Исторический и литературно-художественный обзор от поэмы до драмы.
Ах, страна моя, Индия белая,
Разве я на тебя нагляжусь?!
Осеняет «Небесное Дерево»
Избяную древесную Русь.
Предрассветной сиреневой ранью,
Нет и признака солнца лучей;
Как молитва душе, как признанье –
Соловьиная слышится трель.
«Ветры сами к весне приходят,
И весна, как невеста стоит,
Среди звёзд золотых в небосводе,
Вижу, Господи, взгляды Твои…».*
И берёзу с баньяном, венчая,
Я от Волги до Инда промчусь;
С Гималайских вершин освещает
Млечный путь мой – звезда Индо-Русь!..
_________________
*
И все ветры ко мне приходят,
И весна у окошка стоит,
И все звёзды в ночном небосводе –
Будто лучшие взгляды твои.
Алексей Фатьянов. «Песенка»
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Народы Индии и России издавна полюбили друг друга на виду всего мира, на удивление всем. Ни большие расстояния, ни океаны, ни горные хребты Гималаев, ни различие культур и религий – ничто не являлось преградой для этой любви. Эта тяга от сердца к сердцу простых людей друг к другу, кажется необъяснимой. Две великие цивилизации тянутся друг к другу с неизъяснимой силой. Секрет этого необоримого тяготения народов друг к другу на подсознательном, метафизическом уровне. Ни в какие древние времена до наших дней ничто не омрачало наших дружеских, братских народов. Напротив, история этих отношений освещена светом добра и духовности. Герои древнерусских былин похвалялись тем, что вышли они из благородной, сказочно богатой Индии далёкой.
В золотую пору человечества все люди говорили на одном языке «деванагари», который являлся первоначальной слоговой системой древнего письма Ариев, трансформировавшейся в санскритский язык. Сходство санскритского языка со славянским языком поразительно – по основному лексическому фонду, грамматическому строю, роли формантов и множеству других частностей. Как русский язык, так и язык санскрита, обладают исключительным богатством, гибкостью согласных звуков, как изобразительное средство звукового строения слов, что лишь в малой степени свойственно другим языкам. Подобно русской поэтике, в санскритской поэзии большая роль принадлежит внутренним рифмам, ассоциациям и аллитерациям, как средствам художественного выражения. Эти поэтические приёмы использовались и в эпической поэзии широко, тонко и продуманно. Остается только удивляться, какой русской современностью дышит санскритская поэзия. В таких эпических памятниках, как «Сказание о Раме» чеканных по форме и совершенных по языку, встречаются всевозможные виды аллитераций, внутренние рифмы, - богатства их кажутся неисчерпаемыми. Этими приёмами широко пользовались русские поэты А.С.Пушкин, В.В.Маяковский, В.Я.Брюсов и другие.
Интересно отметить почти полное совпадение древнерусских преданий и преданий древней Бхараты, а Бог Велес покровитель домашних животных, подобно Богу Кришне изображался со свирелью. Несомненно, что родство наших народов объясняется родством духовным. Так в «Древнерусских Ведах», в «Звёздной Книге Коляды», в «Голубиной Книге», сходство с Арийскими Ведами глубокое и многогранное. Само понятие древнеарийского слова «Веды» объясняется русским словом «ведать, знать» » (Веды – Знание).
А.С. Пушкину были хорошо известны все древнеарийские сказания, и он в своём творчестве мастерски пользовался этими сокровищами. Пушкин, несомненно, был посвящён в русские Веды и сложные для ума истины Вед, поведал простым языком в своих удивительных сказках, написанных в стихах. Так же в стихах были написаны и древнерусские арийские веды, и скифские былины, и ведические гимны древней Индии. Так историю Рамы и Ситы из «Рамаяны» он полностью воспроизвёл в своей удивительной поэме «Руслан и Людмила»: колдун похищает жену Руслана Людмилу в день её свадьбы. Руслан отыскивает колдуна, сражается с ним, побеждает его и возвращает свою возлюбленную. А письмо Татьяны Лариной к Евгению Онегину, разве не является очевидным влияние эпизода из Махабхараты: послание Рукмини к Шьяму. «Шьям, я много слышала о твоих благородных качествах. Не боюсь показаться нескромной, признаюсь: Ты пленил меня и завоевал моё сердце. Ты можешь усомниться в моём целомудрии, ведь незамужней девушке, как я, не пристало так смело обращаться к тебе. Но, мой дорогой Мукунда, Ты – настоящий лев среди людей, величайший из всех. Любая девушка, ещё не покинувшая отчий дом, и даже самая целомудренная из женщин, пожелала бы выйти за тебя замуж, привлечённая Твоими несравненными добродетелями, Твоими познаниями, могуществом. Я решила стать Твоей вечной служанкой. Мой возлюбленный, я приношу к Твоим стопам своё сердце и жизнь. Я избрала Тебя, моим супругом и прошу Тебя считать меня Своей женой. Отныне я принадлежу Тебе. Будет просто нелепо, если лакомую еду, предназначенную для льва, утащит шакал. Поэтому, прошу Тебя: тотчас явись за мной, прежде чем меня увезёт Шишупала или какой-либо другой царевич вроде него. Свадьба моя должна состояться завтра. Явись тайно и похить меня, не тревожься из-за того, что может произойти схватка во дворце моих родителей, и кто-то, даже, может быть ранен или убит…»
Русских путешественников издавна манила удивительная, сказочно богатая страна Индия. Чем удивительно «Хождение за три моря» Афанасия Никитина? Читаем: «В Астрахани купеческое судно татары отобрали, и отпустили всю команду ограбленными... И мы, заплакав, - да разошлися кой-куды, куды его очи понесли… А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку, а из Баку пошёл за море». Как это может быть, что ограбленный до нитки Афанасий Никитин пошёл за море, один? И что ему там делать без товара? Чем торговать? Но вот он Весной 1468 года пришёл в земли Хорасана, в Персию и далее по древнейшему шёлковому пути в Индию. Далее он пишет, что бродил из города в город целых два года. «И привёз я, грешный, жеребца в Индийскую землю, дошёл до Джунира благодаря Бога здоровым, - стоили мне это сто рублей». Откуда у нищего странника, ограбленного до нитки, взялся жеребец? В Индии нет от природы лошадей, и стоили они так очень дорого. Откуда у него деньги на путешествие, жильё, питание, ведь и коня поить кормить и устраивать на постой надо. Ни каким-нибудь товаром интересуется Тверской купец, но алмазными копями таинственной Голконды. Цель его хождения исключительно в ту землю, где родятся алмазы. Афанасий пишет: «И пошёл я в Коилконду, где базар весьма большой. Нельзя описать царства сего и всех его чудес. Во дворце много золотых и серебряных палат, украшенных, как небо звёздами, драгоценными каменьями и жемчугом. И на каждом столпе – по драгоценному камню-карбункулу, господину всем камням, светящемуся в ночи, а родятся те камни в головах змей, слонов и гор». Все знаменитые алмазы Индии – «Кох-и-Нор», «Шах-Акбар», «Тадж-е-Мах» - были добыты в копях Голконды, место нахождения алмазоносных копий засекречены и по сей день. Афанасий Никитин в своём «Хождении» пишет об алмазе, как об «Особом товаре»» «Да около родятся драгоценные камни, рубины, кристаллы, агаты, хрусталь… В Пегу живут индийские дервиши, а родятся в нём драгоценные камни – рубин, яхонт. Продают эти камни дервиши, делают там жемчуг высшего качества и всё дёшево. В Райчуре же родится алмаз… Пачку алмазов продают по пять рублей, а очень хорошего – по десять рублей; пачка же нового алмаза, только пять кеней (мелкая монета), черноватого цвета – от четырёх до шести кеней, а белый алмаз – одна деньга. Родится алмаз и в каменной горе; и продают ту каменную гору недорого…»
Алмазы Голконды! – вот цель путешествия Афанасия Никитина в богатую Индию. Он выведал о них всё, выполнил наказ великого князя Тверского Михаила Борисовича, который очень нуждался в Индийских алмазных сокровищах для вооружения войска Тверского, для борьбы с Московским княжеством за престол земли Русской. Тверь в то время ещё возвышала независимую главу. Афанасий записал в своём дневнике: «В пятый Великий день надумал я пойти на Русь… Да сохранит Бог землю Русскую! Боже, сохрани её! В сем мире нет подобной ей. Хоть бояре русской земли не добры, справедливости мало в ней. Да устроится Русская земля!.. И да будет в ней справедливость. О Боже, Боже, Боже...»
О дальнейшей судьбе Афанасия Никитина сведений мало. В Софийской летописи (в 1475 году) сказано скупо. «Сказывают, что-де – и до Смоленска не дошед - умер. А писание то своею рукою написал, иже его руки тетради и привезли гости Мамыреву Василию к дьяку великого князя в Москву». Возможно, следили за ним «гости» Московские, завладели записками Афанасия вместе с Индийскими драгоценными алмазными камнями, и передали всё дьяку Мамыреву. Дальнейшая судьбы Тверского княжества описана в «Истории государства Российского» Н. Карамзиным. «8 сентября 1485 года осадил Иван III Тверь, и тверские князья и бояре, оставив государя своего, а великий князь Тверской, видя необходимость или спасаться бегством или отдаться в руки Иоанну; решился не первое, и ночью ушёл в Литву… Столь легко исчезло бытие Тверской знаменитой Державы, долго спорила с Москвою о первенстве». Московский летописец включил тетради Афанасия Никитина в летопись. Он поместил «Хождение за три моря» в летописный текст наряду с другими важными историческими памятниками Русского государства. Его переписывали несколько раз и включили в другие летописи. Карамзин оценил их по достоинству «Хождение за три моря», и включил в свою знаменитую «Историю государства Российского». С любовью и уважением вспоминаем мы имя Афанасия Никитина», человека большой души и большого таланта. Он один из тех, кто ещё в седую старину создавал и приумножал славу русского народа.
Позднее Пётр Великий предпринял немало усилий для установления торговых связей между государствами Индии и России, снаряжал морские экспедиции на фрегатах в Индию с остановками на острове Мадагаскар. Продолжательница дела Петра Екатерина Великая, желала видеть Россию посредницей в торговле европейских стран с Индией и Китаем, а также налаживанию самостоятельных торговых связей с Индией через Сибирь, по Северному морскому пути (по проекту М.В. Ломоносова) и через Среднюю Азию. Позднее в Астрахани и Оренбурге установились льготные пошлины на индийские товары, что привело к появлению большого числа Индийских купцов их Индии и Персии в Астрахани и Оренбурге, где индийцы совершали свои сделки в помещениях своего караван-сарая. Они в России имели такие привилегии в торговле, каких не имели ни в Персии, ни в других странах Востока. Астраханскому губернатору предписывалось оказывать индийским купцам, обосновавшимся в Астрахани, необходимое содействие в их торговле, охранять их имущество, «держать ласку и привет доброй… и оберегать, чтобы им ни от кого никаких обид не было».
Народ индийский, получивший преимущества, данные Петром Великим, постоянно жил в Астрахани, им разрешалось отправлять свои религиозные обряды в собственных храмах. В то время писали об Астраханских индийцах, что они высоки, тонки; имеют важную осанку, говорят тихо с расстановкою, и всегда подумав. Они в слове своём учтивы, услужливы, терпеливы, весьма решительны, любят уединение. Они имеют все свойства добрых ростовщиков, осторожны, молчаливы, проценты берут небольшие, не притесняют своих должников. Нуждающимся людям стараются оказывать помощь не напоказ, ибо по их вере это доброе дело имеет благое достоинство. Большей частью они вегетарианцы. Любят чистоту в жилищах, одеяниях и в пище, не пьют одурманивающих
напитков, равнодушны к шумным увеселениям, забавляются музыкой на своих простых инструментах.
Не менее удивительной, чем у Афанасия Никитина была Одиссея в Индию Герасима Лебедева (1749-1817), происходившего из духовной семьи, родом из Ярославля. Был одарённым музыкантом-виолончелистом. С большим успехом выступал в Вене, в Париже и в Лондоне, и вдруг, неожиданно для всех, поехал один в Индию, где работал музыкантом в Мадрасе, затем в Калькутте, учил хинди и санскрит, и обучал индийцев музыке. Овладев языками, Лебедев организовал в Калькутте первый индийский театр европейского типа. Для этой цели, для начала перевёл на бенгальский язык две английские комедии «Притворство» и «Любовь – лучший врач». Переработав их на индийский лад (перенёс место действия из Испании в Калькутту и Лакхнау, сделав действующими лицами бенгальцев). Учёные пандиты, внимательно прочитав текст пьес на бенгали, были в приятном возбуждении чувств, похвалили его и пообещали обеспечить спектакли туземными актёрами и актрисами. На первую постановку была приглашена вся творческая интеллигенция города Калькутты и его окрестностей.
Это культурное явление для того времени было столь необычным явлением, что вызвало агрессивный настрой колонизаторов Ост Индийской компании. В своём яром стремлении закрыть этот «вопиющий» театр, они сманили актёров, испортили декорации, настроили против Лебедева работников театра: столяров, плотников, декораторов, а также некоторых благотворителей Лебедева. Он вынужден был вернуться в Россию, где его бывшие друзья вдруг отвернулись от него, называя его авантюристом. Герасим Лебедев выпустил книги «Грамматика бенгальского диалекта», в которой описал о древнеиндийском календаре, об индийской древней философии и религии, описал обычаи индийцев и сообщил наиболее важные сведения об английском колониальном господстве в Индии. Пафос книга был пронизан глубоким уважением к индийцам и негодованием по отношению к английским колонизаторам. Герасим Лебедев положил начало систематическому изучению санскрита и хинди в России, составил бенгальский шрифт для типографии российской Академии наук, описал о нравах и обычаях населения Индии. Этот свой научный труд, над которым неустанно работал Герасим Лебедев, его бескорыстный энтузиазм посчитали в России чудачеством и сумасбродством, по выражению Павла I. Лишь, примерно полтора столетия спустя, проявился интерес к нашему соотечественнику Герасиму Лебедеву, который так много сделал для укрепления русско-индийских культурных связей; вышли многочисленные статьи о нём и его культурно-просветительском творчестве в сборнике Института народов Азии АН СССР.
Приведём фрагменты Герасима Лебедева из его рукописи «Индийские дневники» (в сокращении).
«… Молитвенные у индийцев храмы, именуемые Мондиры, как от вне, так и внутри, отчасти похожи на языческие и отчасти – на христианские... На алтаре, во время богослужения курится из разных благовоний составленный фимиам, и совершаются разные тайнодействия одними только браминами; кроме же их, никому прикасаться к оному не позволяется. Совершаемое в храмах их богослужение, состоит больше из пений, нежели в чтении приличных молитв.
Индийцы не похожи на идолопоклонников, а признают таковыми тех нашельцев, которые, жертвуя ненасытной своей алчности на обогащение, несчастию рода человеческого пожирают целые государства. Они признают единого истинного Бога и ранее многих европейцов содержат христианский закон, с тем только различием… По причине беспрерывных на их край неприятельских нападений, насильно понуждающих забыть и самое человечество. При всех, чинимых им притеснениях и тиранствах, удерживают они достойную подражания непреклонность во благочестии. Странными кажутся для пришельцев аллегорические их изображения, в которые вникать не могут они за неведением первоначального их шомкритского языка, но индийцы более имеют сим пришельцам издеваться, когда они, хвалясь своим православием, забывают, по-видимому, что и сам Спаситель притчами учение своё предлагал. Благоговение их к Верховному существу уже доказано всеми реченными выше обрядами и праздниками, в воспоминание великих благодеяний Божиих. Данную присягу весьма свято они наблюдают, и лучше избирают лишиться чести, имения и самой жизни, нежели клятися и нарушить клятву, что и собственным опытом мне испытать удалось. Родители почитают себе за великий стыд оставить дитя своё невоспитанным в Законе Божьем… От кровопролития индийцы так удалены, что не токмо животных, но и пресмыкающихся и насекомых убивать почитают за великий грех, чего ради никогда они не употребляют, ни мяс, ни рыбы, а довольствуются только земными произрастениями и плодами. Первосуществующие природные индийцы любят много чистоту и опрятность, и как перед столом, так и после оного умываются, и каждый день два раза купаются. Индийцы столько отвращаются от пиянства, что не токмо простого вина или водки, но и виноградных вин никто из них не употребляет. Чужого похищать они не расположены, и завидовать никакой нации они не имеют нужды. Умеют подборными ключами отворить сердце, и золотым дождём орошать набожныя души притворных политиков».
Царствование в России Павла I в памяти потомков осталось как анекдотичное недоразумение. Унизил Суворова, возвысил Аракчеева, целый полк сослал в Сибирь, пытался перекроить русскую жизнь на прусский манер и, наконец, его осенило отправить Донских казаков завоёвывать Индию «жемчужину Английской короны», как, издавна, именовали индию. Неизвестно, чем бы эта бредовая идея закончилась, если бы его во время не убили!
12 января 1801 года Павел I послал тайный приказ атаману Войска Донского, генералу от кавалерии В.П. Орлову о подготовке казачьего войска к походу в Индию. «Ходу от вас до Индии, - сказано в рескрипте Павла I к атаману Войска Донского, - всего месяца четыре. Поручаю всю сию Экспедицию вам и войску вашему, Василий Петрович. Соберитесь вы и вступите в поход к Оренбургу, оттуда любою из трёх дорог или всеми пойдите с артиллерией прямо через Бухарию и Хиву на реку Индус… Имея, артиллерию, вы имеете полный авантаж; приготовьте всё к походу… Всё богатство Индии будет нам за сию экспедицию наградою. Таковое предприятие увенчает вас всех славою… Здесь прилагаю карты, сколько у меня их есть. Бог вас благослови. Есм ваш благосклонный Павел».
Казаки, имея сорок один полк и две конные роты (22 507 сабель и два десятка пушек) пошли завоёвывать Индию, преодолевая в день 30-40 вёрст, по дурным дорогам, при непогодных условиях (при раннем вскрытии рек). Напрашивается вопрос: зачем это нужно было России? Задуманное фантастическое увлечение завоевать Индию при посредстве одних казаков, это несусветная глупость за которую пришлось расплачиваться плачевной участью донцов, двигаясь по чужим территориям в пределы Индии. Были у императора свои планы, в том числе, и «встряхнуть казачков», ибо неспокойно было на Дону. Перед этим походом, были выпущены из крепости и вернулись к своим полкам генерал Платов и другие опальные офицеры. Неожиданно 12 марта генерал В.П. Орлов получил рескрипт Александра I о прекращении похода в Индию и возвращения казаков на Дон: «Господину генералу от кавалерии Орлову. По получении сего повелеваю Вам со всеми казачьими полками, следующими ныне с Вами по секретной экспедиции, возвратиться на Дон, и распустить их по домам.
Итак, преодолев за три недели 700 вёрст, казаки получили из Петербурга повеление молодого царя Александра I возвратиться на Дон. Существует мнение, что убийство царя Павла I заговорщиками не обошлось без помощи англичан, которые всерьёз были обеспокоены этой экспедицией казаков в Среднюю Азию и далее в Индию – главной жемчужины в короне Британской империи.
Князь Алексей Дмитриевич Салтыков (1806-1859) служил в коллегии иностранных дел в Петербурге, но более всего любил живопись и путешествия. В 34-летнем возрасте в чине надворного советника вышел в отставку, поселился в Париже, стал уклоняться от светских приёмов, за что его стали считать отшельником, но не окрестили чудаком, оценивая его мягкий характер, отсутствие лицемерия. Он сдружился с поэтом П.А. Вяземским и композитором М.И. Глинкой. Однажды Салтыков предпринял путешествие в Индию, и застал колониальную Индию в состоянии наибольшего произвола в ней Англичан. Революция в Индии против колониального ига англичан была подавлена в 1857 году, но Северную Индию восставшим удалось освободить от гнёта. Колониальная революция сильно отличается от революции в независимой стране: правителей менее всего интересовали интересы страны, но господствовало неуважительное, презрительное отношение к народу. Салтыков был удивлён вопиющим состоянием простого, совершенно бесправного индийского народа, и стал отказываться от приглашения знатных англичан колонизаторов жить в английских домах, избегает встреч и знакомств с ними, начинает тяготеть к разговору на языке хинди. Путешествуя по Индии и Цейлону, он старается, как можно больше делась эскизов в карандаше и красками. Вскоре он получил прозвище «Индиец» и среди соотечественников и среди индийцев. Вскоре он издал свои рукописи «Письма об Индии», которые были приняты восторженно. Проявился большой интерес российского читателя к художественным достоинствам «Писем об Индии» и восхищение страной, в которой, как звучит в одной из арий индийского гостя оперы М.И. Глинки «Не счесть алмазов пламенных в пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном». Письма писались родным и друзьям, не предназначались для печати, но в них был особый притягательный колорит «эффекта присутствия», они отличались простотой изложения, в них многое запечатлено от личности автора. Он опубликовал их в «Москвитяне» на французском и на русском языках. Полное издание всех писем в виде книги было издано трёхтомником в Париже, и стало заметным событием во французской литературе. В это издание были включены множество иллюстраций – авторских гравюр и акварелей. Также был издан альбом рисунков большого формата, части которого хранятся в хранилищах русского музея в С.-Петербурге, Исторического музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве. В переводе на русский язык «Письма об Индии» без иллюстраций вышли в 1850 году и вторым изданием в 1851 году. Приведём фрагменты Алексей Дмитриевич Салтыков из его рукописи «Письма об Индии» (в сокращении).
«…Город Бомбей расположен посреди пальмового леса... Перед вами люди полунагие, в белых полостях, с медным цветом лица, с разрисованными плечами и руками, в чалмах белых, алых, жёлтых или зелёных. Перед вами женщины, также едва облачены в разноцветные, прозрачные, как паутина, ткани, разукрашенные золотыми и серебряными ожерельями, кольцами, подвесками на шее, на руках, на ногах, серьгами в ушах, в ноздрях, раздушенные благовонными цветами, вплетёнными в волосы. Окинув беглым взглядом этот роящийся народ, вы торопитесь взглянуть на странные капища, установленные бесчисленным множеством истуканов; тут толпы факиров, увечных, иссохших, худых, как оглоданные кости, с длинными крючковатыми ногтями на руках и ногах… Тут обширные пруды с каменной набережной. Далее безмолвные часовни, шумные пагоды индийцев; слышаться странные звуки неумолкающей музыки… Вот что с первого раза овладевает вниманием путешественника.
Проходя по улицам, часто видишь решетчатые здания, в которых горит тьма свечей: это храмы индийцев, где совершают обряды свадьбы, женят десяти или двенадцатилетних мальчиков на пяти- или шестилетних девочках. Жених и невеста почти нагие, но обвешанные кольцами, ожерельями, обмазанные жёлтой краской, окружённые множеством народа. Их обмывают и окрашивают снова, и это продолжается беспрестанно три или четыре дня, при громе барабанов и музыки скрипок, день и ночь, и превосходит всякое описание.
Всё здесь игрушка, кроме пальмовых лесов. Дом наш состоит из огромных ветхих покоев, без дверей, без окон, с несколькими террасами. Птицы летают по моим комнатам, как ни в чём не бывало. Вечером у меня бывают обыкновенные странные сцены: пляски баядерок, за которыми можно посылать в любое время. Баядерки составляют особую касту, их единственное занятие – пляски, пение и жевание бетеля, вяжущих рот листьев, которые, говорят, очень полезны для желудка и от которых сильно краснеют губы. Эти плясуньи ловки и милы; платья на них из белой, розовой или малиновой дымки с золотыми и серебряными узорами. На обнажённых их ногах навешаны металлические кольца и цепи, которые во время пляски производят звук, похожий на бряцанье шпор, только несколько серебристее. Приёмы баядерок так отличны от всего, что я раньше видел, так восхитительно свободны, так своеобразны, песни так плачевны и дики, движения так сладострастны, мягки и живы, сопровождающая их музыка так «раздирательна», что трудно обо всём этом дать приблизительное понятие. С баядерками обыкновенно ходят мужчины сурового вида, которые во время пляски следят за плясуньями, как тени, трезвоня на своих инструментах и беспрестанно топая ногами. Невольно задумаешься о таинствах чудесной Индии при мысли, что эта пляска, значение которой утрачено, вероятно, восходит к самой глубокой древности, и что плясуньи повторяют её бессознательно в продолжение тысячелетий…
Ходя по улицам Бенареса, думаешь, что видишь сон. Перед глазами пестреют пагоды, в которых толкутся, расписанные различными красками брамины и факиры, белые, горбатые телята с цветочными венками на рогах, полуобнажённые женщины в поручнях и кольцах, орошающие водой бесчисленное множество маленьких идолов и цилиндрических камней. Посреди этой подвижной и живой толпы двигается иногда тяжёлый слон, с трудом пробирающийся между теснящих друг друга храмов, домов, балконов и лавок. Однажды три часа я провёл в прогулке на слоне, объезжая улицы, переулки и базары; впереди меня сидел корнак, сзади – слуга с зонтиком. Кажется, что слон давит своими ногами тысячи женщин и детей, но, к счастью, это только обман воображения: ни дети, ни женщины не обращают никакого внимания на великана, который очень учтив, осмотрителен и боится обеспокоить чем-нибудь прохожих…
Уже неделю живу на берегу Ганга, у подошвы Гималаев. В Ганге беспрестанно купаются тысячи индийцев и индианок, которые сходят в воду по каменным спускам, не снимая одежд и с громкими песнями. Вечером повторяется то же самое, и река освещается плавучими кострами. В ближайшем лесу сотни слонов. Дикие обезьяны уродливо кувыркаются на ветках и дразнят слонов. После обеда я взбираюсь на слона и дышу свежим вечерним воздухом, пробираясь по тёмным и тихим улицам…
К одному из лучших зрелищ я отношу праздник богини Кали, богини смерти и разрушения. Её представляла женщина, выкрашенная в синюю краску, с распущенными волосами, и стоящая на носилках. Она топтала ногами мужчину, выкрашенного в белое и розовое, которого голова была спрятана между тряпьём, замаранным красной краской, так что всё это было похоже на человека, которому бы отрубили голову. В одной руке она держала картонную голову; другой – махала картонным мечом, и опускала его над умершим. Был ещё маленький ребёнок жёлтый: он сидел на носилках, поджав ноги, и представлял старичка, что-то вроде брамина. Вечером при свете факелов, показывались, между прочим, войны великанов, картонных уродов, вышиной с дом, из-под которых видна была беготня маленьких ножек. Я разъезжал на слоне среди толпы зрителей и действовавших лиц. Но уже в городе, увлечённый потоком одной из этих процессий, на которые бросают массы цветов со всех крыш, окон и балконов…
Знаменитый русский живописец Василий Васильевич Верещагин дважды путешествовал по Индии. В первую поездку (1874-1876) художник объездил многие города Индии. Все свои этюды, рисунки, коллекции отправил в Петербург. Задумал создать большую живописную коллекцию «Индийскую поэму» в 20-30 картинах, отправился во второе путешествие по Индии в 1882 году. «Это будет история «заграбастывания» Индии англичанами, - писал он Стасову. Англичане вызнали про это намерение художника, и развернули в печати травлю художника грязными инсинуациями и обвинениями в антииндийском намерении при путешествии. Его обвиняли в шпионстве по изучению возможности проникновения русских войск в Тибет и в Индию. В результате была создана не благоприятная обстановка для художника во время его путешествия. Пробыв в Индии всего несколько месяцев, Верещагин вынужден был вернуться в Россию, и свои крупные работы на индийскую тематику писал по рисункам и эскизам вдали от Индии. Верещагин из Индии пишет Стасову: «В самой серёдке Гималаев, в малом королевстве Сикким занимался в буддийских монастырях на высоте 15 тысяч футов, чуть не замёрз со своею супружецею. Снег, которым нам пришлось идти последний день подъёма на гору Канчинга (28 тысяч футов) испугал моих спутников, и они за нами не изволили последовать. Между тем, пошёл снег, которым пришлось, и питаться, за неимением другой пищи, потушил наш огонь, и, кабы не мой охотник, который был с нами и отыскал, и уговорил одного из людей внести на гору ящик с едою и несколько необходимых вещей, пришлось бы плохо. Замечательно, что я выбился из сил и положительно заявил об этом, прежде чем моя дорогая спутница, моя маленькая жена, слабая и мизерная, когда первое изнурение прошло, она, не говоря худого слова, грохнулась. Лицо моё за несколько дней пребывания на этой высоте непомерно опухло, и какое-то страшное давление на темя, от которого я непременно умер бы через пару промедленных дней, заставило спуститься, прежде чем все этюды, которые я намеревался сделать, были готовы. Сделаю ещё попытку в другое время года и в другом месте, уж очень хороши горные шири и выси, покрытые льдом и снегом…»
Картина «Процессия слонов в Джайпуре» по словам Верещагина, запечатлела триумф английского владычества, символизируя завершение окончательного захвата Индии колонизаторами. Принц Уэльский явился в покорённую страну как вице-король, назначенный английской королевой управлять огромной колонией. Он является главным действующим лицом пышной процессии. Гордо восседает принц на переднем слоне в позолочённом паланкине. К нему наклоняется, сидящий рядом индийский махараджа. Верещагин сам был очевидцем демонстративного шествия, уединившись в укромном месте, наблюдал за торжественной встречей принца Уэльского с балкона одного из зданий, сделал зарисовки процессии. Картина поражает на только богатством красок, но и своими размерами (примерно, 7.5 на 5.1 метра). Махараджа Джайпура, запечатлённый на картине с принцем Уэльским, сделал дар этой картины музею Калькутты «Виктория-мемориал» в 1905 году, выкупив её у господина Эдварда Мэллея (США). Каким образом эта удивительная картина попала в частные руки господина Э. Мэллея, неизвестно.
