Бесновался жуткий ураган,
Всё сметая на своём пути.
И, поймав полсотни жертв в аркан,
Поспешил покой себе найти.
Улетел в болотные леса,
Чтобы там набраться снова сил.
Непрозрачна в тех лесах роса,
Леший там язык свой откусил.
Ну, а как теперь без языка?
Не попеть на празднике лесном,
Не прочесть кикиморе стиха, –
Горе он своё залил вином.
Для того чтоб новый был язык,
Вызвал он к себе колдунью Ёжку.
Бабка, взяв с собою дождевик*,
Книгу заклинаний, да и кошку,
Быстро в ступалётик забралась,
Оттолкнулась от земли метлою,
Полетев туда, где леший-князь
Ждал её с поникшей головою.
Приземлилась возле дома вмиг.
Лешачиха, тут как тут, встречает,
У неё совсем печален лик,
И подруге шёпотом вещает:
«Милая подруженька моя,
Горе в дом ворвалось на пирушке,
Помощь Лешему нужна твоя,
Началось – с кикиморы-толстушки.
Помню, пил он с ней на брудершафт
И, конечно, перебрал с лихвою,
А потом читал стихи, что Гафт
Написал про Лешего весною.
Вдруг, как вскрикнет, и язык отпал,
И глаза от боли потускнели,
Он от страха, словно лист, дрожал,
А теперь лежит, как рак, в постели.
Жалко всё равно его, он муж,
Помогай, подруженька родная,
Заодно мозги и отутюжь,
Та кикимора была глухая».
Ну зачем он ей читал стихи,
Захотел пред ней повытыряться.
Вот и получил он за грехи,
Стал народ лесной над ним смеяться...»
Осмотрев больного Лешака,
Лешачихе Ёжка отвечает:
«Пусть живёт пока без языка,
Цену он его тогда узнает.
Помогу потом я с языком,
Донор есть, змеюка шестиглавый,
Только жизнь покатит кувырком,
Станет Леший вовсе своенравный».
Лешачиха села на пенёк,
Взвесила всё «за» и всё, что «против»,
И решила подождать денёк,
Пусть побудет на замочке ротик.
О своих, о женских-то, делах
Долго две подружки говорили,
О мечтах, летящих в облаках,
И совсем про Лешего забыли.
От печали он закрыл глаза
И не вынес злого отношенья,
На травинку капнула слеза,
Умер бедолага без леченья.
Весть сорока тут же разнесла,
Заглянула даже к другу бесу,
И Луна кровавая взошла,
Опустив над лесом занавесу.
Убежало из лесу зверьё,
За версту оно его обходит.
Лешачиха, да и вороньё
С ураганом дружбу только водит.
В том лесу, заброшенном, густом,
Днём и ночью слышится рыданье.
Плачет Лешачиха под кустом,
Только вот и к ней нет состраданья...
© Copyright: Михаил Куншт, 2012