мелькали карты в едком дыме.
До капли выпив Божоле,
Фортуна встретилась с другими.
Забыв обет и клятву дружбы,
Веселья вихрю поддалась:
Любовь искать на берег южный,
Одернув юбки, понеслась.
Кружила дивно ночь,рассветы.
Постигла истину в вине.
Мазурки знала пируэты
И целовалась при луне.
Хотела выучить французский,
Слегка краснела в негляже,
Корсет носила очень узкий
И не скучала обо мне.
Так дни летели тяжким скопом,
Мой ростовщик серел и чах:
Его "заслуженные потом"
Я сдал в рублях и векселях.
(Он бился тщетно до заката
В консьержа крепкую грудницу,
Но ладно сложены девчата,
Что не попали заграницу.)
По утру следущего дня
Я обладал повесткой в суд.
В страдании и лихорадке ждал,
Когда жандармы в дом войдут.
Забрали все потворники несчастья!
И пианино, бабушкин кларнет!
Барсучью мазь от болей на запястье,
Компьютер вынесли и кабель-интернет...
Но как же быть бесславному поэту?
Ужель на Кунцевской снимать аппартамент?
Подайте срочно в Крым карету!
Мы стребуем с злощастной дивиденд.