К лету 1890 года состоялось путешествие по Индии цесаревича Николая, при неотлучном сопровождении его императорского высочества, свиты его величества генерал-майора князя Барятинского, флигель-адъютанта князя Оболенского и князя Кочубея. Через Сибирь наследника цесаревича сопровождал флаг-капитан его императорского величества контр-адмирал Басаргин. Длинный разнообразный путь был заранее изучен его высочеством, и поездка эта была задумана, как исполнение государственного долга по приобретению опыта и сведений, необходимых по службе будущему государю и Отечеству. По Сибири изучались возможности построения железной дороги. Был выбран морской путь в сопровождении морской эскадры с полуброненосными фрегатами. Путешествие до Индии по морю было задумано с целью испытания путешественника в трудностях продолжительного морского плавания.
Знакомство с Индией наследником началось с Бомбея, далее Ахмедабад (град «Ахмеда»), названный по имени знаменитого султана. Всюду цесаревича встречали почётным караулом, были устланы дорожки из красного сукна; в городах встречали пёстрые густые толпы людей, лица которых выражали не только любопытство, но и радушие. Взору любознательного цесаревича предстала новая диковинная обстановка. Путешествие по городам в основном осуществлялась в колясках. На званых обедах, было множество гостей, присутствовал даже французский художник Моро со своей женой, который специально прибыл в Индию, набраться свежих, ярких впечатлений от столь необычного визита русского цесаревича и правдой туземной жизни Индийцев. Надо отметить, что европейским дарованиям не сразу далось по достоинству оценить высокую миссию Востока, и подняться на должный уровень достойного её восприятия.
Восторженно воспринял цесаревич вечернюю поездку на колясках на озеро Канкария, искусственно созданного около 1450 года. В окружности озеро составляет 13 вёрст, с великолепным садов посредине. В эти сады с высокого берега ведет лестница и каменный мост, который был залит огнями иллюминаций в честь высокого Северного гостя. Во многих городах гостя встречали салютами и при звуках русского гимна «Боже царя храни», впервые звучащего в Раджпутане. Впоследствии цесаревич отмечал, что впечатления были такими сильными, что трудно их передать словами, что им овладевали какие-то необыкновенные мысли и чувства, что невольно вспоминались отрывки из «Рамаяны» и «Махабхараты», что чувствуется во всём чисто славянский характер, возвышенный до идеального. Согласно индийским священным традициям и обычаям, при обменном приветствии следует гостя увенчать гирляндой цветов. Джасванта Санга собственноручно украсил Белого Царя удивительной гирляндой лотосов (цвет лотоса – символ Индии). Наследник цесаревич и офицеры его свиты были в русской военной форме.
В Джайпуре великого князя и его свиты были специально подготовлены для путешествия два десятка слонов. Цесаревич с Махараджей следовали в носилках «ховда» под балдахинами, украшенных драгоценными каменьями, на спине богато разубранного слона, обозревали улицы и затем пересели в экипаж. После полуденного отдыха отправились на тигровую охоту в джунгли на слонах с ружьями наготове. Туземцы заботливо выслеживают крупного животного, так что он попадает на стрелков. Была поражена огромная тигрица и тигр, которых принесли к палаткам и содрали с них шкуры.
В Дели цесаревича знакомят с достопримечательностями столице с показом превосходных образцов ювелирных работ, редких тканей и самых лучших индийских заманчиво красивых изящных товаров. Оригинальность и вкус отделок шёлковых полотен, несомненно, следует отдать Индийским товарам. Достойны восхищения изделия миниатюры из слоновой кости со сценами древнеарийского периода. Потомки художников-миниатюры передают таинство искусства резьбы из поколения в поколение, вот уже несколько столетий, что составляет тайны династий мастеров.
Окрестности Агры неописуемы. Храм Тадж дивная поэма в камне, украшенный парком с удивительными цветниками и водоёмами. Хоть и невероятным, фантастическим может показаться, сближение туземцем Индии с русским простонародьем, но цесаревичу и не только ему одному, бросилось в глаза при виде колоссальных храмовых сооружений, что будто повеяло духом старой Москвы, купола аналогичны. В Индии купола луковичной формы объясняют тем, что, эта форма куполов у них символизирует цвет Небесного Лотоса, поэтому лотос является символом Индии. Раджпурские вершники, сопровождавшие цесаревича, показались ему очень схожими с кубанскими казаками. Не случайно во всём Индостане «козаками» принято именовать тамошних смелых конников и воинов джатов. Интересно, что глава джатов постоянно своевременно навещают августейшего атамана казачьих войск, живущих в постоянном напряжении, и являются удалыми конными наездниками.
В Калькутте под грохот салюта встречали русского цесаревича в момент его прибытия гимном «Боже царя храни!» Все путешественника по Индии, не без удовольствия сравнивают Калькутту с Петербургом. И судьба обеих городов отчасти схожа: они основаны приблизительно в одно время и на болотистой почве около устья двух важных рек, которые в одно время разливаются. Калькутта, так же, как и Петербург основаны с целью защиты своих национальных интересов от захватчиков в споре Азии и Европы.
В Индийском городе Мадрас во всём чувствуется присутствие Е.П. Блаватской. По инициативе этой русской женщины в Мадрасе созрела мысль о том, что именно в Индии возможно и необходимо создание теософского общества искателей Истины, в самом широком и глубоком смысле этого слова. Ею было предложено избирать последователей этого общества из представителей всякой веры, и расы, проникать в сокровенные учения Восточных религий, поддерживать таинства отношений со священниками, жрецами, отшельниками-аскетами и т.д. Центр нового братства был основан в Мадрасе. Ростки нового теософского общества быстро охватили Азию, Америку, Европу. Появилось несколько центров периодической печати. Англичане устроили настоящую травлю Блаватской, и она вынуждена была навсегда покинуть чудесный, столь полюбившейся ей полуостров. Коренные жители Индии бескорыстно симпатизировали этой Северной женщине, она постоянно разъезжала по стране ради сближения браминов и джайнистов.
Лев Николаевич Толстой (1828-1910) интересовался Востоком всю свою жизнь. Он был близок общественным деятелям Востока, и вёл большую переписку с представителями интеллигенции Индии, в том числе и с Ганди, главным образом благодаря своим религиозно-философским работам и морально-этической концепции непротивлению злу насилием и жизни по «Закону любви». Л.Н. Толстой высоко ценил достижения древней индийской философии.
Начало экспедиции художника, путешественника и общественного деятеля Николая Константиновича Рериха в Индию было осуществлено 2 декабря 1923 года. Продажа картин и оформление театральных постановок, публикации многочисленных статей, обеспечивали ему возможность вести плодотворную научную работу и путешествовать. Рерих посетил Бомбей, Джайпур, Агру, Сарнатх, Бенарес, Калькутту и отправился на север Индии. По пути у него состоялись встречи с индийскими учёными, художниками, писателями. Рерих остановился на южных склонах Восточных Гималаев в Сиккиме в доме Талай Пхо Бранга. Это место почиталось священным, так как в этом доме останавливался Далай-лама V. Участники экспедиции проявили большой интерес к изучении древнейшей Буддийских письменных источников. Рерихом была собрана целая коллекция тибетской живописи. Живописное творчество Рериха было исключительно плодотворной. Колорит живописи гор у Рериха непревзойдённый.
В 1925 году Рерих посетил Мадрас и теософский центр в Адьяре, познакомился с его руководителями. Предложил открыть музей теософского общества имени Е.П. Блаватской. Английская разведка начинала чинить ему самые неожиданные препятствия в его новой экспедиции на Хотан, вплоть до вооружённых нападений. Эти препятствия всё же удалось преодолеть и пройти семь перевалов в царство снегов, в сказочном мире, волшебного места для художественного творчества. Там на высоте двух тысяч метров приобрёл он усадьбу вдали от цивилизации, жил трудами рук своих, растил огород. Волшебный вид Гималаев с горной речкой среди соснового леса в семейном уединении жил в двухэтажном доме, от которого по скалам ведёт единственная тропа. Оккультное созерцание позволило ему проникнуть в мистическую живопись. В этом месте Рерих прожил безвыездно около тридцати лет и на 72-м году жизни умер.
Об Индии много писали представители первой волны эмиграции. Хабаров В.А. эмигрировавший в составе казачьей дивизии через Кавказ в Персию, перебравшись в португальские владения Индии, купил небольшой земельный участок, построил дом. Хабаров опубликовал в 1930 году книгу «Завоевание Индии». Казакевич Б.И. опубликовал исследовательские материалы Л.Г. Корнилова на страницах «Вестника первопроходника» «Об исследовании путей из России в Индию».
Приложение 1
ВИДЕНИЕ «МАХАБХАРАТЫ»
Музыкальная ведическая драма
В данной пьесе «Махабхарата» представлена, как современная мировая драма. Автор попытался максимально приблизить текст настоящей пьесы к оригиналу по смыслу и мелодике санскритских шлок (стихов).
Действующие лица и исполнители:
Д х р и т а р а ш т р а, царь Кауравов слепой от рождения олицетворяет слепоту духовную нашего века безумия, лицемерия, стяжательства;
С а н ь д ж а я, ясновидящий мудрец при дворце царя Дхритараштры, живописец;
А р д ж у н а, прославленный легендарный воин-кшатрий династии Пандавов, ставший на путь нравственного, духовно очищения;
К р и ш н а, «Инструмент» Бога, давший наставления – Гиту (песнь Бога) Арджуне перед началом сражения на поле битвы Курукшетра;
Б х и ш м а, воин на стороне Кауравов против Пандавов, неодолимый, подобно всеперемалывающим современным средствам массовой информации, вся сила которых основана на насилии и сексуальном беспределе;
Д у р ь о д х а н а, старший сын слепого царя Дхритараштры, олицетворяющий собой все дурное, наподобие современных безумцев, одурманивающих себя всеми видами наркотиков;
А ш в а т т х а м а н, последний, ставшийся в живых воин, после великой битвы на поле боя Курукшетра;
В д о в а, женщина в черном, оплакивающая мужа, погибшего с великом сражении;
В сценах принимают участие воины, вдовы, ангелы.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
На переднем плане сцены, в углу, установлен мольберт в виде треножника, на котором закреплен холст на подрамнике для работы художника. Художник Саньджая рисует картину. Он время от времени отступает от картины, рассматривая ее со стороны.
С а н ь д ж а я (разговаривает сам с собой) Картина поручилась просто потрясающая. Я и сам не ожидал, что получится – истинный шедевр! (Ходит вдоль картины, скрестив руки у себя на груди.) В самом деле, картина получилась такая, как не от мира сего…Господи! Боже мой!.. Что всё это значит?! Мною написанная картина словно оживает?! (Ладонью дотрагивается до своего лба, трет виски, говорит в полголоса, успокаивая себя.) Главное спокойствие, ничего особенного не произошло. Однако же взгляните, люди добрые. (Обращается к зрителям, указывая кисточкой на свою картину.) Полюбуйтесь, пожалуйста: герои моей картины идут прямо сюда, на сцену. Подскажите, что делать будем, если они сейчас все разом выскочат на эту сцену!.. Слышите: они уже бьют в барабаны?! (Слышится отдаленный гул барабанов и топот копыт лошадей, которые все усиливаются, словно приближаясь издалека.) Нет, не могу больше этого видеть и слышать! (Саньджая закрывает ладонями свои уши и поспешно уходит со сцены.)
КАРТИНА ВТОРАЯ
На сцену выходит слепой царь Дхритараштра в сопровождении Саньджаи. На голове у Дхритараштры царская корона, на плечах его плащ темно-вишневого цвета с золотой застежкой на правом плече. Своей рукой он держится за плечо поводыря Саньджаи и с царственной важностью проходит вдоль сцены. Саньджая в светлых одеждах, держится легко, непринужденно, вдохновенно. Поле боя Курукшетра находится далеко от них, но Саньджая обладает даром ясновидения. Он ясно видит поле боя Курукшетре, где происходит междоусобное братоубийственное сражение между Кауравами и Пандавами, и рассказывает о ходе битвы слепому царю Дхритараштре.
Д х р и т а р а ш т р а (обращается к Саньджае)
-Что сделали? – скажи, Саньджая,
Мои и Панду сыновья,
Собравшись в месте поклоненья –
На поле Куру для сраженья?
Пандавы ведь не шутки ради
Грозят мечом родному дяде?..
С а н ь д ж а я
О, царь - опора Кауравов!
О Дхритараштра, дело в том:
- Сокровище – рассудок здравый,
Но им владеет только тот,
Кто им владеет; и по праву
Арджуна стал на поле брани…
На сцене появляется колесница с воином-кшатрием Арджуной и возничим Кришной.
А р д ж у н а ( обращается к Кришне)
Друг Кришна, пока у врагов не в окружье –
Мне дай наставленье, я сверю оружье.
Меж вражеских ратей, как раз посредине,
Мою колесницу поставь между ними;
Там вражеские разгляжу я порядки,
Коль с ними нам биться начертано в схватке…
К р и ш н а (обращается к Арджуне)
По-твоему будь, друг Арджуна кудрявый,
Смотри, оцени: каковы Кауравы,
Но только прошу не для красного слова –
Меня не забудь – помни снова и снова.
Меня не забудь – как бы ни было тяжко,
Со мною повсюду в одной будь упряжке…
Колесница проезжает по сцене на некоторое расстояние и останавливается. Арджуна прикладывает ладонь к бровям, всматривается вдаль.
А р д ж у н а (обращается к Кришне)
Друг Кришна, я вижу: там деды и внуки,
Дядья, сыновья их – так смотрят жестоко.
И прочие все – так близки нам по крови,
Но в бой с нами насмерть идти все готовы.
Зачем убивать я сородичей буду?!..
Качает головой из стороны в сторону. Кладет руку на плечо Кришны, смотрит ему прямо в лицо, говорит с жаром:
Да лучше я сам лягу мертвым на поле –
За блага земные сражаться нет воли…
Пускай - Кауравы полны вероломства,
Все ж их истреблять – мой позор на потомства.
Мы жизнью самой наслаждаться не сможем,
Когда Дхритараштры сынов уничтожим.
Честней – без оружья и всякой защиты,
Испить свою чашу – быть тут же убитым!..
Решительно бросает свой лук и стрелы на землю, закрывает лицо своими руками.
Из глубины сцены выходят немного вперед Саньджая и Дхритараштра.
С а н ь д ж а я (обращается к Дхритараштре)
Вот выбросил лук свой Арджуна на поле,
Как видно, предался он Божеской воле.
В ладонях лицо - все слезами залито…
К чему ему стрелы и лук знаменитый?
К р и ш н а (Кладет свою руку на плечо Арджуны, обращается к нему с дружеским наставлением.)
Да как перед битвою - битвы страшиться?
Смятенье такое - не красит Арийца.
А р д ж у н а (Обращаясь к Кришне, говорит уже более сдержанно.)
Да как же сражаться мне с Бхишмой и Дроной?
Ведь слава о них, как у Солнца корона!
Чем их убивать – столь великих деяньем,
Мне краше в безвестности жить подаяньем!..
К р и ш н а (Говорит Арджуне более решительным тоном.)
Пойми ты, Арджуна, проникнись до сути:
Враги уж без жизни, как сонные трутни…
Сейчас же и здесь, и не поздно, не рано –
На поле вот этом закончится драма,
Чтоб новыми красками сочно играя,
Открылась вновь пьеса – свежа и живая!..
Для духа нет смерти, как нет и рожденья,
И нет сновиденья, и нет пробужденья.
Как плащ, обветшавший свой, с радостью сбросив,
Мы, счастливо новый плащ с радостью носим.
Рожденый - умрёт, чтобы вновь народиться,
Кто мудрый, тому горевать – не годиться!..
Воитель, вступая в сраженье - считает:
- Сквозь битву – ворота распахнуты в рае!
И если от битвы откажешься правой –
Навеки расстанешься с честью и славой.
И скажут потомки: «Он струсил в сраженье»,
Потеряно будет к тебе уваженье!
Герою – победа само пораженье,
Долой малодушье, вступая в сраженье.
Герой к наслаждениям вкус уничтожит,
Лишь только увидеть он Истину сможет.
И, их поборов – к высшей цели приходит:
Само свое сердце, даруя свободе!..
Душа же бессмертна в любом воплощенье,-
Так может ли смерть приносить огорченье?
Исполни свой долг, назиданье усвоив:
Героя рождает миг правого боя!
Убитый – достигнешь небесного сада,
А что ещё сердцу геройскому надо!..
А р д ж у н а (обращаясь к Кришне, говорит нерешительно, но спокойно и сдержанно)
Друг Кришна, но если ты мне в назиданье
Превыше деяний всех ставишь познанье,
Тогда для чего, разуменьем богатый,
К столь пагубной сече толкаешь меня ты?
Мне мутишь сознанье искусною речью;
Ты прямо ответь мне: где благо я встречу?
К р и ш н а (Встает во весь рост в колеснице, протягивая обе руки Арджуне, приглашая подняться и его, говорит убедительно, вдохновенно.)
Без дела никто не достоин блаженства,
Без праведных дел – нет пути к совершенству.
Поэтому – действуй, бездействию дело
Всегда предпочти и сражайся умело!
Коль истинно ты ни к чему не привязан,
Тогда делай то, что ты делать обязан!
А р д ж е н а (говорит взволнованно и страстно)
Друг Кришна, светла и ярка твоя милость,
Как зорькой восток вся душа озарилась!
Мне чужды отныне сомненья былого,
Исполню твое вдохновенное слово!
Преградой душа моя уж не смутиться.
Возьму снова лук, чтобы с честью сразиться!
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
В глубине сцены установлен царский трон. Появляются царь Дхритараштра и ясновидящий мудрец Саньджая. Дхритараштра, держась за плечо Сандьджаи, усаживается на трон. Саньджая располагается рядом с троном на коврике в позе лотоса и рассказывает Дхритараштре о ходе сраженья на поле боя Курукшетра, находящегося вдали от Хастинапура. Ясновидящему Саньджае не представляет труда созерцать картину боя происходящего на большом расстоянии. По ходу его рассказа на сцене разворачивается действие, соответствующее повествованию.
С а н ь д ж а я (Рассказывает Дхритараштре о происходящем сражении с большим воодушевлением, вселяя в расстроенное сердце царя уверенность в победе Кауравов.)
Кому ж неизвестно такое явленье,
Сколь Бхишма могуч, коль на поле сраженья!
И всякий, оружие, бросив, не бьется,
При виде столь яростного полководца.
Ему не помеха и темень ночная,
Хоть многим она, даже ум затемняет…
На сцене появляется колесница прославленного воина Бхишмы. На поясе у него висит знаменитый меч, за плечами - лук и стрелы. Голова Бхишмы украшена золотым шлемом. На плечах его легкая накидка. На груди его, на руках и на голенях ног золотые защитные пластинки. Колесницей воина Бхишмы управляет возничий, сидящий впереди, на возвышении. Колесницу Бхишмы украшает флаг, на котором изображен Кама – бог любви. Возничий с подобострастием и большим удовольствием обмахивает опахалом Бхишму, ожидающего нападения врага.
Появляется колесница прославленного воина Арджуны с его возничим Кришной. На колеснице Арджуны развивается флаг с изображением Ханумана (Существо с туловищем человека и с головой обезьяны.) Колесница Арджуны остановилась напротив колесница Бхишмы.
А р д ж у н а (обращаясь к Кришне)
Вчера мне в сраженье увиделось к ночи
Вся сила и мощь Бхишмы, видел воочию!
Как войско Пандавов мертвит и крававит:
Так слон тростниковые заросли давит…
И войско смертельно он все поражает,
Как пламя сухую траву пожирает…
А раны от нас он легко переносит…
Что делать нам, Кришна?
К р и ш н а (Отвечает, улыбаясь, но не сразу, но после небольшой паузы.)
Давай его спросим…
А р д ж у н а (Некоторое время вопросительно смотрит на Кришну, наконец встает в своей колеснице, поднимает руку, указывая в сторону Бхишмы, обращается к нему.)
Эй, Бхишма-герой, ты нам с Кришной поведай:
Как битву с тобой нам закончить победой?..
Б х и ш м а (Отвечает неторопливо, с чувством превосходства.)
За жизнь свою, честно скажу: я спокоен,
Пока этот лук мой здесь, рядом со мною.
Но, если оружья лишусь боевого,
Легко свою смерть я приму от любого…
Когда впереди войска Пандавов дети,
Невесты их, брошу оружия эти!
Тогда ты, Арджуна, столь мощный и смелый,
Вонзи в мое тело каленые стрелы,
Повергнув меня, остальных всех преследуй
Так царство своё возвратишь ты с победой!..
Арджуна едва заметным поклоном благодарит Бхишму, садится в свою колесницу в задумчивости. Кришна его успокаивает, кладет ему на плечо свою руку, о чём-то тихо говорит ему…
Саньджая и Дхритараштра все это время находились на сцене. Саньджая продолжает рассказывать царю о событиях, разворачивающихся на поле боя Курукшетре.
С а н д ж а я (обращаясь к Дхритараштре)
Вот с Бхишмой Арджуна и Кришна простились,
Воздав ему почесть, на хитрость пустились,
Так войско своё подготовили к бою:
Поставив детей и невест пред собою…
После этих слов Саньджая, перед колесницей Арджуны стали два ангела в образе невесты и ребенка и начали танцевать. Бхишма выбросил свой боевой лук и стрелы на дно своей колесницы.
Напали Пандавы на Бхишму седого,
Разили его в битве снова и снова…
Арджуна имитирует стрельбу из своего лука, используя вместо стрел цветы, которые вручил ему Кришна, как символ духовного Знания.
Но, залитый кровью и, корчась от боли,
Стоял, не покинул он бранного поля…
Бхишма получая поток цветочных стрел, реагирует так, будто этот цветочный дождь причиняет ему нестерпимые физические муки. Наконец, он не выдерживает, нарушает свое обещание, берет другой лук и стрелы, имитируя беспрерывную ожесточенную стрельбу по своему противнику Арджуне.
Лук новый, в бою этом Бхишмой добытый,
Сгорает, как в топке, стрелою прошитый.
Бхишма вынимает свой знаменитый меч и начинает размахивать им с безумной неистовостью, оскаливая зубы и сверкая очами…
Как вихрь, раздувающий пламень – секира,
И сам он, как пламя в день гибели мира!..
Так воины в страхе на Бхишму глядели,
Что волосы дыбом вздымались на теле!..
Арджуна изображает смятение на своем лице. Он словно отмахивается руками от Бхишмы. Бхишма бросает свои лук и меч, выхватывает длинный дротик и начинает им жестикулировать так, словно мечет не копьё, а молнии. Арджуна, наконец, словно опомнился от полного смятения и возобновил стрельбу из лука своими цветочными стрелами.
Как молния вспыхнул в руке Бхишмы дротик,
Арджуна пять стрел ему выпустил – против,
И дротик расколот. Как это случилось,
Что молния на пять частей раздробилась?
И Бхишма оглушен был грохотом громким,
Смотрел, как безумный на эти обломки…
Сверкает молния, раздаются громовые раскаты и, дротик Бхишмы раскололся у него в руках на пять частей…
Б х и ш м а (поднимая руки к небесам)
Врагов поразил бы я всех очень скоро,
Коль Бог не служил бы Пандавам опорой!
Руки у Бхишмы опустились, голова его беспомощно упала на грудь.
Как видно у жизни достиг я предела
И смерти моей, верно, время приспело…
С а н ь д ж а я (обращаясь к Дхритараштре)
От стрел не искал Бхишма больше защиты,
Сквозь щит и броню многократно пробитый.
Арджуна, порывистый в схватке и в спорах,
В грудь Бхишмы метнул девять стрел златоперых.
Колесница Арджуны вплотную подъезжает к колеснице Бхишмы и Арджуна осыпает Бхишму лепестками и бутонами цветов.
Но Бхишма не дрогнул: спокойна вершина
Хотя у подножья трясётся равнина.
Воитель Арджуна в сраженье счастливый,
Метнул двадцать стрел он из лука Гондивы!..
В противнике двадцать пробил он отверстий,
Но Бхишма не дрогнул, исполненный чести…
Не дрогнул. Хоть хлынула кровь из отверстий.
И стрел оперённых вошло в него двести!..
Стоял не колеблясь, как мира основа,
Арждуна же, силою движимый новой,
Разбил его лук, удивлявший величьем,
Свалил его знамя совместно с возничим.
Арджуна взял из колесницы Бхишмы его лук и знамя. Положил их на сцену и осыпал все это лепестками цветов. Из колесницы вышел возничий Бхишмы и лег рядом с луком и знаменем, осыпанными цветочным дождем.
А Бхишма, все новых приняв приношений,
Ни в чём не искал уж защиты в сраженье.
На землю нахлынули крови потоки,
В которых и ближний тонул и далёкий.
Арджуна осыпал лепестками цветов и Бхишму, и вокруг него, бросая пригоршни цветов и в зрительный зал (цветы знания Истины).
Теряя колёса и оси, и дышла,
Сшибаясь в бою колесницы. И пришлый,
И здешний, в мученьях терзались.
Слоны в гущу всадников грозно врезались.
Колесница Арджуны движется вокруг колесницы Бхишмы, а колесница Бхишмы стоит на месте. Иногда колесница Арджуны задевает колесницу Бхишмы, и тогда - раздаётся мелодичный звон колокольчиков.
Топча лошадей колесницы и конных.
И стрелы впивались в слонов разъяренных.
И падали в груду слоны друг на друга,
И рёвами их оглашалась округа.
И люди стонали, и лошади ржали.
И долы тряслись и вершины дрожали,
Пандавы на Бхишму, исполнены гнева
Напали со стрелами справа и слева:
- Хватай, опрокидывай, бей в поясницу!-
Кричали бойцы, окружив колесницу…
Арджуна снова и снова осыпает Бхишму потоками цветов знания Истины.
И места не стало у Бхишмы на теле,
Где б стрелы, как струи дождя не блестели б:
Торчали, как иглы средь крови и грязи,
Как на ощетинившемся дикобразе!..
Так Бхишма упал на глазах своей рати,
Упал с колесницы своей на закате.
Бхишма вышел из своей колесницы и лег на ложе из цветов.
К востоку упал головой, грозноликий –
Бессмертных и смертных послышались крики,
Упав на закате - на поле кровавом,
Он смелости, твердости придал Пандавам.
Но это, сильнейшего в роде – паденье,
Тогда Кауравов повергло в смятенье.
- То ствол, - причитали, - упал с колесницы,
Без меры отмерил он Куру границы.
От битвы губительной в страхе отпрянув,
Воители двух межусобленных станов…
Колесница Арджуны отвозится от колесницы Бхишмы на некоторое расстояние.
Они без щитов и воинственной стали,
Вкруг Бхишмы, известного воина стали…
К Бхишме подошли Арджуна, Кришна, Дурьодхана.
Друзьями он был окружен и врагами,
Как мира творец окружён божествами
Почтить храбреца, позабывши о месте,
Пандавы пришли с Кауравами вместе!..
Тогда, своему и враждебному стану
Он молвил:
Б х и ш м а (простирая свои руки к небу)
Я вам докучать уж не стану,
Но виснет моя голова мне на горе:
На стрелах покоясь, нуждаюсь в подпоре…
С а н ь д ж а я (обращаясь к Дхритараштре)
Арджуна был доброму верен порыву:
Калёные стрелы достал и Гандиву.
И выстрелил доблестный, полный печали,
И стрелы под голову Бхишмы попали.
Арджуна выпускает из лука цветок, осторожно, бережно бросая его под голову Бхишмы.
Упёрлись в затылок ему опереньем,
И Бхишма, боровшейся долгим бореньем
,
Доволен был этой подушкой походной,
Б х и ш м а (обращается к Арджуне)
Арджуна, ты муж превосходный!..
- Ты волю постиг мою, - молвил он внуку,-
Хвала твоему благородному луку!..
Теперь я доволен, теперь я спокоен:
На ложе из стрел умереть должен воин!..
С а н ь д ж а я (обрашаясь к Дхритараштре)
Затем Кауравам сказал и Пандавам,
Царевичам юным, царям седоглавым:
Б х и ш м а (с чувством высокого достоинства)
С исполненным долгом пришел я ко благу:
На ложе из стрел с опереньем возлягу.
Лишь Солнце сокроет свой блеск за горами,
Сокроюсь и я, провожаемый вами,
Когда колесницы владетель багряной
Отправится к Солнцу в места Вайшраваны.
Покину я жизнь, как любимого друга.
Костер мне пусть станет последней супругой.
На ложе из стрел я взошел ради чести,
Теперь – на кострище со стрелами вместе.
А вы, кто всего мне дороже на свете,
От битв и вражды откажитесь о, дети!..
С а н ь д ж а я
И Бхишма дышал, как змея, проявляя
Спокойствие, тяжкую боль подавляя.
Б х и ш м а
Друзья, Я калеными стрелами мучим,
Как будто охвачен я пламенем жгучим.
На ложе из стрел я лежу, ожидая,
Чтоб Солнце взошло и Луна молодая.
Мой рот пересох и горит мое тело;
Воды принесите – она охладила б…
С а н ь д ж а я
Арджуна взял лук свой победный – Гондиву,
Вложил он стрелу в тетиву, горделивый,
И вот, вокруг Бхишмы свершив круг почёта,
Стрелу вонзил в землю с сыновей заботой.
И светлый источник забил в этом месте.
И влага явилась с прохладою вместе
И, жажду свою, утолив той водою,
Старик вдохновился отвагой святою.
Деянье Арджуны так всех поразило
Невиданной, чистой, божественной силой.
На сцене появляются ангелы. Надевают Арджуне цветочные гирлянды на шею.
И Бхишма сказал ему перед кончиной:
Б х и ш м а (приподнимая свою голову)
Не диво, что мужества стал ты вершиной.
Из смертных никто здесь тебе не подобен,
Коль, чудо содеять такое способен,
Как Брахма – Создатель, и Вишну – хранитель,
Оружье извечным владеет воитель!..
В сей битве победу одержат Пандавы –
Чисты, правоверны, воздержанны, правы!..
Да будет с кончиной моей мир народам,
Пусть мир будет в добром согласии с родом.
Брат с братом, открыто и радостно глядя,
И с сыном – отец, и с племянником – дядя.
Голова Бхишмы опускается и остается без движения.
С а н ь д ж а я
И, боль, обуздав свою, праведник строгий,
Навеки умолк, поручив себя йоге…
Ангелы торжественно поднимают знамя Бхишмы с изображением бога любви – Камы, и уносят со сцены.
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
В глубине сцены на троне сидит царь Дхритараштра, рядом с ним на коврике сидит мудрец Саньджая продолжает свое повествование о великой битве на поле боя Курукшетре.
Д х р и т а р а ш т р а (обращается к Саньджаю)
Скажи мне теперь о, мудрец мой Саньджая,
Когда сыновей моих рать поражая,
Пандавы ее разгромили в той схватке,
Что сделали воинов наших остатки?..
С а н ь д ж а я (Уже не в состоянии скрыть от царя Дхритараштры полное поражение Кауравов.)
О, царь Дхритараштра, из нашего стана
Бежали подруги и жены отважных.
Живыми, лишь братья – Пандавы остались,
И царствовать станут в столь царственном стане.
Им выпал для счастья и храбрости жребий,
Им здесь. На земле хорошо и на небе.
Дурьодхана ж с берега в озеро сходу,
Нырнул с колесницы в озёрную воду.
И сын твой Дурьодхана, царь всепобедный,
Уснул, окружённый водою озерной.
Пандавы ему говорили с усмешкой:
- Вставай и сражайся геройски – не мешкай!
Довел свое войско до битвы позорной,
И скрылся под тиной зеленой, озёрной…
А он отвечает: «А как мне сразиться?
Где кони мои? Где моя колесница?
Могу ль я сразиться, врагом окруженный,
Друзей, и коней, и оружья лишённый?!
Но вашей обиды я вынесть не в силах.
Кого-то из вас в поединке сразил бы…
И если дадите на то разрешенье:
С Пандавом на палицах будет сраженье.
И вот, свой зеленый приют покидая,
Дурьодхана в единоборство вступает…
Появляется Дурьодхана, он шатается из стороны в сторону, словно пьяный. Проходит по сцене неуверенной походкой, опираясь на булаву в виде винной бутылки.
Едва в поединок вступил рукопашный,
Как бедра раздроблены палицей страшной.
Слышится пронзительный звук тормозов современного автомобиля. Дурьодхана падает.
И сын твой упал и на поле печали
Слоны затрубили и кони заржали…
Раздаются звуки сирены скорой помощи.
Вокруг него хищников целая стая,
И воют шакалы, еду предвкушая…
Он умер, зарывшись в песок головою:
Не вынесло сердце шакального воя.
На бранное поле, лишь ворон летает,
Да чья-то вдова голосит, причитая:
В д о в а
Господь мой Всевышний,
Ужель не права я?!
Пускай оживёт он:
Без друга – мертва я…
Без друга не надо
Мне хлеба и крова!
Без друга не надо
Мне неба дневного!
Вез друга не надо
Мне вешнего цвета!
Без друга не надо
Мне счастья и света!
Не надо мне дома,
И поля, и сада!..
Без друга мне жизни
Не надо! Не надо!..
Пускай оживет он!
Без друга мертва я!
Господь мой Всесильный,
Уже ль не права я?!
Два ангела поднимают ее с земли, дают ей цветы, надевают цветочную гирлянду ей на шею и уводят ее с места трагедии за кулисы. Дхритараштра и Саньджая уходят со сцены. Затем,
Все актеры выходят на сцену для приветствия. Поднимается Дурьодхана. Все кланяются и уходят со сцены.
Конец спектакля.
Приложение 2
ДРЕВНИЙ ЗАВЕТ АРИЕВ
Глава первая. АРИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Основная идея современных, так называемых «развитых» стран, состоит в стремлении избавить человечество от «ига» нравственных национальных традиций, как предрассудков, и распространить по всему миру демократию. В основе демократической стратегии лежит доктрина, основной целью которой является стремление к мировому господству.
Стремление к демократизации всего человечества любой ценой пагубно влияет на традиционное мышление. Этот новый эксперимент над человечеством, таит в себе угрозу глобального истребления рода человеческого. Эта новая мировая доктрина противоречит надеждам и чаяниям простых людей, желающих спокойно прожить свою жизнь, испытать радость человеческой жизни в своей семье, заниматься своим любимым делом, общаться с близкими, любимыми людьми, заботиться о своих детях.
Насильственная глобальная стратегия демократизации всех стран и народов, без учёта желаний и чаяний простых людей, несёт в себе огромных разрушительный потенциал. Лидеры глобальной насильственной стратегии демократизации не дают покоя простым людям и всему человечеству. Упиваясь неразумной «полнотой жизни», лидеры глобализации, ради удовлетворения своих необузданных запросов и неограниченных амбиций, вынашивают безумные проекты, которые ставят под угрозу жизни многих миллионов людей. Авторы демократических проектов в своём стремлении «осчастливить» человечество свободой (в действительности ни о какой свободе нет даже намёка), попирают исконные национальные традиции, обычаи, заповеди, духовность, нравственность. Новые «демократические» тенденции прибегают к насильственному навязыванию системы сомнительных ценностей и являются источником страданий простых людей и ложатся тяжким бременем для всего человечества.
Развитие мировой «демократической» цивилизации осуществляется по принципу удовлетворения и регулирования всё возрастающих желаний имущих кланов. Это порождает множество психологических и нравственных проблем. Люди вначале радуются обретению «свободы», но вскоре обнаруживается, что общество вынуждено постоянно жертвовать благополучием большинства людей, поскольку появляются паразитирующие индивидуумы, которые, прикрываясь лозунгами свободы, превращают их в ширму, прикрывающую откровенное воровство и разграбление национальных богатств. Создаётся благоприятная среда для лиц, избегающих своих обязанностей, в том числе и семейных для обретения «полноты жизни». Это приводит к сокращению рождаемости детей и сокращению роста населения. В этой ситуации предпринимаются попытки пополнить убыль населения (вымирание) за счёт традиционных народов (мирная интервенция одних народов другими) приводят к напряжению в обществе. Появляется множество неразрешимых проблем, связанных с сохранением национальных традиций и культурных ценностей. С точки зрения властных структур, на это можно смотреть спокойно, но с точки зрения сохранения нации, есть о чём задуматься. Всякий интеллигентный человек озабочен правильной реализацией национальных и общечеловеческих интересов. Правильное решение этой проблемы важно, как для отдельных личностей, так и для нации и всего человечества в целом.
Арийская цивилизация является изначальной, и оставила яркий след в истории человечества. Она хранит чистоту истинных знаний, нравственных ценностей, внутренний смысл и закономерности жизни арийского общества. Арийская система нравственности обеспечивало экономическое процветание своего государства. Здесь уместно подчеркнуть, что внешние традиции арийского общества практически не применимы в современном обществе. Однако принципы внутреннего мира арийцев могут быть применимы как для отдельной личности, так и для всего общества в целом с учётом времени, места и обстоятельств.
В соответствии с арийской концепцией, любое живое существо, в том числе и человек, является духовной частичкой, которая стремится к счастью и к вечности. Человек, в отличие от всех других живых существ, осознанно стремиться к счастью и к вечности. Человек осознанно сопротивляется идее исчезновения. Понимая, что в материальном мире всё временно, не способно обеспечить совершенное, вечное счастье, человек, тем не менее, надеется на это, стремиться к этому. Казалось бы, чем можно объяснить такое стремление людей к призрачному, недостижимому счастью здесь на земле? Ведь человек не желает страданий и ни на одно мгновенье не перестаёт стремиться к счастью, хоть и знает наверняка, что нет такого опыта на земле, кто имел бы неизменное, вечное счастье. Так откуда у человека это необоримое стремление к вечности и к счастью? Почему природа наделила человека такими желаниями и стремлениями, которых нет в реальном материальном мире? Человек не может стремиться к тому, чего не существует в природе, чего он не может себе реально вообразить. Но человек спонтанно, самопроизвольно пронизан желанием счастья и вечной жизни. Древние арийцы считали, что эта жажда души к вечной счастливой жизни обусловлена тем, что в духовном мире царит вечно наслаждающееся живое существо, с которым неразрывно связаны духовные частички всех живых существ. Будучи божественными частичками, живые существа обладают его качествами - стремиться к вечности и счастью. Свободная воля живых существ позволяет делать выбор между богоцентричным или эгоцентричным сознанием.
Общее положение теории арийцев даёт определённый ответ на вопрос: откуда произошла жизнь и в чём смысл жизни? Живое существо является вечной неотъемлемой частичкой Бога. В духовном мире все живые существа общаются между собой и Богом, это общение доставляет им истинное блаженство. В материальном мире душа помнит о духовном счастье посредством общения, но в отличие от общения в духовном мире, душа здесь, в материальном мире оказывается в затруднительном положении. В Гитапанишад это положение представлено следующими поэтическими шлоками (глава 2, шлоки 62, 63):
Объекты чувства созерцая,
Привязанность родится к ним;
Она приводит к вожделенью,
А вожделенье – гнев хранит.
Гнев порождает заблужденье,
И память полностью затмит;
А с памятью уходит разум, -
Паденью полному грозит.
В материальном мире эгоцентричное сознание лишено духовного совершенства, поскольку на земле счастье – призрачно, недостижимо. От несовершенного общения, от получения наслаждения независимо от Бога, возникает неудовлетворённость, человек, в конце концов, запутывается в сетях привязанностей и получает полное разочарование. По утверждению арийцев, самое удивительное в этом мире, что все люди видят, как все умирают, но продолжают жить так, как будто сами собираются жить вечно. Это объясняется тем, что душа осознаёт себя вечной, поскольку в действительности таковой и является, но сбитый с толку материальный ум, под влиянием памяти вечной души, ведёт себя так, словно его материальное тело будет жить вечно. Страсть к неограниченным желаниям, подталкивает человека к чрезмерной деятельности и затягивает в водоворот событий, вопреки законам Бога и здравому смыслу. Главная цель человека в материальном мире, получить максимум удовольствия, используя окружающих его людей, но временное наслаждение приносит множество непреодолимых проблем, беспокойств и страданий.
Арийцы, осознавая всю суетность в материальном мире, на основе ведических знаний о природе своей духовной сущности, стремились к поискам духовного счастья, к освобождению от материальной зависимости. Осознавая себя вечной, неотъемлемой частичкой Бога, душа испытывает истинное счастье от восстановления с Ним близких отношений. В арийском обществе брахманы достигали совершенства. Восстановив свою духовную природу, они были сосредоточены на достижении Всевышнего, и могли способствовать приближению людей к Богу. Просветлённые брахманы были ясновидящими. В отличие от современных ясновидящих парапсихологов, арийцы не предавали большого значения сверхъестественным силам и рассматривали их как побочные, не столь существенные продукты их аскетической жизни. Образ жизни и мышление современных ясновидцев лишены должной чистоты, главным стимулом для них является личная заинтересованность. Они не пренебрегают лживыми посулами, создавая для своих подопечных ситуацию для постоянной зависимость от них; это создаёт для их клиентов всё новые и новые неприятности и страдания. В арийском обществе ясновидящих жрецов, имеющих неблагочестивые наклонности, приносящие людям беспокойства, изгоняли из общества. Им не позволялось спекулировать своими знаниями, преследуя свои греховные, корыстные цели.
Глава вторая. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
Особое значение в арийском обществе придавалось взаимоотношениям мужчины и женщины. В ведических Писаниях Ариев нет упоминаний о том, чтобы юная невеста проявила недовольство решением своего отца в выборе ей жениха или чувствовала себя несчастной в замужестве. Арийка была верна самой идее «замужества». Даже, если арийка была совсем юной, а её муж - в преклонном возрасте, она искренне, безропотно исполняла свои женские обязанности, служила ему так, как если бы он был цветущим юношей. Известны примеры из Шримад-Бхагаватам, когда старый муж молодой женщины-арийки со временем превратился в цветущего юношу. «Шуканья поведала своему отцу о том, как её муж обрёл тело прекрасного юноши. Узнав об этом, царь очень удивился и, в великой радости, обнял любимую дочь». Бхагаватам (9.3.23).
По представлениям Ариев, женщине надлежит учитывать характер мужа, исходя из принципов: 1. Принимать характер своего мужа таким, каков он есть – в этом состоит её главная мудрость; 2. Женщина не имеет права гневаться, мужчине это было позволительно; 3. Женщина не должна поучать мужчину, как ему следует развиваться.
Современным женщинам свойственна гневливость и мстительность, наказание её нередко бывает неадекватным, превосходит количество вины мужчины. Она не умеет прощать и забывать обиду. Когда поведение мужа выходит за рамки её желаний и представлений, она чувствует себя глубоко обиженной и старается причинить мужчине, как можно больше страданий. Гнев женщины имеет тяжёлые последствия, в этом состоянии она способна безоглядно разрушить до основания все островки гармонии, которые её окружали.
В природе мужчины заложено желание обеспечить удовлетворённость и защиту чувствам женщины, если ему это не в полной мере удаётся, он крайне обеспокоен, особенно, если женщина упрекает его в этом, то этим она ещё более глубоко разрушает достоинство мужчины. В арийской традиции считалось, что мужчине выделена функция защитника, а женщине - обаяние, выносливость и терпение. Природа наделила мужчину сильным телом, а женщине дала привлекательность. Арийская женщина не позволяла себе упрекать мужчину, если у него возникли проблемы; она помогала ему исправить положение дел, поскольку понимала, что её неверность в такой ситуации, создаст ему ещё больше проблем. Страх быть опозоренным любимой женщиной высушивает сердце мужчины.
Мужчина ариец оценивал возвышенное поведение женщины в желании искреннее помочь ему освободиться от проблем; он искренне старался вознаградить женщину. Арийская женщина не позволяла себе даже мысленно коснуться достоинства мужчины, дабы он не почувствовал себя униженным, скованным. В книге «Арийцы и мы» (автор Аделаида Экмекчан, с. 295) говорится следующее: «Во всех Священных Писаниях есть только одна история, когда женщина не подчинилась и вышла из дома вопреки просьбам мужа. Эта история закончилась тем, что ею пренебрегли и она, оскорблённая, покончила с собой. Когда женщина разворачивает деятельность без согласия мужа, по существу она – труп, а её «дело» обречено на неудачу; оно не принесёт ей счастья, а станет источником всё новых и новых беспокойств».
Арийские женщины не боролись за равноправие между мужчиной и женщиной. Это смешная борьба. Арийцы обеспечивали женщине свободу быть женщиной, а мужчине – мужчиной. Это истинная демократия. В семье особое значение имело спокойствие женщины. С этой целью мужчине позволялось держать в тайне неприятности в своих деловых отношениях. Это единственная ситуация, в которой мужчине позволялось «обманывать» женщину, поскольку женщина более чувствительно воспринимает любые неприятности и может сильно навредить мужчине, даже если искренне желает помочь ему. Во все времена процветания арийской цивилизации Арийцы умели воспитывать таких мужчин, которые могли осчастливить любую женщину. В арийской литературе отсутствуют описания случаев неудовлетворённости женщин. Муж общался с женой очень заботливо, но, в то же время, не ставился под её контроль. Главный принцип арийцев в вопросе женского этикета: женщине следует одновременно быть близкой с мужем, но сохранять уважение к нему. Мужчина Арией любил и нежно дружил с женщиной, но не позволял ей переходить грань уважения.
Арийцы считали, что если женщины берут на себя обязанности мужчины, то общество вынуждено брать на себя обязанности женщины и дети оказываются в руках посторонних людей. Ребёнок теряет чувство материнского тепла и уюта.
Арийцы обучали женщину, без гнева ставить исполнение своих желаний в зависимость от возможностей мужчины. Мужчина ариец был очень осторожен в вопросах исполнения желаний женщины, он не позволял использовать достижения мужа в целях интриги тех, кого она не любит. Женщине свойственно злоупотребление чувством благодарности мужчины. Арийцы никогда не давали слово женщине исполнять её любые желания. Когда он был особенно доволен ею, он не мог сказать: «Я сделаю для тебя всё, что ты захочешь». Ибо это знаменует победу чувств над разумом, это очень опасное явление для общества, в этом случае сердце мужчины лишается чистоты и справедливости. Ариец скажет: «Я доволен тобой, моя радость! Я могу сделать для тебя то-то и то-то. Что ты предпочитаешь?» Так мужчина защищает себя от опасности быть использованным женщиной. Ариец не прикладывал усилий в стремлении вернуть женщину. Для того чтобы быть рядом с мужчиной, усилия прилагала женщина. В противном случае, мужчина управляем женщиной, как бык, с продетым в ноздрю кольцом. Считалось важным, чтобы женщина не подталкивала мужчину к решению своих проблем. Мужчина должен был приступить к этому без вмешательства женщины. Активность женщины не должна выходить за рамки желаний мужа.
Женщина является олицетворением чести мужчины. От её верности зависит отношение общества к мужчине. В арийской ведической литературе утверждается, что в обязанность мужчины входит создание материальных и духовных ценностей, а женщина призвана сохранять и преумножать их посредством служения мужу и своим детям. Арийцы воспитывались таким образом, что мужчины хорошо понимали женскую природу, а женщине с детства прививалось умение правильно служить мужу и своим детям. Служение своему мужу доставляла арийской женщине истинное удовлетворение, это возвышенное качество женщины взращивалось на основе ведической философии. Считалось, что тщеславие для женщины являлось особенно пагубным качеством и рассматривалось, как признак окончательной деградации женщины. Тщеславные, высокомерные женщины являются причинами всех общественных конфликтов, когда они используют методы истерики, сплетен и колдовства. В «Ману-самхите» были установлены строгие законы поведения женщин. Считалось, что женщина, предоставленная сама себе, подвластная чувствам, создаёт хаос в обществе. В Шримад-Бхагаватам (3.23.2, 3.23.3) сказано: «Служа мужу, Девахути находилась с ним в очень близких отношениях, и то же время, она глубоко почитала и любила его, была с ним сдержанна и услаждала его слух ласковыми речами. Трудясь прилежно и разумно, она избавлялась от вожделения, гордости, зависти, алчности, греха и тщеславия; тем самым заслужила благосклонность своего могущественного мужа».
Глава третья. РОДИТЕЛИ И ДЕТИ
В арийской традиции считалось, что количество материнской любви к детям должно быть безграничным, это помогает полноценному удовлетворению потребности ребёнка, он чувствует себя комфортно в семье. Считалось, что женщина должна быть любвеобильна к детям. Важно, чтобы дети подчинялись матери из чувства любви к ней. Отец в семье пользовался непререкаемым авторитетом, только ему в семье было позволительно применять в воспитании метод запретов и наказаний. В основе воспитания отцом своих детей было: авторитетность, личный пример, передача знаний и навыков. Женщине в воспитании детей был нежелателен метод запретов и наказаний, чтобы ребёнок сдерживал свои желания не из страха быть наказанным, чтобы он не терял чувство уюта в семье, это вредит душевному здоровью детей. Женщина, обращаясь с детьми с позиции безграничной любви, сохраняла мягкость сердца ребенка, что обеспечивало развитию в нём доброго нрава и великодушия. Мать являлась в семье источником безграничной любви и необыкновенного уюта. В арийской семье ребёнок с бОльшей любовью относился к матери; к отцу он относился с бОльшим уважением и авторитетностью. Крайне нежелательной в семье арийца считалось несогласованное поведение родителей. Дети могут ловко использовать несогласованные действия своих родителей для достижения своих собственных целей. В арийской традиции девочек воспитывали матери, а мальчиков – отцы или духовные учителя.
От правильной постановки вопроса в обществе о чистоте мужчин и женщин, общество получает хорошее потомство. Обстановка в семье Ариев создавалась такой, чтобы растить благочестивое потомство. Отец Арий из чувства ответственности перед сыном, старался вести такой образ жизни, чтобы его сыновьям не было стыдно за него. Ариец обладал психологической тайной готовности контролировать свои привязанности и антипатии во имя исполнения своих обязанностей. В этом помогала ему знание Вед и вера. Всматриваясь в своё сердце, ариец мог ответить самому себе: насколько его сердце свободно от материальной зависимости.
Глава четвёртая. ТВОРЕНИЕ И ДУХОВНОСТЬ
Арии с незапамятных времён имели углублённые знания по Творению Мира. В Шримад-Бхагаватам обстоятельно изложена ведическое учение о Творении. В космологической теории Ариев подробно изложена наука о механизме Творения Вселенной, о космосе, о звёздах, об устройствах планет. Арийцы знали о том, что земля круглая, о движении Земли по орбите вокруг Солнца. Они имели четкие представления о пространственно-временном единстве, о бесконечности мира, о разграничении мира материального и духовного (в современной трактовке – антиматерии). По ведической теории возникновение различных форм жизни во Вселенной происходило одновременно с Творением (а не последовательно, как в теории Дарвина о возникновении различных видов). Веды придерживаются исключительно божественному акту Творения Мира.
В соответствии с арийской концепцией, добродетельный человек не должен жить за счёт чужой жизни. Мясоедов они называли млеччхами. Вне арийской цивилизации существовали млеччхи (мясоеды), чандалы (собакоеды), ракшасы (каннибалы, людоеды). Благочестивой деятельности арийцев сопутствовали благочестивые результаты. Всякий, кто добровольно принимал аскетический образ жизни Ариев, принимался в общество Ариев и следовал четырём основным принципам чистоты.
В арийском обществе правителя выбирали духовные лидеры, которые должны были жить жизнью аскета, свободного от финансовой зависимости. Они должны были быть примером аскетизма, обеспечивая общество благочестивыми качествами. В Ведах говориться, что арийские духовные лидеры обладали способностью устраивать встречи с Богом. При этом сердца людей наполнялись ликованием и духовной радости. В идеальном обществе Ариев душа простых людей могла спонтанно наполняться радостью, становилась источником наслаждения. Арийцы свято верило в то, что счастье, исполнение желаний зависит от запаса благочестия. Справедливость Ариев была основана на правдивости и стремлению к духовной природе личности. Арии утверждали, что счастье в материальном мире в отрыве от духовного совершенствования – не достижимо. Счастье человека не зависит от уюта и комфорта, истинное счастье достижимо лишь в стремлении человека к Истине. Материальные ценности могут наградить человека ложным чувством превосходства, но они не способны наградить душу блаженством. Правильное отношение к этому миру, по мнению арийцев – это развивать в себе терпение.
Мир устроен так, что одно живое существо живёт за счёт другого, как на материальном, так и на эмоционально-психологическом уровне. В основе современного мира лежит насилие, нежелание одних считаться с другими. Проблема заключается в том, что одни люди стремятся доказать, что они чего-то в этом мире стоят, а другие, постоянно указывают им на их недостатки. Душа пребывает в постоянной тревоге из-за того, что не может доказать, что по своей природе она чиста, светла и достойна счастья. По мнению Ариев, человечество со временем не развивается, а деградирует, теряет свою первозданную цивилизованность. Со временем человечество всё более глубоко погружается в проблемы материального мира и появляется всё больший дефицит справедливости; наступает эпоха постоянных ссор, лжи, лицемерия, безнравственности. В век Кали-Юги (Слово «кали» в переводе с санскрита означает – «ссора», это символ современной эпохи крайней степени деградации общества). В религиях процветает карьеризм и притворство, отсутствует сострадание и милосердие. Арийцы ещё в начале Кали-Юги уже замечали приметы наступления недоброго времени. В Ведах эти предзнаменования описываются так («Бхагаватам 1.14.2 – 1.14.4): «Тем временем Махарадж Юдхиштхира стал замечать пугающие знаки, предвещающие недоброе. Он заметил, что вечное время изменило своё направление, и это было ужасно. Нарушилась регулярность смены времён года. Люди стали очень жадными, злыми и лживыми. Ещё он заметил, что они стали зарабатывать себе на жизнь нечестными способами. Обман стал омрачать все обычные взаимоотношения и дела, даже между друзьями. В семьях отец, мать, сыновья, доброжелатели и братья тоже перестали понимать друг друга. Даже между мужем и женой отношения стали напряжёнными и участились ссоры». Заметив все эти зловещие, пугающие знаки Юдхиштхира обратился к своему брату со словами (Бхагаватам 1.14.10): « Посмотри, сколькими бедами и смертельными опасностями, вызванными влиянием небес, реакциями земли и телесными муками, грозит нам ближайшее будущее, вводя в заблуждение наш разум».
Арийское общество исчезло, а вместе с ним исчезли благочестивые качества людей на земле. Всё дело в том, что только добродетельный человек может создать благочестивое общество. Знаменательно в этом смысле описание Шримад-Бхагаватам, как один из последних царей Ариев, царь Парикшит встретил на своём пути воплощение Кали в виде «неприкасаемого» шудры, одетого в наряды царя. Кали проявлял самые гнусные качества, свойственные вождям нашего времени. Он палкой избивал того, кого должен был защищать по своему статусу лидера. Эта черта очень характерна в наш так называемый, цивилизованный век, когда вожди, не имея достаточных царственных качеств, используют своё положение, чтобы наслаждаться своим превосходством «над толпой», которая его кормит и поит, избивает дубинками людей, которых призваны защищать. В Священных Писаниях Вед говориться, что со временем руководители будут так мучить своих подданных, что последние, вынуждены будут уходит в леса, чтобы там спокойно жить. Парикшит пять тысяч лет тому назад впервые встретил такого «царя» и очень удивился тому, что наряженный в царские одежды Кали, проявлял такие низкие качества.
С разрушением арийской цивилизации группа брахманов (священников), объединившись с кшатриями (вождями воинами) ушла на территорию нынешнего Египта. При чрезмерной вовлечённости жрецов в общественную и политическую жизнь государства постепенно загрязнялось их сознание материальными ценностями. Происходило беспрецедентное обогащение жрецов. Между жрецами и кшатриями развернулась непримиримая борьба за овладение несметными богатствами в жреческих храмах. Эта борьба закончилась победой кшатриев (фараонов), провозгласивших себя наместниками богов на земле. Египетские Царства, управляемые фараонами, лишёнными духовной чистоты, пришли в упадок. Это, в конечном счёте, привели к падению египетской цивилизации.
Оставшиеся на территории Индии брахманы расселились в малодоступных местах, заботились о сохранении ведических знаний, бережно передавая эти сокровенные знания в должной чистоте из поколения в поколение, по цепи ученической преемственности.
Предлагается читателям 108 шлок (песен) из эпического произведения «Махабхараты», десятой книги «Гитапанишад». Всего в «Гитапанишад» 18 глав, 696 шлок (четверостиший). Эти песни были пропеты прославленному арийскому воину, царевичу Арджуне на поле боя Курукшетра, где должна было произойти одна из самых кровавых битв в истории человечества. На поле битвы выстроились друг напротив друга две враждующие армии. Казалось, что само небо застыло в ужасе от предстоящего сраженья. Обезумевшие от ожидания битвы воины, кони и боевые слоны едва сдерживались военачальниками. В этот самый напряжённый момент перед началом битвы, вдруг из среды одной противостоящих армий появилась сверкающая колесница, в которой были двое: возничий и прославленный воин в доспехах, царевич Арджуна. Остановившись посреди свободного пространства, разделяющего два войска, прославленный царевич Арджуна и возничий Кришна начали беседу, не обращая внимания на возбуждённый боевой пыл воинов двух противостоящих армий. Кришна, перед самым началом сраженья, открыл герою Арджуне философскую систему Вселенной, объяснил учение о судьбе человека, о Боге и Его сущности.
В это время во дворце слепой от природы царь Дхритараштра, основной виновник предстоящей битвы на поле Курукшетра, слушал комментарии о происходящем событии на поле боя от прославленного всевидящего мудреца Санджая. Веды утверждают, что это событие не является плодом легенд или преданий старины глубокой, что это было реальное событие.
Песни «Гитапанишад», ставшими известными, как Песни Бога («Бхагавад-гита»), вызывала восхищение многих учёных, мыслителей, поэтов и общественных деятелей. В Европе с «Гитой» познакомились в 1785 году, когда санскритолог Ч. Уилкинс перевёл её на английский язык. В России эта книга впервые появилась в русском переводе с английского в 1788 году, изданной Н.И. Новиковым; она называлась «Багуад-Гита или разговор Кришны с Арджуном». Второе издание этой книги в России было в 1902 году, третье издание – в 1914. Священный синод благословил «Разговор Кришны с Арджуном» к изданию, счел эту книгу «книгой душеполезной».
Лев Николаевич Толстой, высоко ценил «Бхагавад-гиту», которая была в его библиотеке, и он неоднократно упоминал о её содержании в своих письмах и дневниках. Цитаты из этой песенной поэмы были включены им в «Круг чтения», где было сказано буквально следующее: «Если бы не было Кришны, не было бы нашего понятия о Боге. Наши христианские понятия духовной жизни происходят от древних, - от еврейских, а еврейские – от ассирийских, а ассирийские – от индийских, и все идут ходом обратно: чем новее, тем ниже, чем древнее, тем выше». В своём письме индийскому учёному С.Р. в 1908 году Толстой писал: «Мне жалко было заметить, что Вы думаете, будто я не соглашаюсь с основным положением «Бхагавад-гиты»… Я твёрдо этому верю и всегда стараюсь помнить об этом и поступать соответственно этому, а также говорить это тем, кто спрашивает у меня мнение, и высказывать это в своих сочинениях». В последние годы своей жизни Л.Н. Толстой хотел написать и издать книгу, которая описывала бы земную жизнь Кришны, в которой «не было ничего, кроме любви».
Напомню читателям, что эта великая песенная поэма «Гитапанишад» («Бхагавад-Гита»), составляет лишь незначительную по объёму часть «Махабхараты», но в ней заключена самая суть ведического знания, она является одной из наиболее важных «Упанишад» в ведической литературе. В «Гита-Махатмья», сказано буквально следующее: «Гитопанишад», «Бхагавад-Гиту», суть всех «Упанишад», можно сравнить с коровой, а Кришну – с мальчиком пастушком, который доит эту корову. Арджуну можно сравнить с телёнком. Все учёные мудрецы и искренние верующие должны пить подобное нектару молоко «Бхагавад-Гиты».
108 – (18.78)
Где есть Кришна – Всевышний Мистик,
И Арджуна – лучший лучник,
Будь уверен: там – богатство,
Сила, нравственность, победа!..
Глава пятая. ПЕСНЬ БОГА
108 шлок из «Махабхараты» («Гитопанишад»)
(Литературно-поэтический перевод с Санскрита)
1 - (1.1)
Дхритараштра сказал:
«Что сделали, - скажи Саньджая, -
Мои и Панду сыновья,
Собравшись в месте поклоненья –
На Курукшетре для сраженья?»
2 - (2.7)
Угасло самообладанье,
О, Кришна, - свет моих очей,
Каков мой путь? – дай наставленье
Как властелин души моей.
3 - (2.11)
Господь сказал:
Произнося эти мудрые слова,
Скорбишь, но многие – при жизни мёртвы.
Истинно мудрые не скорбят
Ни о мёртвых, ни о живых.
4 - (2.12)
И Я, и ты, и все цари,
Всегда в веках существовали,
И не бывать тому, что б мы –
Существовать вдруг перестали.
5 - (2.13)
Одна душа, как в детском теле -
Во взрослом, в старческом была:
И точно так – в иное тело
Войдёт она, - придёт пара.
6 - (2.14)
Несчастье, счастье о, сын Кунти,
То – явятся, то сгинут в срок, -
Подобно сменам времён года, -
Не стоящих людских тревог.
7 - (2.20)
Для души, как смерти нет, так нет рожденья,
Не возникнув, не возникнут вновь и вновь,
Нерождённая, извечная, живая
И живёт со смертью тела всё равно.
8 - (2.22)
Когда человек заменяет одежды,
Он старые скинет - для новых одежд.
Вот так и душа – ради нового тела,
Снимает, изношенное без надежд.
9 - (2.23)
Не раздробить души оружьем,
Не размочить её в воде,
И ветер душу не иссушит,
И не сгорит она в огне.
10 - (2.27)
Есть факт: кто родился, тот смертен,
Кто умер, - родиться опять;
Знай: смерть не заслужена скорби;
Смерть тела – рожденью, как мать.
11 - (2.30)
Итак, о, потомок Бхараты,
Кто в теле на жизнь воплощён, -
Не может быть кем-то убитым,
Скорбеть не пристало о нём.
12 - (2.40)
Идущий путём Бхакти-йоги,
В стремленье не знает потерь;
В минуту опасности – настежь
Ему потаённая дверь.
13 - (2.41)
Кто к Истине идут – разумны;
Ясна их цель, хоть путь тернист,
Кто нерешителен, сын Куру,
Их разум столь многоветвист!
14 - (2.44)
Чей ум богатством опьянён,
В когтях у наслажденья, -
Пригрел змею в уме своём, -
Врага богослуженья.
15 - (2.45)
Три гуны у природы всей,
Из пут их выберись, Арджуна,
Мысль накопительства отринь
И утвердись в душе разумней.
16 – (2.46)
Коль годен малый водоём,
Так больший - и тем более;
Кто во Всевышнего влюблён, –
Владеет полным знанием.
17 – (2.59)
От наслаждений воздержась,
Всё ж вкус в душе к ним остаётся.
Но, чувство премы испытав,
Душа к былому не вернётся.
18 – (2.62)
Объекты чувства созерцая,
Привязанность родится к ним,
Она приводит к вожделенью,
А вожделенье – гнев хранит.
19 – (2.63)
Гнев порождает заблужденье,
И память полностью затмит,
А с памятью уходит разум, -
Паденью полному грозит.
20 – (2.64)
И, кто от чувств всех отрешился,
Отдав их под контроль души,
Тот милость Бога обретает, -
Ничто его не устрашит.
21 – (2.69)
Пусть будет ночь у всех – для сна,
Разумным – ночь, для пробужденья;
Но в час, когда всем – пробужденье,
Для мудрых, - снова ночь пришла.
22 – (3.9)
Как жертвоприношенье Вишну,
Что б ты не делал – воздавай;
И цепи рабства о, сын Кунти,
Без сожаленья разбивай.
23 – (3.14)
Всех кормят злаки из земли,
Дождём питается земля,
Дожди – плод ягьи совершенной,
А ягьи – наш священный долг.
24 – (3.21)
И чтоб великий человек
Не совершал – идут за ним…
Какою мерой мерит он,
Такая ж – впору всем другим.
25 – (3.27)
В миру заблудшая душа,
Любое дело мнит своим;
Но это действуют три гунны,
Чтоб результат лишь был таким.
26 – (3.37)
Господь сказал:
- Всё это – похоть и, вступив
В союз - с греховной своей страстью,
Они рождают в сердце гнев
С всепожирающею властью.
27 – (4.1)
Господь сказал:
- Мои нетленные слова
Я Богу Солнца показал,
А Вивасман открыл их Ману,
Икшваку – Ману передал.
28 – (4.2)
Наука сокровенных знаний
Святым царям передалась,
Со временем же прервалась
Живой преемственности связь.
29 – (4.3)
Сегодня я, мой друг Арджуна,
Тебе о знании древнейшем
Поведаю и сокровенных -
Взаимосвязях со Всевышним.
30 – (4.6)
Я нерождённый и нетленный
Господь – в непостижимой форме,
Всё ж таковым я воплощаюсь
С любовью – трепетной, как море.
31 – (4.7)
Когда религии уходят
И воцаряются безверья,
Потомок Бхараты, тогда-то
Себя и проявляю я…
32 – (4.8)
Избавить праведных людей,
Злодеев уничтожить всех;
И принцип веры воссоздать
Являюсь я из века в век.
33 – (4.9)
Кто сокровенную природу
Мою - в деяньях познает,
В предсмертный час свой о, Арджуна,
Меня всецело обретает.
34 – (4.10)
Обретённому свободу,
Непривязанному к миру -
Я, любви моей дарую
Очистительную силу.
35 – (4.11)
До которого предела
Всякий – путь Мой выбирает,
О, сын Притхи, по заслугам
Я его и награждаю.
36 – (4.13)
Я – четырёх сословий автор,
По качествам их воздаю,
Хоть Я – сословий всех создатель,
Сам, – ни в каком не состою.
37 – (4.34)
Несметных сокровищ познанья
Духовный Учитель хранит,
Смиренно Его вопрошая,
В служенье; Он – Знанье дарит.
38 – (5.18)
Дают – доброта с интеллектом
Общаться со всеми равно:
С брахманом, сабакоедом,
Собакой, коровой, слоном.
39 – (5.22)
У чувств – истоки всех страданий,
Отчаянью они – венец.
У наслаждений есть начало,
И есть, сын Кунти, им конец.
40 – (5.29)
Аскетизм и жертвоприношенье
Господу, Всевышнему Творцу, -
Увенчаются освобожденьем
От страданий вечных – по кольцу.
41 - (6.17)
Пусть будут в меру и работа,
Еда и отдых, в меру – сон,
И, вдохновившись бхакти-йогой,
Все недуги изгонишь – вон!..
42 – (6.41)
Путь Истины утратив, йог,
Пожав всех благочестий всходы,
Придя с планет счастливых, вновь
Рождается - в семье с доходом.
43 – (6.47)
Коль во Мне кто пребывает
С полной верой и с любовью,
С преданностью размышляя, -
Йога - истинно достоин.
44 – (7.3)
Из многих тысяч людей –
Один стремится к совершенству,
Из всех, достигших совершенства, -
Едва ль один познал Меня.
45 – (7.4)
Эфир и разум, ум и эго,
Огонь с водой, воздух с землёю, -
Во мне все восемь тех энергий, -
Я ими полностью владею.
46 – (7.5)
Постарайся понять, сильнорукий,
Есть энергия, что всех превыше,
Их возможность себе подчиняя,
То – живые энергии – души.
47 –(7.7)
О, всех богатств завоеватель!
Что в мире есть, - всё есть во Мне, -
Как жемчужины на нити…
Нет ничего, что сверх Меня.
48 – (7.14)
Не одолеть энергий мира,
И все усилия напрасны,
Но те, кто Мне себя вручает, -
Из-под её выходят власти.
49 (7.15)
Глупец неверующий тот, -
Последний самый из людей,
Чьё знанье выкрала природа,
Не верят Истинному Мне.
50 – (7.16)
Четыре вида из людей
Благоговейно служат Мне:
Кто любознательный, в беде,
Богатства ищущий, и мудрый.
51 – (7.19)
Рождений много и смертей
Пройдут, наполнив душу знаньем,
Чтоб Господу предаться ей,
Но редкость – в ком душа такая.
52 – (7.25)
Не проявлюсь перед глупцами,
Им тайны не постичь моей,
От взоров их – Я, как покровом, -
Моей сокрыт энергией.
53 – (7.26)
Было что, что есть и будет,
О Арджуна, знаю Я.
Знаю все живые души…
Не познал никто меня.
54 – (7.27)
Из ненависти и желанья
Родится двойственность души,
Толкающая к заблужденью,
Чтоб жизнь в неведенье прожить.
55 – (7.28)
Коль есть благочестий поступков запас,
И кто - прекратить греховность горазд,
Свободный от двойственных заблуждений,
Тот предался Мне - без сомнений.
56 – (8.5)
Кто вспомнит только обо Мне,
В час смерти, тело оставляя,
Тот сразу, - в этом нет сомненья,
Моей природы достигает.
57 – (8.6)
О чём вспомянет человек
В час расставанья с бренным телом,
То состоянье бытия
Он достигает непременно.
58 – (8.7)
Поэтому, мой друг, сражайся,
Но вспоминай, притом, Меня,
Сосредоточившись на Мне,
Достигнешь истинно Меня.
59 – (8.14)
С постоянством кто помнит Меня,
От меня, не блуждая умом,
О, сын Притхи, достигнет Меня,
Ибо служит и ночью и днём.
60 – (8.15)
И, сполна овладев Бхакти-йогой,
Мне, предавшись, Святая душа,
Никогда не вернётся обратно,
Где исполненный мук мир превратный.
61 – (8.16)
Круговоротом в мире этом –
Страданья, смерть на всех планетах,
Но, Моего достигнув дома,
Вновь не родятся, о Арджуна!..
62 – (8.28)
Кто служит с любовью и верою Мне, –
Превыше аскез и всех жертв алтарей, -
И всех благочестий и благодеяний –
Достигнет обители он изначальной.
63 – (9.2)
Вот Знание – всех знаний – царь,
Вот Тайна - всех на свете тайн;
Познавший это в совершенстве, -
Приобретает вечный рай.
64 – (9.4)
Я проникнут во все творенья,
И сущее всё пребывает во Мне;
Я непроявленный - во всех проявленьях,
Но с ними не соприкасаюсь Я.
65 – (9.10)
Я созерцаю всё творенье,
Что неподвижно и в движенье.
И лишь поэтому, сын Кунти,
Так слажены все проявленья.
66 – (9.11)
Глупцы глумятся надо Мной, -
На человеческий лик Мой…
Постичь невеждам не дано:
Я - сущему всему виной.
67 – (9.12)
Обманувшись в надеждах своих
И в познаниях ложных природы, -
К атеистам приходят в тупик,
Или к демонам адским приходят.
68 – (9.13)
В Моей божественной природе,
Душа, обретшая приют,
Великой станет, о сын Притхи!
Служа источнику природы.
69 – (9.14)
И, воспевая обо Мне,
С решимостью, стремясь ко Мне,
И, совершая поклоненья,
Всем сердцем предаются Мне.
70 – (9.22)
Не имея иного поклоненья,
И, поклоняясь только Мне,
С преданностью и без сомненья, -
Я защищаю их вполне.
71 – (9.25)
Поклоняясь полубогам,
К ним – и скатертью дорога;
Предкам – к предкам, духам – к духам,
А ко Мне, кто служит Мне…
72 – (9.26)
Кто предлагает Мне листок,
С любовью, плод или цветок,
Иль воду – с преданностью, Я –
Всё принимаю, возлюбя.
73 –(9.27)
Что б ты ни делал, что б ни ел,
Что б ни дарил - друзьям, родне,
И все топасьи, о сын Кунти! -
Как подношенье делай Мне.
74 – (9.29)
Ко всем равно Я расположен,
Пристрастья, ненависти нет…
Но, кто с любовью служит Мне,
Они – во Мне и Я – в них тоже.
75 – (9.30)
Пусть даже, если человек,
Дурных поступков не лишён,
Без оскорблений служит Мне
С решимостью, - праведник он.
76 – (9.32)
Сын Кунти, также есть во Мне
Прибежище низкорождённым, -
Торговцам, женщинам, рабочим -
В смысл высшей цели посвящённым.
77 –(9.34)
Думай обо Мне, стань бхактой,
Поклоняйся Мне с почтеньем,
Поглощённый Мною - с тактом,
Стань душой ты Мне в служенье.
78 – (10.8)
Источник Я всех мирозданий, -
Они все из Меня исходят,
Учёный самых высших знаний,
Предавшись Мне, таким находит.
79 – (10.9)
Их мысли – только обо Мне,
Их жизнь – служенье только Мне,
Неизъяснимое блаженство
У них – в беседах обо Мне.
80 – (10.10)
Тем, кто с любовью служит Мне,
Дарую пониманье Я –
Оно их разум вдохновит
На то, чтобы прийти ко Мне.
81 – (10.11)
Им милость щедро окажу Я,
В сердца светильник привнесу,
И светом истинного Знанья
Невежества рассею тьму.
82 – (10.12-13)
Арджуна сказал:
Высшая Истина и поддержанье,
Чистый, высший Господь запредельный,
Ты Величайший Бог нерождённый,
Все говорят о Тебе мудрецы;
Славит Тебя небожитель Нарада,
Также – Асито, Девало и Вьяса…
Лично со мной объясняешься Ты.
83 – (10.41)
Тебе бы следовало знать,
Что все прекрасные создания,
Как искры блеска Моего
И Моего очарованья!
84 – (11.54)
Кто с преданностью служит Мне,
Меня познает, о Арджуна!
Им также, как сейчас тебе:
Лицом к лицу, предстану я.
85 – (11.55)
Тем, кто, Арджуна, и работу
Пожертвует Мне и служенье,
Кто без врагов и скверной кармы, -
Дарую Я освобожденье.
86 – (12.5)
Достичь духовного прогресса
Даётся тем с большим трудом,
Кто к обезличенным привязан
Обеспокоенным умом.
87 – (12.8)
Сосредоточь свой ум на Мне,
И разум обрати ко Мне,
И вечно, в этом нет сомненья,
Ты будешь пребывать во Мне.
88 – (12.9)
Коль ум удерживать на Мне
Не можешь, дорогой Арджуна,
Тогда посредством бхакти-йоги -
Желать достичь Меня нетрудно.
89 - (12.10)
А если ты и бхакти-йоги
Не можешь также соблюдать,
Пытайся в часть Меня работой
Ты совершенства достигать.
90 - (14.4)
Все виды жизни, о сын Кунти!
Из лона матери-природы,
А Я – Отец, дающий семя –
Рожденья всех под небосводом.
91 – (14.26)
Тот, кто Мне с преданностью служит,
Служенье искренне любя,
Три гунны все превосходя,
Тому и Брахмой стать - возможно.
92 – (14.27)
Имперсональный Брахмаджьоти –
Свет, исходящий от Меня,
А Я – нетленный и бессмертный,
Для счастья истинного Я.
93 – (15.5)
Преодолевшему никчемные общенья,
Престижи, заблужденья, вожделенья,
И двойственность - несчастия и счастья,
Достигнет: знанья, вечности, блаженства.
94 – (15.6)
Светла обитель ни Луной,
Ни солнцем, ни иным огнём;
Обитель высшая Моя,
Для душ – спасительный маяк.
95 – (15.7)
Мои частички вечной жизни –
Живые существа во всём
Находятся в тяжёлой схватке
С чувствами тела и с умом.
96 – (15.15)
Я в сердце всех живых существ покоюсь
Истоком Знанья, памяти, забвенья,
И через «Веды» искренним откроюсь;
Я – и знаток, и автор их ученья.
97 – (15.19)
Любой, кто без сомненья знает
Меня – Божественную Личность,
Тот Знанья все приобретает,
В служенье Мне, став безупречным.
98 – (18.42)
Самоконтроль и чистота,
Спокойствие, терпимость, честность,
Религиозность, знанье, мудрость, -
Вот украшенья Брахмана.
99 – (18.54)
Искорка Божья счастья полна,
Скорбь и желанья, оставив, она,
Равно ко всем благоволит, -
Мне награждается правом - служить.
100 – (18.55)
Поймёшь Меня таким, как есть Я,
Затем, уверуешь в Меня,
В смиренном, преданном служенье,
Войдёшь ты в Царствие любя.
101 – (18-58)
И, осознав Меня, пройдёшь ты,
Сквозь все преграды на пути,
Но, если ж от Меня отступишь, -
Себя уже не обрести.
102 – (18.61)
Господь всех живых существ –
В обители их сердец,
Арджуна, Я – в них, как в машине
И правлю – куда кто решили.
103 – (18.63)
Всё тебе поведал Знанье
Сокровенное - ты знаешь,
Хорошо, обдумав это, -
Поступай, как пожелаешь.
104 – (18.65)
Думай обо Мне, служи Мне,
Поклоняйся Мне с почтеньем,
И, вне всякого сомненья,
Ты, мой друг, придёшь ко Мне.
105 – (18.66)
Оставь религии другие,
Себя, вручая Мне во всём,
От всех грехов тебя избавлю, -
Не беспокойся ни о чём.
106 – (18.68)
Сокровеннейшую тайну,
Кто другим раскроет эту,
Тот Меня приобретает,
И духовную планету.
107 – (18.69)
Мне таких людей дороже
Среди слуг на свете нет,
И дороже быть не может, -
Кем украшен белый свет.
Содержание:
Арийская цивилизация …………………………………………. 1
Мужчины и женщины……………………………………………..3
Родители и дети……………………………………………………6
Творение и духовность……………………………………………7
Песнь Бога (108 шлок)…………………………………………….9
Приложение 3
МАХАБХАРАТА
«Махабхарата» (санскр. – «Сказание о великих Бхаратов»), эпос древних Ариев. Сложился на основе устных сказаний и легенд, бытовавших у народностей северной и северо-западной части Индийского субконтинента. Его истоки восходят, примерно, к пяти тысячелетней давности. Считается, что первоначальное сказание «Махабхараты» возникло на пракритах, и лишь впоследствии изложено на санскрите. В центре «Махабхараты» - повествование о битве двух родов и их союзников за господство над Хастинапуром (ныне Дели), которое ведётся от имени легендарного автора эпопеи Вьяса, а также действующих лиц повествования. «Махабхарата» состоит из 18 книг, нескольких вводных эпических сказаний, весьма опосредованно связанных с основным сюжетом, и множества сказаний и легенд, главным образом, фольклорного характера: «Повесть о Шакунтале», «Сказание о Раме», «Повесть о Матсья», «Повесть о царе Шиве», «Сказание о Нале», «Повесть о Савитре», философская поэта «Бхагавад-Гита» и другие.
«Махабхарата» - богатый источник сюжетов и образов, получивших развитие в национальных литературах народов Индии, Индонезии, Бирмы, Камбоджи, Таиланда, Шри-Ланка, отразившихся также в литературах Тибета и Монголии. В каждой из национальных литератур сюжеты «Махабхараты» при переводе получили свою интерпретацию в соответствии с эпохой и конкретной национальной средой.
В Европе «Махабхарата» стала известна с конца 18 века, когда на английском, немецком и русском языках появилась «Бхагавад-Гита» (главный эпизод «Махабхараты»). Полные переводы до 1948 года существовали только на английском языке. В 1950-67 годах был опубликован перевод «Махабхараты» на русский язык.
«Махабхарата» - эпическое произведение, описывающее жизнь и деятельность великих Ариев-Бхаратов, вплоть до великой братоубийственной войны, между войском сотни сыновей Дхритараштры и их двоюродными братьями, Пандавами, или сыновьями Панду. Дхритараштра и Панду были братьями, принадлежащими к династии Куру, начинающихся от царя Бхараты, предыдущего правителя мира, от которого происходит название «Махабхарата». Поскольку Дхритараштра, старший брат, родился слепым, трон, который должен был достаться ему, перешёл к младшему брату, Панду.
Панду умер в раннем возрасте, и заботу о его пяти сыновьях – Юдхиштхире, Бхиме, Арджуне, Накуле, Сахадеве – взял на себя Дхритараштра, ставший, после смерти брата, царём. Так сыновья Дхритараштры и Панду выросли в одной царской семье. Как те, так и другие прошли обучение в военном искусстве у опытнейшего Дроны и Бхишмы. Однако сыновья Дхритараштры, особенно старший, Дурьодхана, ненавидели Пандов и завидовали им. А слепой царь, злокозненный Дхритараштра, желал, чтобы его сыновья, а не сыновья Панду, унаследовали царство.
Дурьодхана, с согласия Дхритараштры замыслил убить юных сыновей Панду, и только благодаря заботе и покровительству их дяди Видуры удалось Пандавам избежать смерти, много раз подстерегавшей их.
Но хитрый и лукавый Дурьодхана вызвал Пандавов на участие в некоей азартной, нечестной игре. Во время этого рокового турнира Дурьодхана и его братья захватили Драупади, верную и целомудренную жену Пандав, и сделали оскорбительную попытку раздеть её перед всеми собравшимися принцами и царями. Как результата этой игры, ведшейся мошенническим образом, Пандавы потеряли царство и вынуждены были жить в изгнании в течение тринадцати лет.
Возвратившись из изгнания, Пандавы по праву потребовал своё царство назад, но Дурьодхана отказался вернуть трон. Будучи принцами, Пандавы были обязаны править, поэтому они соглашались всего лишь на пять деревень, но Дурьодхана нагло заявил, что не даст им и достаточно земли, чтобы воткнуть иголку.
На протяжении всех этих событий Пандавы сохраняли терпение и снисходительность, однако теперь война казалась неизбежной.
Весь мир разделился на две части, примкнув, либо к сыновьям Дхритараштры, либо к Пандавам. Пандавы в этой знаменательной битве одержали победу.
«МАХАБХАРАТА» - ФРАГМЕНТЫ
Сказание о великой битве потомков древней Бхараты.
Литературный перевод с санскрита поэтических шлок «Махабхараты» (в сокращении) - http://www.stihi.ru/2012/03/10/8560 (Вторая половины публикации - «Матрёшка Индо–Русь)
1. ПЕСНЯ – ПОЭМА О БХАРАТЕ
Некогда правил землей царь Душьянта;
Был наделён красотою и силой,
Редким умом, добротой и геройством;
Был он надежной опорой закона…
Царь на охоте в лесу заблудился,
И очутился он в роще цветущей:
Пчёлы жужжали и певчие птицы
Были на редкость там сладкоголосы,
У водоёмов паслись антилопы;
Тут же прогуливались обезьяны…
Мирному отдыху все предавались:
Тигры, пантеры, слоны, леопарды…
У водоема царь хижину встретил,
Жил в ней отшельник, с ним - дочь Шакунтала,
Что красотою своей затмевала
Звездочки в небе, Луну, даже Солнце…
Видимо, небу так было угодно,
Ставши женою царя, Шакунтала
Сына Душьянте она подарила,
Именем Бхараты был наречен он…
Бхараты род был заложен великий –
Мудрых царей и бесстрашных героев.
Люди слагали им славные песни,
Им воспевали величье и славу!..
2. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КУРУ
В этом великом роду царь Шантану
По справедливости правил землею.
Был весь народ его подданный счастлив:
В мире он жил и в любви, и в достатке.
Встретил Шантану красавицу Гангу,
Та, подарив ему славного сына
Куру, сама же – в реке растворилась.
Сын этот вовсе слепой от рожденья,
Именем был наречён Дхритараштра.
Долго Шантану царь был неутешен…
И, нарушая закон о наследстве,
Выбрал царем сына младшего Панду.
3. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ПАНДУ
Долго страной управлял славный Панду,
Правил он мудро и был справедлив он,
Счастлив с женой добродетельной Кунти,
Та пятерых сыновей подарила,
Бхараты славу весьма преумножив.
Старший по имени был Юдхиштхира –
Мужество с мудростью в нем сочеталось,
Братьям он был образцом и опорой.
Имя второго из них – Бхимасена,
В мощи слону боевому подобен,
Третьего сына назвали Арджуной,
Что означает: ярчайший и светлый,
Был он искусен в речах, в совершенстве
Ловко владел боевым он оружьем.
Братья же Накула и Сахадева –
Два близнеца и лицом и делами,
Мыслями даже во всем были схожи,
Были выносливы, ловки и смелы;
В схватке – на львов они были похожи…
Пандавы - братья любили друг друга,
Были всегда и везде неразлучны.
4. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КАУРАВАХ
У Дхритараштры с женою Гандхари
Сто сыновей было. Именем деда
Их Кауравами все называли.
Пандавы и Кауравы все вместе
С детства росли и всему обучались
Под наблюденьем мудрейшего Бхишмы,
Он был им прадед, наставник, учитель…
Пандавы быстро во всём преуспели
Но Кауравам давались труднее
Эти ученья различным наукам.
Так и при жизни славнейшего Панду,
Так же все было и после кончины.
И на престол в славном Хастинапуре
Тут же взошел царь слепой Дхритараштра.
Старший из братьев своих Кауравов
Звался Дурьодхана, воин дурной был,
В мыслях - коварный, подлый душою.
Он невзлюбил своих братьев Пандавов.
Зависть, как змей его в сердце кусала:
Блеск их и слава, их ум и отвага –
В сердце его одержали победу.
Стали преследовать мысли повсюду:
Как погубить нелюбимых Пандавов?..
5. ПЕСНЯ – ПОЭМА О КОВАРСТВЕ ДУРЬОДХАНЫ
Как-то однажды пришел к Дхритараштре
Сын Дурьодхана с коварною думой.
Змеем Дурьодхана в душу вползает,
Хитростью сети сплетает и лестью:
- Не понимаешь ты разве, отец мой,-
Пандавы жаждут желанья престола…
Был бы не слеп ты, твой брат младший Панду
Был бы не вправе всей Бхаратой править.
Дети теперь его к трону стремятся:
Спят и во сне видят право наследства…
Разве ты слеп, мой отец и душою –
Дважды на грабли свои наступаешь…
Кто тебе ближе, роднее – Пандавы,
Иль Кауравы? Твое ведь мы семя…
Кто тебе в старости будет опорой:
Пандавы или же мы, Кауравы?
Речью, смущая отца Дурьодхана
Уговорил его вскоре отправить
Пандавов всех в Ванаравату скопом,
Будто на праздник… и там их оставить,
Не подпускать даже близко к столице,-
К вечному городу Хастинапуру…
Зла в этом нет, лишь одна добродетель:
Счастливы Пандавы будут и мирны…
Дети твои станут править в столице,
Внуки и правнуки станут нас славить!..
Но не сказал лишь о том Дурьодхана,
Что погубить всех Пандавов замыслил:
Заживо сжечь во дворце деревянном…
6. ПЕСНЯ - ПОЭМА О ПРАЗДНИКЕ В ВАРАНАВАТЕ
Все в один голос твердили в столице,
Что в Варанавате праздник прекрасный
Скоро откроется, великолепьем
Может затмить он все праздники в мире.
Чистые сердцем Пандавы не знали,
Не было в мыслях о том вероломстве,
Чтобы в кострище, лишь ради корысти
Братья родные живьем их спалили…
И с Кауравами чинно простившись,
Тронулись в путь. С ними мать их, царица
Достопочтимая мудрая Кунти…
И горожане с почетом и честью
Их провожали, собравшись все вместе.
Мудрый Видура, советник Пандавов
Предостерёг, дав совет Юдхиштхире,
Так говорил, на беду намекая:
- Умного - умный поймёт с полуслова,
Легче отыщет дорогу к спасенью
И не грешно вспоминать дикобраза,
Что от огня под землей норы роет,
И не страшна ему вовсе уж будет
Месяца темная вся половина.
Прибыв на праздник, сказал Юдхиштхира:
Самое первое следует сделать –
Ход из дворца надо вырыть подземный,
Только потом станем праздновать праздник!..
Ночи и дни напролет землекопы
Ход из дворца прорывали подземный…
В наитемнейшие месяца ночи,
Выбрали ту, что темней не бывает
Слуги Дурьодханы так постарались,-
Вспыхнул дворец сразу весь, словно факел,
Но ожидая пожара Пандавы
Вышли из пекла по тайному ходу,
В лес уходили, шли долго и быстро
Без передышек и без остановок.
Мать же царицу, уставшую Кунти,
Попеременно несли в чащу леса…
А в Варанавате все люди – в печали,
В скорби безмерной все дни пребывали,
Сказано ж: горьким бывает то горе,
Если живые сгорают в пожаре,
Пусть даже нет у них вовсе достоинств,
Что ж говорить, если гибнут герои
Славные силой своей и отвагой,
Чести хранители, веры и правды?
Слезы тогда ту людей не иссякнут,
Горе их будет безмерным и долгим…
7. ПЕСНЯ – ПОЭМА О СКИТАНИЯХ ПАНДАВОВ
Долго Пандавы ломились сквозь джунгли,
Царские их изодрались одежды
И, создавая одежды из лыка,
Стали отшельникам с виду подобны.
Долго ли, коротко ль в джунглях плутали,
Встретили вдруг небольшое селенье,
Стали в нем жить, положившись на случай…
Время пришло, и представился случай:
Сам царь Панчалы открыл состязанье,
Где победителю дочь Драупади
Он обещал выдать в жены в награду!..
И попытать своё счастье решили
Братья, отправившись вместе в Панчалу:
- Будет победа, невеста женою
Станет нам. Царь же нам будет – союзник…
8. ПЕСНЯ – ПОЭМА О СОСТЯЗАНИИ ЖЕНИХОВ
Чем было ближе к столице Панчалы,
Гуще толпа устремилась туда же…
Все женихи - в золотых колесницах,
Кто на слонах - в дорогих паланкинах,
Все женихи восхищенья достойны,
Но на Пандавов никто и не взглянет,
Что по дороге шли в скромных одеждах.
Кто-нибудь разве же мог догадаться,
Что и они к состязанью стремятся?
Виден ли жемчуг в ракушке сокрытый?
Виден ли пестик в бутоне закрытом?
Так незаметно шли они долго,
Вот и столица подобно чертогам
Царства небесного Господа Бога:
Благоухают сады и сверкают
Великолепьем дворцы и фонтаны…
Щедро гостей во дворце угощали.
Гости с дороги три дня отдыхали.
А на четвертый – с началом рассвета
О состязанье читали поэты
Громко стихи им певцы повторяли,
О состязанье спектакль разыграли
И, словно волны под солнцем сверкая,
Толпы шумели, восторг не скрывая,
Как на подмост поднималась стыдливо
Чья красота, даже солнце затмила,
К цепи достоинств своих приковала
Всех Драупади – от старых, до малых…
И не смолкало толпы ликованье,
А между тем, началось состязанье…
Лук был большой и натянутый туго,
Цель высоко была поднята в небо…
К луку избранники разной походкой
Все подходили… одни – осторожно,
Тиграм подобны, идущим к добыче,
Тот, словно слон с величавой походкой,
Этот - срывался, как бык разъяренный…
Лук, как в насмешку людскому собранью,
То - вырывался из рук, то - поранит,
А у иного – не тронется с места,
Словно земля держит лук на запоре…
Из Кауравов всех на состязанье
Вышел Дурьодхана и словно на смех
Его стрела так и не полетела,
На тетиве, как мочало висела
И возле ног, как лягушка присела…
А Дурьодхана наш сел под навесом
Голову низенько, низко повесил…
- Что, неужели из всех, кто собрался,
Нет здесь героя? – народ волновался…
В этот момент из толпы очень шумной,
Вышел герой наш – прекрасный Арджуна,
Вышел спокойно, собой не гордился,
Только в почтенье царю поклонился…
Неторопливо взошел на помост он.
Тут зашумели все званые гости:
- Кто этот дерзкий такой оборванец?
Как он посмел выйти на состязанье?
В пору ему собирать подаянье.
Разве достойный он в нашем собранье?
Только Арджуна их словно не слышит,
Вопли и склоки его не колышут.
И, тетиву без труда натянув, он
Цель поразил пятью стрелами к ряду.
Нет ликованью народа предела,
Слава Арджуны, как птица летела,
И Драупади гирляндой победы
Лично украсила плечи героя!..
9. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ВОЗВРАЩЕНИИ ПАНДАВОВ
Если мудр ты в одном, значит мудрый - во многом,
К Истине – в сердце начало дороги.
Древний закон не нарушил Арджуна:
Младший в рождении в брак не вступает,
Прежде, чем старший не женится брат твой…
Так рассудивши, он принял решенье:
Пусть Юдхиштхире невестою станет,
Словно небесный цветок – Драупади.
Весть о женитьбе весь свет облетела
И донеслась до ушей Дхритараштры,
Тронув слепого царя Кауравов:
-Сколь необычны судьбы перемены,-
Думал он,- сколь они многообразны!..
Мы всех Пандавов считали за мёртвых,
Заживо будто в пожаре сгоревших,
Живы они, как ни в чем не бывало,
Женятся, слышу, на славных царевнах,
Надо скорей возвратить им полцарства –
Принадлежит ведь Пандавам по праву.
Бога гневить я уж больше не стану,
Пусть же скорее вернуться Пандавы.
Пусть Индрапрастха им станет столицей!..
Так возвратились герои Пандавы
В земли отцов своих – доблестных предков,
И благороднейший стал Юдхиштхира
Царствовать мудро в своей Индрапрастхе!..
А Драупади ему подарила
Пять сыновей, землю преумножая,
Славою, роскошью и красотою…
Люди о них свои песни слагали!..
10. ПЕСНЯ ПОЭМА О ЖЕНИТЬБЕ АРДЖУНЫ
Были два друга: Арджуна и Кришна;
Были два воина: Кришна с Арджуной…
Дважды героев таких не рождает
Наша Земля и друзей нет подобных.
Кроме того, полюбилась Арджуне –
Кришны сестра, всех достоинств которой
Не перечесть. Её звали Субхадрой…
Ждать, да ухаживать,- не для героя,
Ждать – разве дело для воинской славы?
Вот и решил он похитить Субхадру,
Кришна по дружбе помог ему в этом:
Дал он Арджуне коней с колесницей…
Вот на глазах удивленной охраны,
Ловко Субхадру Арджуна похитил
И укатил в золотой колеснице
С нею в столичный дворец Индрапрастхи
Жизнь молодых стала столь же прекрасной,
Как превосходны лесные озера!..
11. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ИМПЕРАТОРЕ МИРА ЮДХИШТХИРЕ
Слава о царстве Пандавов гремела,
И по земле разносилась, как песня,
Не было царства на свете чудесней,
Не было воинов более смелых.
В царствах иных беззаконья и войны,
Старцы бездомные и бесприютные,
Дети скитаются полуголодные,
Жены неряшливые и распутные…
Час наступил, чтобы в царство единое
Слились народы, а все беззакония,
Сами собой все уйдут - до единого,
После падения многопрестольного.
И собрались во дворце Юдхиштхиры
Разом владыки всех стран и народов
И возложили к подножию трона
Дружно венца свои – символ признания.
Так императором целого мира
Стал Юдхиштхира мудрейший из мудрых,
И прекратились все в мире раздоры,
И вся планета наполнилась счастьем!..
12. ПЕСНЯ – ПОЭМА О НОВОМ ЗАГОВОРЕ КАУРАВОВ
Вынести славы Пандавов не в силах,-
Стал Дурьодхана бледнее вершины
Самой высокой горы в Гималаях…
Стал умолять он отца Дхритараштру
В Хастинапур пригласить Юдхиштхиру:
- Наш Шакуни – величайший мошенник
В кости его, без труда обыграет,
Этим, лишив его царского сана,
Станет рабом он у нас, Кауравов
И все цари от него отвернуться…
Пусть Шакуни Юдхиштхиру проучит,
Если ж не так, то готов умереть я…
Речь Дурьодханы хитра и коварна,
Мысли плетет, как рыбак свои сети,
Наверняка знал: отец не откажет,
Если свой сын сам себе смерть закажет…
И согласился тогда Дхритараштра:
- Пусть будет так, сын, как ты пожелаешь…
И поскакали гонцы по дорогам –
Вести разносят по белому свету,
Что благороднейший царь Юдхиштхира
Скоро играть с Шакуни станет в кости,-
Милости просим гостей званных в гости,
В Хастинапур во дворец Дхритараштры…
А Юдхишдхира задумался крепко:
Сердцем почувствовал – это ловушка…
Но император не мог отказаться
От состязаний. И после раздумий
Всё ж он взошел на свою колесницу
И во дворец Дхритараштры поехал…
13. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ИГРЕ В КОСТИ
Все проиграл Шакуни Юдхиштхира:
Шлем золотой в жемчугах и алмазах,
Много и много сокровищ несметных
И колесницу, как Солнце блиставшую,
Чудный дворец и могучую армию,
Царство своё, своих братьев возлюбленных
И Драупади свою ненаглядную,
А в довершенье азартного пыла
И сам себя проиграл Юдхиштхира!..
Все Шакуни проиграл император –
На кон и жизнь свою ставил в азарте!..
Полную чашу позора испили
И униженья Пандавы. В изгнанье
Были отправлены и Драупади,
И досточтимая славная Кунти,
Только Субхадру Арджуна оставил
На попеченье у славного Кришны.
И, миновав городские ворота,
В лес уходили в изгнанье Пандавы…
Полных тринадцать в изгнании лет
Им суждено провести в наказанье.
14. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ЖИЗНИ ПАНДДАВОВ В ЛЕСУ
В зарослях джунглей шипенье змеиное,
Тигров рычание, рёвы слоновьи…
Жутко в лесу несказанно…Пандавы
К Солнцу с молитвой такой обратились:
- Око Вселенной ты, солнышко ясное,
Жизни подательница и веселия,
Мракогубительница милосердная,
Ты выпиваешь моря с океанами,
Чтоб оросить Землю тепленьким дождичком.
Ты все живое питаешь, лучистое,
Так поддержи, обогрей и утеши нас…
Солнце спустилось на землю лучистое,
Медный сосуд подарило изгнанникам,
Полное - яствами. До насыщения
Можно питаться; яства при этом не убывают.
Он наполняется вновь – по желанию:
- Вот вам мой дар за молитвы горячие,-
Солнце сказало им всем на прощание
И поднялось снова на небо синее,
Ярко сверкая лучами лучистыми!..
И на поляне у речки бурливой
Дни коротали Пандавы в изгнанье…
Мудрый отшельник сказал им однажды:
- Если достигнуть вершин Гималаев,
То овладеешь волшебным оружьем,
Что принесёт непременно победу!..
Был удостоен отважный Арджуна
В доблести, в силе предстать и отваге
Перед лицом всемогущего Шивы
И получить грозовое оружье,
То, что сжигает огнем все живое
По всей земле при скончании века…
15. ПЕСНЬ – ПОЭМА ОБ ОКОНЧАНИИ СРОКА ИЗГНАНЬЯ ПАНДАВОВ
По истечении срока изгнанья,
Братья надменные их – Кауравы
Не собирались сдержать обещаний:
Не пожелали вернуть Юдхиштхире -
Всё, чем бесчестно они завладели -
Царство, былое величье и славу:
- Не возвратим вам земли даже столько,
Где бы смогли, хоть иголку воткнуть вы,-
Так заявил Дурьодхана Пандавам –
Будете вечно скитаться в изгнанье!..
Так что война стала, как неизбежность…
И даже Кришны совет беспристрастный
К благоразумью и доброму миру –
Не урезонил дурных Кауравов
От вероломного их намеренья…
Пандавы все, совершив омовенье,
В царственные облачились наряды,
Мир, известив о великом собранье,
В царском дворце царя-друга Вирата.
Он согласился помочь вернуть царство
Пандавам и, признавая царем Юдхиштхиру, -
Мир известил о великом собранье.
И все владыки земли на собранье
Единодушно приняли решенье:
- Пандавы, выполнив долг благородства,
Право имеют вернуть царство силой!..
16. ПЕСНЯ – ПОЭМА «ПЕРЕД БИТВОЙ»
Стали две армии друг против друга,
Словно бурлящие два океана,
Разъединённые узкой полоской -
На бранном поле большом Курукшетре.
Ночь миновала. С началом рассвета
Кришна с Арджуной взошли в колесницу
И, как в коротком мгновении ока –
Стали между двух враждующих ратей,
Так, чтоб Арджуна мог видеть два войска,
Что переполнены жаждою битвы…
Видел Арджуна во вражеском стане
Бхишму, который учил его с детства
Многим секретам владенья оружьем,
Там же он видел наставника Дрону,
Братьев двоюродных, дядю родного
Шалью, что ныне уж стал полководцем -
Военоначальником у Кауравов…
Сжалось от страшных, ужасных предчувствий
Даже бесстрашное сердце Арджуны:
- Да неужели уж так неизбежно
Братоубийство и кровопролитье?..
Не пожелал бы такой я победы,
Купленной кровью родных мне и близких.
Царство – во зло, коль пропитано кровью
Близких людей… Я сражаться не стану…
Лучше уж пусть я умру беззащитный,
Чем истреблять мне своих кровных братьев!..
И, обратившись за помощью к Кришне,
Он попросил, как у друга совета:
- Кришна, скажи мне, как друг, посоветуй,
В чем нынче долг мой? Не знаю, что делать…
Ум помутился от скорби и горя…
Кришна, украшенный знаньем ответил:
- Нет ничего выше битвы за правду,
Выше сражения за справедливость,
Выполни с честью свой долг, друг Арджуна;
Лучше погибнуть в сраженье героем,
Нежели трусом тебя посчитают.
Мысль нерешительного человека
Многоветвиста, отнюдь – не разумна.
Выполни долг свой, мой друг, без сомненья,
Без колебаний, как истинный воин!..
17. ПЕСНЯ – ПОЭМА О НАЧАЛЕ БИТВЫ
Солнце взошло и с восходом Светила
Вмиг расцвело утро над Курукшетрой.
Слышались раковины боевые
И боевые гремят барабаны,
Кони заржали, слоны затрубили,
С грохотом мчались вперед колесницы,
Мир огласился весь звоном оружья.
Тучами стрелы затмили все Солнце,
Звонко мечи ударялись с размаху –
Бились о шлемы, щиты и доспехи.
Пеших – слоны беспощадно топтали,
Конных – клыками на землю кидали,
Лишь с наступлением тьмы прекращалась
Битва кровавая, чтобы на утро
Вновь разгореться ей с новою силой.
Солнце всходило и снова садилось,
Не было видно конца этой битвы.
Раненых стоны, победные крики,
По всей земле, словно громы носились.
Реки от крови багровыми стали.
С новою силою битва пылала,
Жизни людей вновь и вновь пожирала,
Как пожираются травы сухие
Пламенем жара пожарищ нещадно…
18. ПЕСНЯ – ПОЭМА ОБ ОКОНЧАНИИ БИТВЫ
Битва закончена. Воин последний
Из Кауравов живой оставался,
Воин по имени был Ашваттхаман.
В сумраке он незаметно подкрался
Тихо к поверженному Дурьодхане
И со слезами он молвил владыке:
- О, величайший, владел ты всем миром,
И вот один ты в пыли погибаешь,
Лишь в окруженье гиен и шакалов…
Где твое войско? Где все твои братья?
И уж никто не окажет вам почесть
И отомстить за тебя не сумеет…
Знай же, властитель мой, вырву победу
Я у Пандавов – их всех одолею.
Я отомщу за тебя и за войско
Что полегло в этом страшном сраженье…
И, одаренный горячностью воин,
В лагерь Пандавов один устремился,
Где, с наступлением сумерек ночи
Воины – Пандавы сном крепким спали:
Лавры победы им трудно достались
И крепкий сон был им, словно в награду…
Здесь и задумал злодей Ашваттхаман:
Воинской чести законы нарушить –
Спящих убить под прикрытием ночи:
- Прочь, колебанья все! Прочь, все сомнения,
Живо за дело кинжал принимайся!..
И без пощады он, без сожаления –
Всех истребил, жажду мести насытив…
Живы остались Пандавы да Кришна –
Не было в лагере их этой ночью…
В знак завершенья злодейской расправы
Сжег Ашваттхаман шатры и навесы
И, к Дурьодхане под утро вернувшись,
Стал на колени и молвил такое:
- Мой властелин, коль душа твоя слышит,
Пусть возликует: враги все убиты…
Всех перебил их одною рукою!..
Утром Пандавы, когда вдруг узнали
О беспримерном жестоком злодействе
Долго скорбели. Сказал Юдхиштхира:
- Все мы - воистину судну подобны,
Что, покорив все моря-океаны
В малой реке потонул в одночасье…
19. ПЕСНЯ – ПОЭМА О ЖЕРТВОПРИНОШЕНИИ КОНЯ
Мир воцарился в стране Юдхиштхиры,
Царства земли - все слились воедино.
И приносилась великая жертва –
Жертва коня. Все властители мира
В знак подчиненья, склонились у трона
Всемиродержца – царя Юдхиштхиры.
Выбран был конь самый лучший на свете,
Весь изукрашен он был в самоцветы.
И поскакал конь – куда пожелает,
Следом за ним шло великое войско,
И все владыки покорно склоняли
Головы, венчанные короной,
Как знак признанья царя Юдхиштхиры.
20. ПЕСНЯ – ПОЭМА «ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ»
Годы прошли. Вот и к славным Пандавам
Мирные крылья свои простирала
Старость. Решили все братья Пандавы
Царство свое добровольно оставить:
Власть и корону они передали
Внуку Арджуны. Парикшит стал править
С честью, достойно всей Бхаратой славной.
Пандавы вместе с Царем Юдхиштхирой
Все вдохновенно ушли в Гималаи,
В эту обитель богов поднебесья.
С ними отправилась в путь Драупади…
Славен был жизненный путь их, но также –
Путь в Гималаи – не менее славен!..
Приложение 4
РАМАЯНА
Моё знакомство с древнеиндийским эпосом «Рамаяна» было сложным, поскольку поэтического перевода этого шедевра древних Ариев на русский язык до сих пор нет. Существующие литературно-художественные переводы «Рамаяны» во многом потеряли свою первозданную красоту и аромат этого духовного поэтического цветка. Моё знакомство с русским поэтическим переводом Рамаяны состоялось во Вриндаване, что находится на севере Индии, недалеко от Гималаев. Это удивительное знакомство состоялось на берегу священной реке Ямуны, благодаря искренним, бескорыстным стараниям Ананги Даса, исключительно ради нашей многолетней дружбе. Я пользуюсь случаем, чтобы выразить ему мои самые искренние благодарения.
Древнеиндийский эпос «Рамаяна» оказал такое же влияние на мировую культуру, как и гомеровские «Илиада» и «Одиссея». На Западе «Рамаяну» хорошо знают, переводят и ставят на театральных подмостках. В Индии «Рамаяна» входит в школьные программы, как средство нравственного воспитания юношества.
«Рамаяна» славится своим изящным поэтическим слогом и является древнейшим из известных образцов эпической поэзии. В основе «Рамаяны» лежит возвышенная любовь мужчины и женщины. Это вечная волнующая тема не только в литературе, но и в человеческой жизни. Автором поэмы «Рамаяна» является поэт Вальмике. Его называют первым поэтом на земле, поскольку описанная им поэма «Рамаяна» была самой первой поэмой. Вальмики был историческим лицом, живым свидетелем деяний Рамы и участником «Рамаяны» и описывал реальные исторические события.
Древнеарийская эпическая поэма «Рамаяна» была написана на санскрите. Автором «Рамаяны», по общему признанию индологов, является легендарный поэт и мудрец Вальмики, который известен также под именем Аликави, что значит «источник поэзии». Поэма создана предположительно около 4 века до н.э. и почитается одной из священных книг Вишнуизма.
Эпическая поэма «Рамаяна» посвящена подвигам Рамы, воплощённой божественной личности. Полагают, что в основе «Рамаяны» лежат исторические события: раннее продвижение Ариев в Южную Индию, военные столкновения с племенами аборигенов.
Фантастические мотивы преданий и мифов эпической поэмы сочетаются с реальными чертами эпохи создания «Рамаяны».
Эпос «Рамаяна» является второй после «Махабхараты» великой эпической поэмой Ариев, отразившая более высокий уровень общественного и культурного развития. Стройность и единство содержания подтверждает единое авторство её основных частей, совершенная поэтическая форма и богатство выразительных средств, сделали поэму одной из самых популярных произведений древнеарийской литературы.
Уже в средние века версии эпической поэмы «Рамаяна» были хорошо известны в Тибете, в Китае, в странах Юго-Восточной Азии. «Рамаяна» является источником для сюжетов многих литературных произведений Индии (Калидаса, Бхавабхути, Бхатти, памятники буддийской и джанайской литератур, переводы и переложения на бенгальский, малаяльский, муратский и другие новоиндийские языки). Широко известна была «Рамаяна» и за пределами Индии. Так, например, был осуществлён перевод древнеарийского эпоса на древнеяванский, кхмерский, тайский, и другие языки Индокитая и Индонезии.
Рама, был сыном царя Дашаратхи, правящего обширным государством со столицей Айдохье. Царь соседней страны Видехи объявил, что ищет достойного мужа для своей приёмной дочери – прекрасной Ситы*. Было состязание многих принцев в стрельбе из огромного, прекрасного, как радуга, лука. Рама выиграл состязание, и Сита обрадовалась победе Рамы, она надела ему на шею венок из цветов, в знак согласия стать его женой, и любить его до последнего вздоха. Сыграли пышную свадьбу, и царь Дашаратха передал своё царство Раме.
Ситу увидел свирепый царь демонов Равана (санскр. «ревущий»). Он вспыхнул к ней неодолимой страстью. Равана обладал десятью головами, двадцатью руками, имел страшный голос. Обманом Равану удалось украсть Ситу, и на золотой колеснице, запряжённой зелёными конями, умчался с ней по поднебесью в свои владения, и стал предлагать Сите свои несметные сокровища. Сита отвергла все его притязания и ответила, что любит одного лишь Раму и всегда будет ему верна. Раван объявил, что будет ждать год её согласия стать его женой, и через год предаст её лютой смерти.
Рама со своим братом Лакшманом отправились на поиски Ситы. С помощью могучего племени обезьян, во главе с их предводителем Сугривой и его мудрого советника Ханумана (сына бога ветра, способного летать по воздуху), Рама и Лакшман подошёл к океану, оставалось преодолеть водные преграды до острова Лаки. Хануман вызвался полететь на остров Ланки, разведать, - где Раван прячет Ситу?
Обезьянье войско построило мост до острова Ланки, переправилось через него и устремилось к столице Раваны. Прекрасная Сита в своём саду с ужасом слышала шум битвы благородного обезьяньего войска под предводительством Рамы с демоническим войском Раваны. Рама и Раван сошлись в поединке, бились с утра до вечера; притупились их мечи, кончились стрелы в колчанах. Рама пустил свою последнюю стрелу, которая пробила каменный панцирь Раваны и вонзилась ему в самое сердце. Так исполнилась воля богов: от руки человека погиб, неуязвимый для людей, царь демонов Раван. Войско Равана разбежалось, и Рама вступил в столицу Ланки. Со слезами радости встретила Раму прекрасная Сита. На колеснице Раваны, запряжённой зелёными конями, вернулись они в Айдохью, и Рама стал законным царём, мудрым и справедливым.
Освободив Ситу, Рама стал сомневаться, что она хранила ему верность, находясь в плену у Раваны. Сита, чтобы доказать свою невиновность, взошла на костёр – и невредимой вышла из огня. Лишь после этого Рама согласился вновь признать её своей женой.
Через некоторое время Раме становится известно, что подданные осуждают его за нарушение древнего обычая, согласно которому муж не должен принимать обратно жену, проведшую вне дома более определённого срока. Рама изгнал беременную Ситу в лес, где она родила сыновей-близнецов – Кушу и Лаву и вместе со своими детьми нашла приют у мудрого отшельника Вальмики**, того самого, которому приписывается авторство «Рамаяны». Когда сыновья выросли, Рама, будучи на охоте, случайно набрёл на хижину отшельника Вальмики. Он увидел двоих юношей, в которых признал своих сыновей, взял их с собой в столицу, и разрешил Сите следовать за сыновьями, но опять потребовал доказательства её верности. Оскорблённая Сита обратилась к земле, на которой стояла: «О мать-земля! Если я чиста перед Рамой, прими меня навеки в своё лоно!» Замля разверзлась под ногами Ситы – и поглотила её. Раскаявшийся в последний момент Рама попытался удержать Ситу за волосы, но только порезал свою ладонь её волосами. По народному поверью, с тех пор ладони у людей изрезаны тонкими, как волосы, линиями.
«Рамаяна» до сих пор необычайно популярна в Индии. Во время традиционного осеннего праздника ежегодно разыгрывается представление, изображающее возвращение в Айдохью Рамы, победившего злого Равану и освободившего прекрасную Ситу.
Интерес факт, что поэма А.С. Пушкина «Руслан и Людмила» схожа основной сюжетной канвой с «Рамаяной». Было бы весьма интересно с научной точки зрения установить, каким путём эта тема стала известна поэту до такой степени, что он решился написать свою неувядаемую поэму «Руслан и Людмила»?
* (Сита – санскр. борозда). Однажды, по древнему обычаю, царь Дашаратха опахивал поле золотым плугом и в борозде обнаружил глиняный горшок, в котором оказалась новорождённая девочка. Царь был бездетный, он нарёк найденную девочку Ситой, и воспитал её, как родную дочь.
** (Вальмики – санскр. извлечённый из муравейника). Некогда он долго медитировал, не чувствуя ни голода, ни жажды, не замечая кусающих его муравьёв, так что вокруг него образовался целый муравейник, из которого ему помогли выбраться.
РАМАЯНА РОССЫ (поэма
Предлагаемая вниманию читателей «Рамаяне Росс» вызвана к жизни исторической параллелью нашей действительности, с историей давно минувших дней, преданий старины глубокой, времён «Рамаяны» автора Вальмике. Героиня Атиса, представленная в «Рамаяне Росс», является аллегорией похищенной России (по аналогии с похищенной Ситы демоном Раваном).
Перед героем этой поэмы Сва-Рагом высокая цель – объединение и подъем своего народа, поверженного в прах иноземным сговором врагов.
Духовным светильником Сва-Рага является образ древнерусского Бога Сварога. В герое объединены: божественная субстанция (aguna, санскр.) и его человеческое воплощение (saguna, санскр.). Иными словами, Сва-Раг является воплощение божественного и человеческого начала. Он действует так, как должен действовать человек, поставленный в соответствующее условие.
По учению героя Сва-Рага, божество познаётся и постигается не столько знанием, сколько всепоглощающей любовью, при которой человек забывает весь мир и самого себя.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Сва-Раг – сын звезды вечерней (Звезды Любви)
Атисия – возлюбленная Сва-Рага
Иван Большой – рыбак
Алёна – (Дева-Царь-Рыба) – жена Ивана Большого
Намшкал – названный брат Сва-Рага
РАгрива – летающий крылатый конь
Навар – десятиликий демон с острова Акнал
Мудрый, Мудрейший, Наимудрейший - три мудреца демона Навара
Птица Сирин
Попугай Рамар
Шьям – юный пастух с волшебной флейтой.
Весна
В сценах: Деревенский народ Россов, жители лесного племени Нязебо, обитатели мрачных пещер острова Акнал, стражники.
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ. Дитя звезды вечерней.
Между лесом и горою,
Между небом и землёю -
У Калинки у реки
Жили мирно рыбаки.
И в одной семье рыбачьей,
Слёзы радости не прячут:
Сын растёт - Иван Большой
С чистой праведной душой.
Как рыбак Иван был странным:
На рыбалке постоянно
Рыб ловил и отпускал, -
Рыбу-царь поймать желал…
И шутил над ним народ:
«Рыба-Царь, Иван, плывёт!..»
И случилось диво-чудо:
Рыбу-царь, почти в три пуда
Изловил Иван Большой;
Как принёс её домой,
Так и ахнул: «Боже мой!..
Боже мой! Ах, боже мой, -
Рыба – с золотой косой!..
Вместо чешуи на ней,
Блещут искорки огней!
Рыба-дева – вот дела:
Плавничками обняла
И сказала: «Друг ты мой,
Станем мужем и женой!..»
Что тут думать? Что гадать?
Надо свадебку сыграть:
Говорили, стар и мал:
«Рыбу-царь Иван поймал!..»
Веселись, честной народ!
Свадьба весело идёт!
Вышла свадьба из села, -
Свадьбе улица мала!..
Что ж Алёна хороша, -
Просто – солнышко-душа!
В сердце – с солнечным приветом,
Вся светилась звёздным светом!..
Птицы в небе щебетали,
Звонко пели свои песни:
«Будут радость и печали,
Будьте рядом, будьте вместе!..»
Солнце ласково глядело,
Сквозь тенистые аллеи,
И влюблённым нежно пело,
И играло на свирели…
Месяц лотосом цветочным
Мрак развеивал сияньем, -
И влюблённых в час полночный,
На любовь благословляя.
Быть женой в рыбачьем доме,
Стало ей предназначеньем,
Став женой его достойной,
Огоньком его вечерним.
Быть так любо было ей
Светлым солнцем для людей…
Он слагал для милой саги,
Он играл ей на свирели;
От напевов его славных,
Даже птицы хором пели:
«Ты грустишь, моя родная,
Мой лесной цветочек дикий,
Утром ветерку внимая,
Ты взгляни на солнца лико.
Так твоё дыханье сладко,
Как цветов благоуханье,
На тебя взгляну украдкой –
Ты очей очарованье!
Так отраден взгляд твой милый,
Как роса для нежных лилий,
Что на лепесточках лилий
В час вечерний на долине!..
Как цветы стремятся к солнцу,
Так стремлюсь я к сердцу милой;
Я стремлюсь к тебе всем сердцем,
Как к голубке сизокрылой!
И моё трепещет сердце,
И поёт тебе в восторге,
И дрожит оно и блещет,
Как на солнце блещут волны!
Пусть улыбкою сияют
Небеса, леса и воды,
И любовью озаряют
Это волшебство природы.
Так проснись скорей, родная,
Сердце так и замирает;
Без тебя не улыбаться
Мне, не петь и не смеяться!..»
Вечер тихий и прекрасный
Краской залил белый свет:
Небеса горят багрянцем, -
Краше зорь картины нет…
Искорка звезды вечерней
В небесах трепещет, тает…
От звезды идёт свеченье
И растёт, к земле слетая…
- Разве мыслимо подумать, –
Рыбаки пошли гуторить, -
Что звезда лучом вечерним –
Сына молодым подарит?..
Так оно, не так ли было:
Все заговорили разом, -
«Блеском со звездой поспорить,
Мог ребёнок ясноглазый…
Пусть на вид он неприглядный,
Но душою он прекрасен –
Сын Звезды Любви отрадной –
Трепетной, далёкой, ясной,
Звёзды строились в парад -
К чести имени - Сва-Раг…
И когда, окрепнув силой,
И окреп сполна душою,
Всё в нём так преобразилось,
Как сады цветут весною…
Если спросите: «Откуда
Эта сказка, это чудо?..»
Лишь одно могу заметить:
- Только небеса ответят…
Что за сказка и откуда
На земле явилось чудо?
Но об этом, обо всём,
Вам поведаем потом…
Небеса горят багрянцем, -
Краше зорь картины нет…
Вечер тихий и прекрасный
Краской залил белый свет…
Вырос он на диво всем –
Был красив, силён и смел!..
ПЕСНЬ ВТОРАЯ. Прогулка под парусом мечты.
На сук могучего дуба прилетают и удобно садятся две птицы: одна вслед за другой. Первой прилетела птица Сирин, вслед за ней попугай Рамар. Попугай просит птицу Сирин рассказать историю о путешествии на парусной ладье за море Сва-Рага со своим братом Намшкалом и со своей возлюбленной Атисией. Птица Сирин обещает рассказать попугаю эту удивительную историю с тем условием, что попугай будет пересказывать эту историю без отсебятины.
ПОПУГАЙ РАМАР (обращается к птице Сирину)
Поведай мне историю, друг Сирин,
О путешествии Сва-Рага и Атисы;
Уверен, что подобной - в целом мире,
Истории влюблённых не услышишь…
СИРИН
Друг попугай, ты долгожитель мудрый;
Поведаю тебе я повесть эту,
Но обещай, что, разнося по свету,
Ты эту весть, смотри не перепутай…
Сказанье в кратких расскажу словах,
Уму дать радость, скорбь прогнать и страх…
Сдержу волненье, чтоб потом опять,
Прекрасное сказанье продолжать…
Я от Сва-Рага слышал повесть эту,
А ты её поведай всему свету…
Исполню песни на народном языке,
Чтоб в сердце пробудились песни те.
Кто песни все запишет и прочтёт,
Тот непременно радость обретёт.
Кто в сердце песни сохранит своём,
Тот будет счастлив навсегда потом…
Блажен, кто саги эти все прочтёт,
Поэт Сва-Раг пустяк не создаёт.
Богатством песни хороши лишь те,
Что блага дарят на Руси везде.
Расскажут они сердцу ту причину,
Божественность, питающих личину.
То путешествие влюблённые свершили,
Затем, чтоб люди в мире счастья жили.
Покинув царство, не его вина, -
Его заслуга явственно видна.
Не просто злого Навара убил,
Он истинное благо совершил.
Послушай же: как он и для чего,
Воссел на троне сердца своего.
Перескажи всем людям без прикрас,
Тот беспримерный Сва-Рага рассказ…
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ. Напевы птицы Сирина попугаю Рамару:
Действие происходит в ладье, плывущей в зарослях чудных, густо растущих белых лилий и золотых кувшинок. В ладье плывут трое: Сва-Раг, Атисия, Намшкал. Сва-Раг сидит у руля, правит ладьёй, Намшкал владеет мастерски парусом, Атисия сорвала несколько лилий и кувшинок, любуется ими, поёт и разговаривает время от времени с Сва-Рагом, обмениваясь с ним взглядами, полными огня. Слова влюблённых Сва-Рага и Атисии полны изысканных значений, подобны пыльце и соку роскошных цветов с чудесным ароматом. Слова их служат прекрасным скоплением добрых дел в сердце, подобно мёду в ульях, собранному роями жужжащих пчёл. Взгляды их наполнены созерцанием, исполненных знания и блаженства любви, подобно тому, как обладают истинным знанием белые лебеди, умеющие пить молоко, отделяющее его от воды.
АТИСИЯ (плетёт венок из цветов, негромко поёт)
Праздник осени на лодке,
Встретила, приплыв издалека,
Этих лилий нет красивей,
Как роскошные шелка…
Как роскошные шелка…
Ветер, песни навевая,
Прилетел с порывом вдруг…
Нам привет с родного края,
Он принёс, как верный друг!
Он принёс, как верный друг!
Обхвати рукой за шею,
Крепче обними меня –
Вырываться не посмею,
Это праздник для меня…
Это праздник для меня…
Праздник наш в лазури неба,
И в кувшинках этих пруд…
И в прохладной этой неге,
В поле, где цветы цветут…
В поле, где цветы цветут…
Праздник, где на поле зреет
Море золотистых хлебов,
Где мой друг, что нет милее
В целом свете, сердца Бог!..
В целом свете, сердца Бог!..
Счастья чуть не потеряла,
В сетях неотложных дел…
Ты мне радость и отрада,
Ты мой светлый, ясный день.
Ты мой светлый, ясный день.
В голосе твоём мой праздник,
Флейтой нежною звучит.
Есть ли в мире выше радость,
Как твой ясный взор, лучист?!
СВА-РАГ (поёт)
Пой, моя странница юная -
Дальних моих путей!
Песня моя несказанная,
Солнце души моей!
Звёзды ли – очи светлые,
Душу волнуют сверканьем?!
Песни ль твои приветные -
Дарят очарованье?!
О, эта встреча внезапная,
Дар наших звёздных ночей!
Песня любви необъятная
Правит душою моей!
Рук твоих прикосновение,
Сердцу хмельное смятение,
Узами песни твоей
Связан я тайной вестей.
Песня моя несказанная,
Солнце души моей!
Пой, моя странница юная -
Дальних моих путей!..
ПЕСНЬ ЧЕТВЁРТАЯ. Сказы попугая Рамара (речитатив).
О Сирин, я в твоём сказанье воочию увидел лиц сиянье - Сва-Рага и Атисии влюблённых, их пеньем несказанно очарован… Они подобны Солнцу и Луне, красою ослепляют очи мне; какое сердце не придёт в смущенье, увидев их и слыша это пенье?! Их взор изящный - восхищает мир красой, их волосы в кудрях, - живой пчелиный рой, и сами, как цветы с гирляндами цветов и в ожерельях из алмазов-жемчугов. Браслеты блеском дивным пламенеют, улыбки, как заря на небе рдеют… И молния б в их блеске не виднелась, и радуга красы б своей стыдилась… Там, где влюблённые, - пречистою водою наполнят океан они собою; бесстрастия и знаний заполняют берега; Их песня вас задержит, как пчёлку рот цветка…
Что ж было дальше? - Сирин, не томи, - как с чувствами-то справились они?..
СИРИН
Так слушай дальше со вниманием двойным,
Как без огня, вдруг не возникнет где-то дым,
Так жизнь на свете не возможна без любви,
Любовь, как душу в сердце бережно храни.
Без любимого на свете жарче солнца жжёт печаль,
Кто любимого лишился, даже умереть не жаль…
Без любимого на свете, всё – тоска и всё нам – боль,
Наслажденья, хуже боли, украшенья, как ярмо…
Тело без души никчемно, без воды - мертва река,
Всё не мило, всё не в радость, коль невеста далека…
Но расскажем по порядку, всё, как было, всё, как есть,
Ах, забыть бы и не вспомнить, эту новость, эту весть…
Плачь, послышался ребёнка, где шептались камыши,
Засмеялись девы громко, но не видно - ни души…
Что за диво, право слово, в деревенской здесь глуши:
Плачь и смех, так слышно громко, но не видно, ни души…
- Плача слышать не могу я, - так сказал друзьям Сва-Раг, -
Мне ребёнка успокоить, было б выше всех наград;
И, на звуки, устремившись, быстро бережком идёт,
Видит: семь девиц склонились, где ребёночек плывёт…
В люльке маленький младенец, то ли плачет, то ль поёт,
И девица в реку входит, намочила весь подол,
А другие-то девицы все смеются, им смешно,
Но по совести признаться, что смеяться так грешно…
И случилось в это ж время близко к парусной ладье
Чудесный конь золотогривый, подошёл попить к воде.
И на солнце, вся сияя, блещет грива золотая,
Конь красив по всем статьям, красотою призывая…
Дивное седло сияет - блеском чудным осеняя,
Кто увидит, сердце тает, радостью переполняясь!
В жемчугах оно, в рубинах, блещет множеством камней,
А уздечка, без сомненья, - знать, заря гнездится в ней!..
Не всегда желанья наши, нам дано осуществить,
И коня, всех в мире краше, как ручного приманить?
Шаг за шагом приближался к чудному коню Намшкал,
Конь манил, манил, играя, дальше в лес, и ускакал…
И к пустой ладье вернулись братья, ох, ни встать, ни лечь, -
Ой, какой позор, - Атису не сумели уберечь…
- Чтоб ни лечь нам, и не встать нам, - С грустью повторил Намшкал, -
Так бездарно я Атису, глупый, глупый - проморгал…
- Где искать? Куда податься? От Атисы - нет следа…
Вот несчастье, так несчастье! Вот беда, так уж беда!..
Сколько звали, сколь искали, но, поди ж, - зови, ищи, -
Нет Атисы! Нет Атисы! Нет, как нет - её души!..
ПОПУГАЙ РАМАР (речитатив)
Друзья, добро другому делать – сего закона выше нет! Терпеть страданья наших ближних - не знает большей злости свет! Средь леса тяжких заблуждений, нам женщина - всегда весна. Любимая нам дарит радость, без радости мужчина слаб.
Над лебедем смеются цапли, и жабы квакают в пруду. Над чистою беседой люди - насмешки злобные прядут. Поэта сердце, словно море безбрежное - одной любви; не счесть жемчужин, своим блеском - с алмазом равные они.
Пусть песни, что в сердцах родятся, своей пленяют красотой, как Солнца утренней порою, нас луч пленяет золотой!..
Вам не наскучат наши песни; эй, музыкант струн не жалей… Пусть будут песни будут всё чудесней, в станице белых лебедей…
ПЕСНЬ ПЯТАЯ. Атиса в плену у демона Навара
В садах десятиликого демона Навара росли дивные цветущие плодовые деревья. Царские дворцы и пышные сады были обнесены высокими каменными стенами крепости. Обитатели мрачных пещер острова Акнал с нескрываемой завистью смотрели на сверкающие дворцы демона Навара, которые значительно возвышались над крепостными стенами. Чудные деревья разных видов росли в саду демона Навара; они всегда были цветущими и с дивными плодами. Стены дворцов были изукрашены россыпями блистающих драгоценных камней и были защищены неприступными крепостными стенами, которые омывались двумя реками. Демон ещё не являл себя Атисе, чтобы не напугать её насмерть своим ужасным десятиликим обличием.
Под окошком Атисы появляется Шьям, играет на своей волшебной флейте, которая поёт, выговаривая слова, понятные лишь только тем, к кому они обращены.
ШЬЯМ (Флейта удивительным образом поёт-играет, выговаривая слова сладкозвучные, как мёд.
Атиса по саду гуляла –
По чудному саду Навара,
Где плещут фонтаны в аллее, -
Весь день там Атиса гуляла...
В пруду – лебединая свадьба,
Средь лотосов белых и лилий,
Там, в зарослях, нежно цветущих –
Пастух притаился влюблённый...
Однажды Атиса, приметив
Флейтиста средь зарослей этих,
И строго Атиса спросила:
Откуда ты родом и кто ты?..
И ей пастушок отвечает:
- Кто любит, забыл всё на свете,
И только лишь флейта ответит,
Как я без любви погибаю...
Свидетели – лебеди эти,
Цветы, яркопёрые птицы, -
Не будет мне жизни на свете
Без ласковых песен Атисы...
АТИСА (Обращается к юному флейтисту через раскрытое окошко, высокого дворца.)
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Сумеешь узреть от земли ты мой лик настоящий?!
Ведь ты ни наветчик и ни песнопевец лукавый,
Ах, я здесь страдаю в своих униженьях бесславно…
Ты, верно, сумеешь увидеть души моей путь величавый,
Я знаю, заметишь ты взгляд мой свободно летящий;
Черты у нас общие есть, что навек породнить нас должны, -
Ответь мне, как другу, о друг голубой вышины!..
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Минувшей той встречи припомнил ли миг настоящий?!
Когда я младенцем в миру появилась сначала,
Когда меня Солнце моё на коленях в ту пору качало…
Цветущая радуга в небе навстречу струилась, бывало,
Нам запах дарила, ты помнишь, тот запах манящий?!
И мы, веселясь, по беспечного чувства ручью,
Пускали простую, счастливую песню свою…
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Забудешь ли ты, что стою пред тобою молящей?!
Чиста я душою, не ведаю славы и мыслей неправых,
И ночи и дни проводить не желаю в беспечных забавах;
Я дочерью Неба была, возлюбленных звёзд златоглавых,
И здесь ли ленивицей быть суждено мне пропащей?!
Ведь песни, звучащие в жилах весенней земли,
Уносят покой, чтобы годы здесь зря не прошли…
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Всего я лишилась, мой голос в разлуке скорбящий:
И реки тоскуют, бегущие вдаль торопливо,
И тучи тоскуют, порою осенней дождливой…
Ждёт встречи со мною Сва-Раг, мой дружок терпеливый.
Ах, с каждой минутой, грущу и грущу я всё чаще…
Неужто, когда-то, при мысли, что прежнего нет,
Поток слёз не хлынет ушедшему милому вслед…
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Неужто, меня не спасёт голос флейты твоей говорящей?!
Ведь дни ликованья обходят меня стороною,
Полна ещё слишком весёлою силой земною,
Пропой же последнюю песню надежды сегодня со мною,
О друг мой прекрасный, о друг, пастушок мой молчащий!..
Взгляни на меня, ощути, что душа в нас одна,
Пред вечной разлукой, которая предрешена…
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Неужто, не узнана буду тобой, к переправе спешащей?!
Для берега нового я снарядилась задолго заранее,
Куда перевозят паромами воспоминаний;
Ах, не расплескать бы нектара последних желаний, -
Нектар несравненный – напев веселящий…
Ничем я не стану, но лишь песнопеньям я друг,
Пусть вечная ночь свой покой простирает вокруг…
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Играй-пой на флейте для сердца напев твой горящий, -
В безвестность уйти без личины имею я право,
Пускай разобьёт свой венец ослепительный слава;
Я сбросить хочу груз моей повседневности ржавой, -
Я сбросить хочу, этот панцирь неволи теснящий,
Веди, о флейтист, вдаль, по пыли незримой дороги, маня,
Так, чтоб помогла эта флейта во встрече с любимым меня.
Послушай, послушай, о юный флейтист этой чащи!
Когда я уйду, мир не станет ни горше, ни слаще, -
Для мира осыплюсь цветком в предвечернюю пору,
Погасну звездою, что днём не является взору,
Умчусь ветерком, подчиняясь судьбы приговору,
Из этого сада, из рощицы этой шумящей,
В мерцающем золоте сумерек звёздных солью,
Чистейшую, светлую, яркую душу мою.
ШЬЯМ (Подходит ближе к окну играет-поёт на своей волшебной флейте.)
Я с тобой в разладе в даре жарком, -
В том запястье – был тебе подарком…
У него названья нет, нет меры –
Жемчуга сокровищниц Куберы…
Дар Сва-Рага тот неоценимый -
Ты в безделку просто превратила…
Дар достойно принимать – уменье,
Ты понять, способна смысл даренья?
Ведаешь ли, как тот тар жемчужный, -
Я пронёс сюда с трудом натужным?!
Жемчуг тот из сердца был, быть может, -
Из души Сва-Рага был отторжен…
Ни к чему дарителю отдарок,
Коль любимой не любим подарок…
Спелый плод, упав, не возвратится,
Но душа паденьем тяготится…
Жемчуг сердца вам ли не добыча,
Для чего отвергли Вы обычай?!
Ветру, отдавая песню, птица,
Разве отдаёт её с оглядкой?!
Для чего отвергли Вы, Атисия,
Тот подарок, что я нёс с оглядкой?
Хорошо ль свирель моя играет?
Лишь влюблённый песню понимает…
От Сва-Рага Вам принёс запястье,
В нём своё тебе он дарит счастье…
Через это тайное даренье,
С ним иметь ты будешь сообщенье:
Обо всём тебе оно расскажет,
И к свободе путь тебе укажет…
Мне не отвечай теперь ни слова,
Скоро, скоро встретимся мы снова…
Лишь когда ты знаньем овладеешь, -
Молча, говорить со мной сумеешь;
Я спешу к Сва-Рагу с доброй вестью,
Что жива, верна ему невеста…
ПОПУГАЙ РАМАР
Пой, свирель, мотивом чудным песни,
Ты играй, свирельщик, неустанно;
Дальше будет песня интересней,
О желанной встрече долгожданной…
Пусть поёт-играет нам опять,
Мы тем песням станем подпевать…
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ. Долгожданная весна.
Во всём и всюду царят приметы весна: первых цветов свежесть и благоухание, роёв пчёл-работниц жужжанье, птиц весёлое щебетанье…
У высокого окошка сидит Атиса, полна грусти, вся в ожидании вестей от Сва-Рага.
Мимо окошка Атисы проходит стража демона Навара. Атиса скрывается от их взоров за занавеской окна.
ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (Обращается ко второму стражнику.)
Вот и весна, царит в саду цветенье,
И певчих птиц немолкнувшее пенье,
Но сердцем чую – в мире не без Бога,
Не потому ль нам грешникам тревожно?
ВТОРОЙ СТРАЖНИК
Молчи, молчи… Здесь даже стены слышат,
Пусть обезьян проблемы лишь колышут…
У нас надёжно, демон наш, - что надо,
Неодолима крепости преграда.
Хозяин наш сломает дух Атисы,
А нам – не видеть это и не слышать…
Нам платят, - будет шито-крыто,
Оружие – нам лучшая молитва…
ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК
Навар, наш демон, под окно приходит,
С Атисой речи, не шутя, заводит:
И всячески её он убеждает,
И унижаясь, долго умоляет;
Посылами и лестью сатаны,
Выискивая слабой стороны*…
* Все известные средства в Арийской науке о политике: посулы (dama, - санскр.), лесть (saama), запугивание (bhaya), поиск слабой стороны противника (bheda), внесение сомнений, - примечание автора.
ВТОРОЙ СТРАЖНИК
Она сквозь занавеску отвечала,
Лица ему в окно не показала;
И говорила так ему на это,
Как подобает истому поэту:
«Послушай, демон десятиголовый,
Я знаю погубить меня готовый,
Но разве может свет от светляка,
Заставить распуститься, хоть слегка
Прекрасный лотос?.. Верно, склонен к злу,
Но знай, получишь за меня стрелу…
Обманом подлым, затащил сюда,
Где совести нет, чести и стыда…
И до того ты гадок, подл и низок,
Но знай, - конец твой, демон, очень близок!..»
ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК
И он поклялся, что решил теперь,
Ей голову отсечь…
ВТОРОЙ СТРАЖНИК
И отсечёт, поверь…
Рискует головою ведь она,
Как будто ждёт в помощники слона…
Мы только ведь уверены с тобой,
И муравью нет хода под стеной,
А стены, столь толсты и высоки,
А есть ли где такие вот клинки?!
(Вытаскивает из ножен клинок, любуется им…)
ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК
Да, остаётся ей одно пока,
Послушать только флейту пастушка…
(Стражники, оглядев всё вокруг, удаляются).
АТИСА (Открывает занавеску окна.)
Уж, если нет друга, здесь рядом со мной,
Мне б встретиться только, хотя бы с весной…
Появляется Весна.
ВЕСНА (поёт)
Зовём мы Атису, чтоб с нами играть,
Волшебные можем слова мы шептать.
И пусть, даже будешь во тьме ты стоять,
Светильник весны тебе будет сиять!
Мы новые песни с собою несём,
В лесах и в полях мы привольно живём;
Зима, не упрячешь весны красоту,
Под старым тряпьём, не упрячешь фату…
Появляется свирельщик Шьям.
СВИРЕЛЬЩИК ШЬЯМ (Играет на флейте. Флейта – поёт, выговаривая слова, понятные лишь Атисе).
О, сердце слышит, - весна близка,
Так долго, долго я ждал пока,
В ладонях сложенных цветка, -
Раскроется моя лиана…
И вот пришёл я посмотреть,
Как, соком наливаясь, ветвь,
Шептала Солнышку: ответь,
Ответь, своей лиане…
Пусть дней и ночей бесконечный поток,
Омоет Светило в положенный срок,
Польётся потоком божественный сок -
В ветвях, зеленеющей жилы…
И, странствуя, ветер до всех и всего
Доносит весны торжество-волшебство,
Как друга лиана приемлет его,
Сдержать больше трепет не в силах…
В божественном ритме, вблизи и вдали,
Впитав благовоний нектарных земли,
Зелёная флейта звенит нам: «Внемли, -
О звоны, сладчайшие звоны!..
И вот зацвела она с первым лучом,
Цветку каждый цвет был волшебным письмом,
Восторги весны принимаю я в дом,
И нет многоцветью препонов!..
О вечная нежность, где царствуешь ты?
В побегах ветвистых твои все черты,
В благоуханных лианах цветы
Сокрыты заветною тайной…
Не звали меня, я сама прибрела,
У дома ликую, светла, весела,
В глаза загляну к вам: звала – не звала, -
Пришла я весною медвяной.
АТИСА (поёт)
Скажи, скажи, о флейта золотая,
Живой ли мой любимый? Он здоров?
Хоть изредка меня он вспоминает?
О жребий мой, как ты ко мне суров…
СВИРЕЛЬЩИК ШЬЯМ
Покойна будь, он жив, здоров, твой милый,
И собирает боевую рать;
Тебя отсюда извлечёт он силой,
С тебя довольно плакать и страдать…
Ещё, Атиса, для тебя просил он,
Колечко золотое передать…
(Словно нечаянно, осторожно роняет колечко.)
АТИСА (с невыразимой радостью)
Ах, это всё напоминает сон, -
Его колечко, так легко узнать…
Грозит мне смертью демон злой Навар,
Десятиликий страшен, как кошмар:
Мужские пять голов и женских – тоже пять,
На них без слёз не остановишь взгляд.
Пять женских чувств в нём, столько же мужских,
И каждая – ужаснее других…
Ничем Навару чувства не унять,
Их буйства ни насытить, ни понять,
Душа его, как в адовом огне,
Желает навязать все чувства мне…
Ах, Боже, Боже, где мне силы взять,
Чтоб против адской силы той стоять?!
Одной надеждой теплюсь только я,
Что мой любимый выручит меня!
Но сколько мне освобожденья ждать?
Как долго мне терпеть здесь и страдать?!
Скажи своей свирелью золотой,
Скажи, скажи, играй скорей и пой!..
СВИРЕЛЬЩИК ШЬЯМ (Играет-поёт-говорит, музыкальный речитатив.)
Сказал Сва-Раг: «Атиса, я с тобой,
В разлуке тягостной, охваченный тоской;
И почки древа моего, все, как огонь,
Сама почувствуешь, лучом лишь Солнца тронь…
Всё, что было милым раньше, мне приносит муки,
Даже ветерка дыханье, как шипенье змей в разлуке…
Только Шьяму, только другу я сумел то передать,
Чтоб тебе сказать об этом, всё свирельщик должен знать!
Любви взаимной наша тайна сокровенна навсегда,
Чистая душа лишь знает, где счастливая звезда…
Душа всегда и неизменно, милая, с тобой всегда;
И радоваться будем вместе и вместе будем мы страдать…
Храни, Атиса, стойкость в сердце, осталось мне немного дней,
Пришлю Рагрива на разведку и двинусь с армией моей!..
Я со своею ратью смелой, с любовью верною моей,
Всё одолею, преуспею, жди добрых, милая, вестей!..»
АТИСА (речитатив)
Благодарю, свирельщик милый! Так рада слышать я слова!
В них тожество, в них мощь и сила; его любовь всегда нова!
Я шлю ему благословенья, и повторяю вновь и вновь:
Мои молитвы, вдохновенья, мои и слёзы и любовь!
СВИРЕЛЬЩИК ШЬЯМ
На деревах души, Атисы, увидел дивные плоды,
Свирель Сва-Рагу перескажет, всё то, что мне сказала ты.
Свирельщик Шьям уходит. Продолжение следует.
СЦЕНА ПЯТАЯ. Крылатый конь - Рагрива
В чудесном саду демона Навара, на цветущем дереве перед самым окном Атисы расположился попугай Рамар. Он приветствует утро радости до появления Шьяма.
ПОПУГАЙ РАМАР (декламация)
В танце звёзд все ритмы первозданны,
Гармоничны телу с гибким станом.
Знать, радуга вся воплотилась в ней
В период летних ливневых дождей…
В чертах лица, шарм кисти рисовальной,
Атисы смех, что голос музыкальный,
А шеи белизна и белизна руки
Поспорят с лилией, раскрывшейся слегка.
В блистанье глаз – свободы воплощенье,
Один лишь взгляд – дарит освобожденье.
В походке лёгкой – о любви напевы…
«Радости утра» - имя славной девы.
Появляется обладатель волшебной флейты Шьям, исполняет гимн утренней зари.
ФЛЕЙТИСТ ШЬЯМ (Играет-поёт на волшебной флейте.)
Над гущей тьмы, где воцарялся сон,
Восходит Солнце – сад весь пробуждён,
И щебет птиц пока ещё не звонок,
Лишь только проба голосов спросонок;
Весь сад наполнен изумлённым созерцаньем,
Каким-то смутным, тайным ожиданьем,
Предвестием неведомых чудес
Наполнен сад и загородный лес…
Предчувствуя глубокий смысл восхода,
Атиса полнится бесстрашьем и свободой…
Самой себе становится открытьем,
Душа стремится к утренней молитве…
Обрывки мыслей строятся в напевы,
И радость наполняет сердце девы.
Благословляя жизни ликованье,
Её душа цветёт в благоуханье.
Знать, новый день ей раскуёт сознанье,
Спадут оковы сна и ожиданья…
Она, как гимн, как славословье свету,
На зависть вдохновению поэта;
То Солнцу гимн, то гимн любви заветной,
Мне б «Зорькой Утренней» назвать ты деву эту!..
Раскрывается окно, появляется Атиса, светла и нежна, как сама душа.
АТИСА (музыкальный речитатив)
Мой милый свирельщик,
Ты знал бы, как рада,
Твоим песнопеньям,
Мне это награда!
Сравнить с чем не знаю
Твоё песнопенье,
И нежные звуки
Чудесной свирели…
Ах, если б ты знал,
Как ждала твоей вести,
Скорей расскажи
О любимом невесте…
Ах, всё в песнях флейты
Свежо так и ново,
Я тысячу лет
Её слушать готова…
(Вдохновенно поёт)
Милый друг, нежный друг,
Сколько счастья вокруг!
Не ленись, лишь бери,
Как уздечку зари!..
Видишь: Солнце встаёт?!
Слышишь: птаха поёт!
Миг счастливый лови, -
Это счастье любви!..
На заре золотой
Я встречаюсь с мечтой,
Об одной лишь любви, -
Нам поют соловьи!..
ФЛЕЙТИСТ ШЬЯМ
Смотри, Атиса, в сад цветущий,
Всё что увидишь, - запоминай,
Здесь конь крылатый, огонь несущий,
Себя проявит, - друзей встречай!..
Что не увидишь, в делах Рагривы,
Расскажет флейта моя сейчас,
Смотри, Атиса, на пламя гривы, -
Я начинаю свой рассказ!..
Через высокие крепостные стены перелетает крылатый конь, Рагрива. От его гривы исходит такое яркое сияние, словно возгорается вторая заря, ярче утренней зари…
Смотри, Атиса, весьма усердно
Навара охраняют сад…
Но конь крылатый, легко и смело
В нём сокрушает всё подряд…
В саду натешился Рагрива,
Нагнал на всю охрану страх…
Ломал деревья он игриво,
Строенья превращая в прах…
Большая гвардия Навара, -
Числа и сметы страже нет;
Сбежала от коня с позором,
И был не мил им белый свет…
И спрятаться был всякий рад -
Кто не убит был – все вопят…
Смотри, Атиса, вот финал,
Достойный славы и похвал:
Рагрива залетел с разбега
На крышу царского дворца,
И запылал дворец Навара,
И нет там панике конца…
Кричат: «Кто нас спасёт от смерти?
Её уже нам виден лик!
На том нам и на этом свете
Спасенья нет, лишь стон и крик!..
Столица, как костёр пылает,
Без головы страна живёт!..
Мы погибаем, погибаем!
Не спасся ни один живот!..»
Рагрива с лёгкостью обратно
Переметнул через стену,
Вернулся в стан любимых братьев,
К себе, в родную сторону…
Была в том, лишь одна досада:
Рагрива хвост свой опалил,…
Зато была ему наградой, -
Народ его боготворил…
Как будто новое рожденье
Отныне он приобретал,
К победе новой вдохновеньем
Своим он братьев призывал…
Сва-Раг, Рагривой вдохновлённый,
В поход решился выступать,
Успехом друга окрылённый,
Стал рать для битвы собирать!
Ура, друзья!.. Неплохо для начала.
Хвала, хвала, Рагрива величавый!..
И декорацию заглавную спалил он,
И занавес весь разодрал на части!..
Десятилицему позор, разор, несчастье;
И на земле восторжествует счастье!..
ПОПУГАЙ РАМАР
Прибавилось у демона «цветочков»,
Теперь ему уже не до Атисы,
Пора, пора плоды собрать нам срочно:
Срубить все головы у главного артиста…
Дружней споём друзья Свободы песню!
Споёмте, взявшись за руки, друзья!
Жизнь с доброй песней станет интересней,
Без песен - победить врага нельзя!..
ХОР
Настежь храм растворён!
Звоном полнится храм –
Солнцу рады лучам!
Рады вольным ветрам!
Рады громам небес!
Рады зовам дорог!
Лейся, мощный поток, -
С нами Бог! С нами Бог!..
Грудь откроем мирам:
Миру мир, бой дворцам!..
Богатство наше в зарнице,
Богатство наше нетленно,
И денно и нощно искрится,
Блистает и нощно и денно!
Оно возникает мгновенно
И не исчезает бесследно,
В сердцах это наше богатство!
Свобода, любовь, вера, братство!
Богатство наше в зарнице,
Что в сердце от искры родится!..
ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ. Страсти мудрецов.
К демону Навару явились три мудреца (Мудрый, Мудрейший, Наимудрейший). Они По-очереди, один за другим, подходили к трону десятиликого Навара, провозглашая демону мудрые советы. Выслушав советы одного из них, Навар страшно возмущался, приказывал бить кнутами, затем слушал следующего мудреца.
МУДРЫЙ (льстивым голосом)
О светлейший, в самом деле,
Мне смолчать никак невмочь:
Страх мы не преодолели,
Неспокойны от тревог.
Конь Рагрива, вор, разбойник
Полстолицы нашей сжёг…
НАВАР (Разгневанным голосом.)
Запрещаю всем об этом
В нашем царстве говорит,
Паникёров всех со света
Прикажу сейчас изжить…
Это буря разыгралась,
Страшная была гроза,
Много в целости осталось, -
Было так, как я сказал!
МУДРЫЙ
О Светлейший, в самом деле,
Был грозой спалён дворец;
И спастись нам еле-еле,
Удалось всё ж, наконец…
Но народец в нашем царстве
Сам ты знаешь, ой, какой!
Норовят из государства
Избежать, - текут рекой…
НАВАР (Топает истерично ногами.)
Запрещаю, запрещаю,
Запрещаю говорить!
Паникёров, паникёров
Разом всех изжить, изжить!..
Если буря разыгралась,
Если вспыхнула гроза,
Почему у нас все разом
Труса праздновать грозят…
МУДРЫЙ
О Светлейший, в самом деле,
Это вспыхнула гроза,
И бежать, совсем не дело,
Лишь куда глядят глаза…
Воеводы все в волненье,
Вещи стали собирать,
И, возможно, они тоже,
Все желают удирать…
НАВАР (Вне себя от ярости)
Запрещаю, запрещаю,
Запрещаю удирать!
Паникёров разом, разом,
Как заразу убивать!..
Это что ж за наважденье,
Что за хамство для царя!
Всем кнута поддать с соленьем!
К пяткам приложить огня…
МУДРЫЙ
О Светлейший, в самом деле,
Всем – погорячей огня!
Ведь не шуточное дело –
Бросить одного царя…
Но молва идёт по царству:
«Надо как-то, как-нибудь,
Нам Атису взять, - Сва-Рагу,
Ненароком возвернуть…
НАВАР (Вскочил, бешено вращая очами, прохрипел, как раскаты грома.)
Запрещаю, эти мненья,
Чтоб Атису возвращать;
Прикажу всех на деревьях
Рас-пи-нать, пинать, пинать!..
Прикажу и все их семьи -
На деревьях распинать!
Запрещаю, эти мненья,
Чтоб Атису возвращать!..
Здесь, мудрец, стоять на месте,
Прикажу тебе штук двести
Всыпать жареных ремней,
Будешь ты вперёд умней…
К Навару подходит следующий мудрец, - мудрейший. Падает ему в ноги. Навар, знаком приказывает ему стать и давать советы.
МУДРЕЙШИЙ
Ой, велик, Навар, велик!..
Слышал я тревожный крик:
Скоро конь сюда прибудет,
Что спалил всё царство вмиг!
НАВАР
(Громко, истерично долго смеётся… Речитатив.)
Пусть покажет этот пёс
В царстве свой поганый нос!..
Гром ему такой сыграю, -
Без хвоста его оставлю,
Ноги выломлю коню,
И в грязи его сгною…
Рода человечьего
Я губитель вечный;
Пять мужских голов имею,
Женских пять – держу на шее…
Чувств у человека пять,
Я на них мастак играть…
Человек изловлен мной,
Тонет в чувствах с головой…
(Поёт страшным голосом.)
Я – адово отродье,
Мой Бог – чревоугодье,
Живого места нету
От ран – к дыре дыра…
Люблю я сквернословить,
Пырнуть, убить и молвить
Словечко для начальства:
Да здравствует! Ура!..
В награду - ада мало,
Пройдоха я бывалый;
Мне гром сыграть всем людям,
Пора, давно пора!
Сварю погуще кашу:
Пускай рабы попашут;
Пуская они попляшут
На угольках… Ура!..
(Говорит назидательно.)
Кто со мной тягаться сможет?
Кто мне душу потревожит?
У меня двадцать ушей,
Двадцать глаз и десять шей!..
У них у каждого – по носу одному,
И тот у них с ушами оторву!
Подумай сам: как мог паршивый конь
Дворец мне сжечь?! Приди, кто только, тронь!..
Что ни глава моя, то царственный цветок!
А шеи, словно лотосов пучок!
Я горд, я смел, я доблестен в бою,
Люблю дворец и родину свою!..
Что конь? Ведь это жалкая скотина,
Служить мне отказалась, господину;
Повсюду скачет, тешит свой народ,
Надеется, что слава вознесёт
Его, ничтожного - до самых до небес.
Народ в голодный час, его же и заест.
Я доблестен, отважен и умён,
И болтовнёй глупцов не оглушён.
МУДРЕЙШИЙ
Повсюду ходят сплетни – там и здесь,
Сто ты отца родного можешь съесть;
Что мать родная у тебя – подстилка,
Невестам глаз выкалываешь вилкой…
И рты ничем им, подлым не закрыть,
И ропот их - ничем не укротить…
НАВАР
Да что отец и мать, в родне все мне враги,
Коль голоден, всю съем родню, как пироги…
Ты, вижу: слишком много наслышан обо мне,
Так первого тебя, мудрейший к ночи съем…
(Смеётся, душу леденящим голосом.)
Так вот послушай мой рассказ:
Врагов не просто ем, но прежде всякий раз -
Намучаю себе на радость, на забаву,
И крови напиваюсь – до отвала…
Ты что дрожишь, мудрейший, ты профан,
Коль о своей кончине не узнал…
А дрожь твоя, мне только в умиленье,
Иди на пыточный станок для наслаждений…
(Страшно смеётся… Мудрейшего советника палачи уводят, взяв его под руки. Появляется Наимудрейший советник.)
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ. Погибель демона Навара
ПОПУГАЙ РАМАР
До слуха демона Навара доносятся возгласа за крепостной страшный шум и боевые возгласы за стеной. Слышится бой барабанов и рёв боевых труб.
Говорят: мы озверели!
Говорят: С ума сошли!..
Долго демона терпели,
Выносили, сколь могли…
Хватит! Вволю натерпелись
От Навара-Сатаны!
Обезьяны и медведи –
Жители лесной страны!..
Нищету и униженье,
Зло, предательство, обман;
Закипело возмущенье:
Сгинь, ничтожество, тиран!..
Лучше всем нам здесь погибнуть,
С этой мерзостью в бою…
Только бы Навару сгинуть,
Смерть позорная ему!
Смерть! Позор ему, тирану!
Смерть Навару и позор!
Мы сподвижники Сва-Рагу
Станем дружно с этих пор!
НАВАР
- Что за шум, - скажи на милость, -
Что за вопли за стеной?
Отвечай, Наимудрейший,
Не рискуя головой!
Правду всю, как на ладони,
Как мудрец мне покажи…
Обезьяны ль недовольны?
Кто их нынче всполошил?
Или бедствия грозою
Им на головы легли?
Или недовольны мною,
Или мало им земли?
Мало ли у нас богатства?
Так сокровищ нам не счесть…
Что им надо, тунеядцам,
Что на крепость стали лезть?..
Если худо им, то хуже
Станет в миллионы раз;
Крови будет здесь - не лужи,
Море с речкою сейчас!..
У меня головорезов
Здесь в большом избытке есть, -
Главарям - ни встать, ни лечь им, -
Только за ноги - висеть…
НАИМУДРЕЙШИЙ
Что поделаешь, правитель, -
Уж такой лесной народ:
Сколько волков не кормите, -
Во вниманье не берут…
Я пытался их у храма
Поутру увещевать,
Только нашего-то хама
Можно, лишь петлёй унять…
Им – своё, они – своё мне
Все толкуют, сговорясь,
Что народ под гнётом стонет,
Натерпелись, хватит с нас!
Лучше всем нам здесь погибнуть,
С этой мерзостью в бою…
Только бы Навару сгинуть,
Смерть позорная ему!
НАВАР
Что хотят, каких уступок,
Что идут на риск и страх?
Был царём у этих глупых,
Вдруг, теперь стал главный враг.
НАИМУЖРЕЙШИЙ
У собравшегося сброда,
Всё одно лишь на устах:
Дать Атисии свободу,
Царь для них теперь - Сва-Раг…
Что им дело до Атисы,
До Сва-Рага – что за дело?
Я, Навар, понять не в силах,
Хоть и очень знать хотелось…
Никакие обещанья,
Не помогут, ни угрозы…
НАВАР
Жаждут лишь кровопусканья?
Будут им животным розы!..
Дать Атисии свободу?
Царь для них теперь - Сва-Раг?
Что ли мне бояться сброда?
Целовать Сва-Рагов флаг?
Крови будет здесь - не лужи,
Море с речкою сейчас!..
Если худо им, то хуже
Станет в миллионы раз;
У меня головорезов
Здесь в большом избытке есть, -
Главарям - ни встать, ни лечь им, -
Только за ноги - висеть…
ПОПУГАЙ СИРИН
И сраженье закипело, - битва Неба и Земли; пламенем земля горела,
небо пламенем горит… Молния стрелой пронзала, но Навар жив оттого, что Атиса обитала - в самом сердце у него…
И Навар разросся до таких размеров, что никто не знал уж: что теперь с ним делать? И, казалось, с ним никто совладать не сможет, и одна надежда: Бог только лишь поможет.
И такое чудо в небе совершилось: Радуга Господня в небесах родилась; И стрелой Навара радуга пронзила, голова и руки – разом отвалились. Разом отвалились, на земле лежат… Стали песней люди Бога воспевать! Славили поэты, и певцам под стать, то деянье Бога было прославлять!..
ГИМН СОЛНЦУ
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье, рассекая,
Зорька утра занималась,
Всеми красками играя!
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки, распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
Пук лучей, пробившись к жизни,
Светом Землю озаряли,
Зазвенев, как струны арфы,
И кудрями засверкали…
Наполняли душу пеньем,
То - forte, то, замирая, -
Музы - в сердце, кровь – по жилам,
К песнопенью пробуждая!..
Песнь сама самозабвенно,
Исступлённо проплывала,
Душу золотой иглою –
Сладко-сладко прожигала…
Хоры на душе запели,
В ней костры ярей зардели,
Отзывались дрожью в теле
Звуки пикколо свирели…
И душа свирелью стала;
Солнцу трепетно внимала…
Начинала песня литься,
И в лучах его искриться!..
И душистые жасмины
Распускали лепесточки,
И росинки зазвенели,
Как волшебные звоночки…
Жизнь моя – частичка Солнца;
На ладье его мелодий -
По сверкающим стремнинам –
Шла в объятия природе.
И лучи на волнах пляшут -
К изумлению очей…
Жизнь моя, бери богатство
Утра солнечных лучей!
Из сокровищницы света, -
Дар нетленный, дар чудесный!
Нанижу на нити бусы
Солнцу трепетные песни!
Пусть сребристым перезвоном
Напевают ключевым,
И сверкают, как алмазы
Все на нитях дождевых!..
Солнце, Солнце! Гимны наши
Принимай в своих чертогах!
Очищай огнём блаженства
Нам печали и тревоги!..
Пусть сердца сольются с гимном,
В общей песенной отваге!
Солнце, Солнце, ты нам даришь
Звёзд пленительные саги!..
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки, распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье, рассекая,
Зорька утра занималась,
В сердце красками играя!
Приложение 6
ЦАРЬ ПУРАНДЖАНА
Музыкальная пьеса по мотивам «Махабхараты»
СЮЖЕТ
Царь Пуранджана объехал полмира в поисках места для строительства своего дворца и, наконец, к югу от Гималаев он увидел свободный город, с девятью вратами: двое восточных ворот «Факел» и «Светлячок» вели к городу материальных вещей; двое других восточных ворот «Налини» и «Наалини» вели к городу Саурабху (запахов). Пятые (главные) восточные ворота назывались «Рагасья» («Язык») вели в Дахудану и Апану (беседа и гурманство). Шестые и седьмые, соответственно - южные и северные ворота назывались «Петраха» и «Деваха» (слуховые ворота). С западной стороны города находились ворота «Асуры» (ворота запретной любви), которые вели в город Грамаху (увеселений) и ворота «Ниррити» (жадности), которые вели в Вайшасу (страдания и боли). В городе было всё, что необходимо для счастливой жизни. Царь Пуранджана очень обрадовался, что нашёл город своей мечты. По форме город напоминал человеческое тело, а царский дворец был выполнен в форме сердца. Все дома в городе были украшены золотыми, серебряными, медными и железными куполами. От всего увиденного, царь пришёл в восхищение. В предместьях города располагалось чудесное озеро, по берегам которого росли красивые цветущие деревья. Над озером кружились стайки щебечущих птиц, роились жужжащие пчёлы. На ветвях деревьев, оседала водяная пыль от горных водопадов.
Бродя в чудесном саду, царь Пуранджана неожиданно увидел необыкновенно красивую женщину, которая праздно гуляла в сопровождении свиты поэтов, музыкантов, певцов и танцовщиц. Прекрасная незнакомка была одета в жёлтые одежды и перепоясана золотым поясом. При ходьбе колокольчики на её ногах мелодично позванивали. Очарованный царь Пуранджана предложил ей руку и сердце.
Став супругом красавицы жены, Пуранджана вынужден был подчиниться всем её прихотям, ради сохранения мира, чтобы не омрачать семейную жизнь ссорами и размолвками. Так царь Пуранджана, очарованный своей красавицей женой, сам того не желая, исполнял все её желания, словно ручной зверёк, танцующий по прихоти своей хозяйки. Когда царица пила хмельные напитки, царь Пуранджана тоже пил хмельные напитки. Когда царица пела, он тоже пел, а когда она плакала, царь тоже плакал. Когда она смеялась, смеялся и он. Если она выходила на прогулку, царь шёл вслед за ней. Он смотрел туда, куда смотрела царица, и нюхал те же цветы, которые нюхала и она.
Однажды, царь Пуранджана отправился на охоту, не предупредив об этом свою жену. Вернувшись с охоты, царь с ужасом увидел, что его царица лежит на пыльной дороге, словно нищенка, не обращая внимания на окружающих. С большим трудом царю Пуранджане удалось вымолить у царицы прощения и вернуть её во дворец. С тех пор он совсем потерял голову, превратившись в безвольное существо. Жизнь его быстро пролетела, а когда он состарился, то все его сыновья и внуки превратились в его врагов, растаскивая все его сокровища. Жена стала к нему холодна и безразлична. Потеряв всякую опору в жизни, царь обратился к Господу с горячими молитвами и слезами раскаяния с последней надеждой на спасение. Последняя сцена спектакля завершается исполнением песни карлика-шута, которая скрашивает трагическую развязку музыкальной пьесы светлой мелодией песни «Зачем цветут цветы?»
Действующие лица:
Человек театра
Царь Пуранджана - олицетворённая душа
Прекрасная незнакомка, царица Пуранджана - сознание
Певец
Карлик-шут
Царский советник - совесть
Дети и внуки царя - чувства
Поэты, певцы, музыканты, танцовщицы, свита, воины, хор.
Действие происходит в Гималаях в стародавние времена.
Музыкальное сопровождение спектакля – индийские национальные мелодии; лейтмотивом музыкального спектакля служит мелодия песни «Могучерукий».
Танцевально-хореографические сцены спектакля следует брать из недр танцевальных традиций индийского народа (по усмотрению режиссёра-постановщика и актёров – исполнителей ролей).
АКТ ПЕРВЫЙ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Царь Пуранджана гуляет в цветущем весеннем парке. Слышится журчанье фонтанов и пенье птиц. Навстречу ему идёт красивая незнакомка, одетая в жёлтое сари, перепоясанная золотым поясом. Её сопровождают музыканты, поэты, певцы и танцовщицы - в пышных, красочных одеждах. Музыканты играют на струнных инструментах, танцовщицы танцуют, певец исполняет песню «За городом – в чудном саду»
Певец
(поёт)
За городом – в чудном саду
Деревья в лианах, в цвету,
У озера птицы поют
И пчёлы роями снуют…
С заснеженных гор водопад
Несёт с водяною пыльцой
От лотосов тот аромат,
Чем озеро щедро весной.
Незлобные дикие звери,
Приветливы в той атмосфере,
Кукушки кукуют вокруг,
Как будто зовут на веселье…
Проходя мимо царя Пуранджаны, прекрасная незнакомка замедлила шаг, пленяя его своими бровями и улыбкой. Певцы, музыканты и танцовщицы с песнями и танцами обходят вокруг царя Пуранджаны и своей прекрасной хозяйки. Царь Пуранджана не удержался и первым заговорил с прекрасной незнакомкой, и исполняет песню «Лотосоокая»
Царь Пуранджана
(поёт)
Откуда ты о, робкая?
Чья ты, лотосоокая?
Ответь мне – в нетерпенье я,
Богиня целомудрия!..
Ты брови вскинула стыдливо на меня
О, сжалься надо мной, мечта прекрасная,
Меня навек лишил покоя Купидон,
Мой ум в смятении и я тобой пленён…
Прекрасная незнакомка награждает царя Пуранджану чарующим взглядом и пленительной улыбкой; исполняет песню «Могучерукий»
Прекрасная незнакомка
(поёт)
Могучерукий, в этом мире нет тех женщин,
Чтоб не сумел ты поразить им ум печали,
Своею милостью, очарованием,
О путешественник, ты счастье мне подаришь…
С кем мне связать судьбу мою?
Здесь без тебя с кем наслаждаться?
И потому с любовью говорю:
Один ты скрасишь жизнь мою!..
Царь Пуранджана и прекрасная незнакомка взялись за руки.
Царь Пуранджана, глядя на свою избранницу, исполняет песню «В этот праздник весны…»
Царь Пуранджана
(поёт)
В этот праздник весны – вам пуками цветы…
Без цветов и весны не бывает.
Пук цветов вам - любви! Пук цветов – красоты!
Вам все розы, моя золотая!..
Свита прекрасной незнакомки осыпает свою госпожу лепестками от цветов…
Царь Пуранджана
(продолжает пение)
С вами я говорю, словно песни пою,
Эти песни пою, не слагая!..
Я дарю вам зарю! С неба звёзды дарю!
Вам все розы, моя золотая!..
Музыканты и певцы обходят вокруг царя Пуранджаны и его возлюбленной, играют на струнных инструментах, осыпая их лепестками от цветов. Человек театра декламирует:
С этих пор они – муж и жена…
Договор заключили такой:
(Царь Пуранджана и его возлюбленная поют дуэттино «В этом городе»)
В этом городе будем сполна
Наслаждаться цветущей весной!
С этих пор, как с волною волна -
Неразлучными будем с тобой!..
Все уходят
КАРТИНА ВТОРАЯ
Царь Пуранджана вместе со своей царицей под сенью цветущих деревьев у бассейна с фонтаном наслаждаются зрелищем танца придворной танцовщицы. Их обмахивают роскошными опахалами из павлиньих перьев. Царь Пуранджана угощает из собственных рук свою царицу изысканными лакомствами. Они веселятся, шутят и смеются. Царица встаёт, идёт к цветущим ветвям, вдыхает их благоуханный аромат, не скрывая своего блаженства. Её примеру следует и царь Пуранджана: он также с упоением вдыхает аромат цветов. Царица берет в руки ручного попугая, разговаривает с ним и смеётся. Царь Пуранджана также разговаривает с попугаем.
Ц а р и ц а (слегка шёлкает пальцем по клюву попугая, по-детски заигрывая с ним) Ой, какой же ты, попка, смешной! Такой смешной, что, Господи, Боже мой!.. (смеётся)
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (следуя примеру царицы, слегка щёлкает пальцем попугая по клюву) Ой, ой, какой же ты, попка, смешной, и как это здорово, что ты так рассмешил мою госпожу (смеётся, подражая царице)
Ц а р и ц а (оставляет попугая, смотрит на танцовщицу, обращается к царю Пуранджане) От нашей танцовщицы у меня уже рябит в глазах. Сколько можно кривляться, словно заводная игрушка…
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (смотрит на танцовщицу, обращается к царице) Сказать по-правде, она мне тоже порядком уже надоела (хлопает в ладоши, танцовщица убегает; появляется певец, исполняет песню «Любовник розы - соловей»)
Певец
(поёт)
Любовник розы – соловей
Прислал тебе цветок свой милый,
Он станет песнею своей
Всю ночь пленять твой дух унылый.
Прислал тебе цветок свой милый
Любовник розы – соловей!..
Он любит петь во тьме ночей –
И дышит песнь его тоскою;
Но с обнадёжною мечтою
Споёт он песню веселей.
И дышит песнь его тоскою
Он любит петь во тьме ночей!..
И с думой тайною моей
Тебя коснётся песня-сладость,
И напоёт на сердце радость
Любовник розы – соловей!..
Тебя коснётся песня-сладость
С надеждой тайною моей!..
Царь Пуранджана обнимает свою царицу, вместе они уходят за кулисы. Вслед за ними уходят и все остальные…
АКТ ВТОРОЙ
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Царь Пуранджана сидит в царских покоях, озабоченный думами. Встаёт с трона, ходит из угла в угол и снова садится. Наконец, берёт колокольчик, звонит. Входит царский советник
Ц а р с к и й с о в е т н и к (почтительно сложив ладони у себя на груди) Слушаю, ваша честь!..
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (принимая царственную осанку) Незамедлительно пригласи сюда ко мне карлика-шута (царский советник кланяется и уходит; входит карлик-шут в яркой, вычурной одежде и без лишних слов достаёт у себя из-за пазухи колокольчики. Под звуки колокольчиков исполняет песню «Шут и царица»)
Шут
(поёт)
Я так пропел тебе куплет:
«Как хороши у моря зори!..»
Что заискрился звёздный свет
В твоём, моя царица, взоре…
И усладив твой слух, певец,
Как шут, заботясь о любимой,
К груди, прижавши бубенец,
На цыпочках ходил я мимо…
Чтоб не чихнуть, я колпаком,
Прикрывши рот, спешил укрыться
Подальше, чтобы ненароком
Не отпугнуть покой царицы…
Насильно не желал быть милым,
Уж лучше видеть из окна,
Как важно ты проходишь мимо –
Плывёшь, что по небу луна!..
И впредь ходи всё также мимо
И если будешь мне видна,
То пусть останется невинной
Для нас цветущая весна…
Царь Пуранджана одаривает карлика-шута мешочком с деньгами. Шут удаляется.
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (разговаривает сам с собой) Что это я, в самом деле, превратился для моей царицы в жалкого ручного зверька, танцующего по прихоти своей взбалмошной хозяйки. Не бывать больше этому!.. (звонит в колокольчик, входит царский советник)
Ц а р с к и й с о в е т н и к (почтительно сложив руки у себя на груди) Ваша честь, я жду ваших приказаний!..
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (принимая царскую осанку) Немедленно приготовь всё необходимое для моей охоты и никому об этом – ни слова…(царский советник, кланяясь, уходит; царь Пуранджана рассуждает сам с собой) Не отобьёт жена охоту: с охоты ездить на охоту!..
Уходит.
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
Действие происходит у городских ворот «Асуры». На дороге, ведущей к воротам, в дорожной пыли лежит царица Пуранджана. Одета она в рваное рубище, волосы её разметались по земле. Вокруг царицы столпилось множество прислуг из её свиты. Все они в полной растерянности и не знают, что надо предпринимать?
Послышался топот лошадей. Свита, окружавшая царицу, расступилась. Появляется царь Пуранджана в золотых доспехах с могучим луком в руках. За плечами у царя колчан, наполненный стрелами. Царь Пуранджана не в состоянии скрыть смятение своего духа.
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (обращается к женщинам из свиты царицы Пуранджаны) О красавицы, я не понимаю, что здесь происходит? Объясните мне, своему государю, что всё это означает?
П е р в а я ж е н щ и н а (отвечает царю Пуранджане, низко опустив свою голову) О государь, мы не знаем, почему твоя любимая жена избрала такую жизнь…
В т о р а я ж е н щ и н а (говорит взволнованно) Вот уже долгое время она лежит на голой земле без постели и не позволяет никому к себе приблизиться…
П е р в а я ж е н щ и н а (плачет) Мы не знаем, почему наша госпожа так себя ведёт и как нам поступить, мы тоже не знаем…
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (сконфуженный подходит к царице, дотрагивается до неё, говорит с чувством глубокого раскаянья) Дорогая красавица-жена, если ты не ругаешь меня, своего слугу, то мне просто не повезло. Благодаря твоей красоте, ты выглядишь очень рассудительной. Сжалься надо мной, отбрось свой гнев и улыбнись мне с любовью. Когда на твоём прекрасном лице заиграет улыбка, когда я услышу твои ласковые речи, ты станешь для меня ещё прекраснее (царица встала с земли, обняла царя Пуранджану и они, взявшись за руки, отправились во дворец, к большой радости, сопровождающей их, свиты. Царь Пуранджана по ходу во дворец исполняет песню «Я наряжу мой новый сад цветам»)
Пуранджана
(поёт)
Я наряжу мой новый сад цветами,
И самый лучший из моих друзей,
Поможет снять с души тяжёлый камень,
Мой вдохновитель, птаха-соловей. – 2 раза
И пусть цветёт мой сад – земное чудо,
А что дороже чуда может быть?
Зачем же не любить того, кто любит?
И не любить того, кто любит жить?!. – 2 раза
Все уходят.
АКТ ТРЕТИЙ
КАРТИНА ПЯТАЯ
Царь Пуранджана находится один в царской палате с явными признаками тяжелой болезни, лежит в постели (безуспешно пытается приподняться). Во дворце послышался шум. Царь Пуранджана позвонил в колокольчик. Входит царский советник.
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (обращается к своему советнику, с трудом выговаривая по словечку) Скажи, пожалуйста, что это за шум такой у нас во дворце?..
Ц а р с к и й с о в е т н и к (растерянно) Государь, твои близкие и родные, воспользовавшись твоей болезнью, вышли из подчинения. Они растаскивают по своим углам твои сокровища.
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (хочет приподняться, но не в силах сделать это; царский советник поддерживает его; царь говорит с трудом) Призови сюда всех моих министров…
Ц а р с к и й с о в е т н и к (говорит нерешительно) Все твои министры, мой господин, отказываются признавать тебя, они заняты дележом твоего царского имущества…
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (теряя самообладание, говорит с последней надеждой) Срочно позови сюда царицу!..
Ц а р с к и й с о в е т н и к (отвечает не сразу) Прости меня, мой государь, но жена твоя стала совершенно безразличной к тебе. Она предупредила меня, что знать не знает о том, кто такой царь Пуранджана?.. Что для неё существуют только её сыновья и внуки…
Ц а р ь П у р а н д ж а н а (вскрикивает) А-а-а!.. Боже, прими мою душу!.. Прости и помилуй меня!.. Все близкие отвернулись от меня и стали моими врагами. Зачем мне дальше отягощать позором мою седую голову? (голова царя падает на грудь)
Ц а р с к и й с о в е т н и к (вскрикивает) Государь скончался!.. Царство пошатнулось!..
Быстро уходит. На авансцену выходит карлик-шут. Под звон колокольчиков исполняет песню «Зачем цветут цветы?..»
Шут
(поёт)
Ах, зачем на земле расцветают цветы, -
Эти нежные божьи создания?
Расцветают на миг, как порою мечты
Среди горькой юдоли страданий…
И не плачут они, и не ропщут они
В этом празднике жизни привольной,
Что так кратки их ясные, светлые дни,
Что и дышат они так недолго…
Сколь прекрасен у них и манящий наряд,
Ароматом зовущий, столь нежным,
Как волнует порою усталый наш взгляд
Их цветущий покров белоснежный.
А поникнут головки, увянут цветы,
Что цвели золотое мгновенье,
Даже в смерти их столь неземной красоты,
Простоты и святого терпенья…
Уходит. Конец спектакля
Приложение 6
ТРОПОЮ РАМАЯНЫ
ИЗ ИСТОРИИ И ЛЕГЕНД АРИЕВ «РАМАЯНЫ»
Краткий литературно-исторический очерк.
Из глубин веков дошёл да нас Гимн древних Ариев, который исполнялся перед жертвенником: «Небо – мой Отец, Он зачал меня. Всё небесное население, небожители – семья моя. Моя Мать – Великая Земля. Самая возвышенная часть её поверхности – лоно её. Там Отец оплодотворяет недра той, которая одновременно и супруга и дочь Его».
В этом гимне содержится сокровенная тайна, двойственного происхождения человечества на Земле. Указано, что «тело» человечества происходит из земных элементов, которое оплодотворено Космической Божественной Сущностью. Указано также, что душа человечества имеет небесное происхождение.
Лоном Земли являются горы и долины континентов, которые являются колыбелью человеческих рас. На континентах Земли возникли и развивались четыре основных Расы. Каждый континент развивал свою флору и фауну, свою человеческую расу с различным цветом кожи.
Южный континент, являлся колыбелью первобытной Красной Расы. Перед последним великим потопом индийцы обеих американских континентов (Северного и Южного), поднялись на вершины гор. Африка является колыбелью Чёрной Расы (Эфиопская раса). Азия возродила Жёлтую Расу, которая до сего времени удерживается в китайской народности. Последними пришельцами земной человеческой расы является Белая Раса, которая вышла из лесов Европы от Атлантики до Средиземного моря. Из смешения этих основных четырёх рас происходят все разновидности смешения рас.
В предыдущих земных циклах господствовали поочерёдно Красная и Чёрная Расы, имевшие могущественные цивилизации, которые оставили следы в циклопических постройках и в оригинальных архитектурах Мексики. В настоящем цикле господствует Белая Раса (7-8 тысяч лет). Деления на четыре основные человеческой расы находят подтверждение древними жрецами Египта в виде живописных изображений на гробнице фараона Сити в Фивах. Четыре основные расы человечества были представлены в виде четырёх фигур с различным цветом кожи. Красная Раса носит название Рот, Жёлтая – Аму, Чёрная – Галасиу (Halasia), Белая - (Tamaheu) Lenormant.
Цивилизация на Земле началась, приблизительно 50 тысяч лет тому назад в Южном континенте, где обитала Красная Раса, в это время вся территория нынешней Европы и большая часть Азии находились ещё под водою.
Мифология упоминает также о Расе Гигантов. В горах Тибета, в пещерах были обнаружены гигантские человеческие скелеты, строение которых более напоминает обезьян, нежели человека. Этих гигантов принято относить к первобытному человечеству, которые не владели ни членораздельной речью, ни общественной организацией, ни верой. Эти три основные реалии человеческой сущности возникают и развиваются одновременно (Триада Бардов), которые выражены, как: «Триединство изначального существования человека: Свет, Свобода, Бог».
С первым возникновением речи возникает общественность и первое осознание божественного порядка.
Красная Раса занимала континент между западным побережьем теперешней Европы и Африки и обеими Америками, называемый Платоном (по египетской традиции – Атлантидой). Оторвавшаяся от Атлантиды небольшая часть (в виде острова Posidonis) существовала ещё некоторое время и погрузилась под воду, приблизительно 9500 лет до Рождества Христова. Атлантида считается родиной четвёртой расы, носящей название Kusha.
Великий катаклизм природы уничтожил Атлантиду и от Красной Расы остались лишь индийцы Америки и ацтеки в Мексике. Погибла, некогда великая, овеянная славой цивилизация Красной Расы Атлантиды, и на земле стала господствующей Чёрная Раса, которая населяла Африку и юг Европы в доисторические времена. Они имели центры в Верхнем Египте и в Индии и обладали глубокими познаниями, владели звёздным культом, именовавшимся Сабеизм, признавали божественное единство мироздания. Племена Чёрной Расы проникли к белым народностям.
Расцвет Белой Расы совершался в условиях ледяного дуновения Севера, их называли гиперборейцами. Они были светлолицыми, голубоглазые, светло - и рыжеволосые. Гиперборейцы шли от студеного Севера, через леса под Северным сиянием, в сопровождении собак и оленей, ведомые смелыми предводителями и своими ясновидящими женщинами. Им было предначертано создавать солнечную веру, культ священного огня и беззаветной любви к небесной родине. Они были привержены к индивидуальной свободе, к стремлению идеального и символического, к единожёнству. В центре верований был культ предков.
В Азии, в Иране и в Индии, где народы Белой Расы основали первые арийские цивилизации, мужчины взяли верх над женщинами в деле религиозного вдохновения. Женщина остаётся жрицей одного только семейного очага, в то время как в Европе ещё долгое время оставались следы преобладания женщин, и там Белая Раса оставалась варварами ещё долгое время, на протяжении тысячелетий. Там, где Белая Раса подчинились Чёрной Расе, признавая их владычество и получая от них религиозное посвящение, названы семитскими народами. Это египтяне, арабы, финикийцы, халдеи, евреи. Но там, где Белая Раса покорила Чёрную Расу, явились арийской цивилизацией. Это иранцы, индусы, греки, этруски, скифы, сарматы, кельты, германцы. Этим объясняется и различие верований и письменности у народов арийского и семитского происхождения. У народов семитской группы склонность к единобожию (невидимого, бесформенного, безличностного Бога). Письменность семитов справа налево, поскольку при письме они имели обыкновение поворачиваться лицом к южному полюсу, рука при их письме направлялась к Востоку (источнику солнечного света).
У народов арийской группы склонность к имперсональному олицетворённому Богу Природы, к почитанию предков. Письменность арийцев слева направо, поскольку при письме они имели обыкновение поворачиваться лицом к Северу (к стране предков, а не к югу, к стране чёрных). Рука при их письме направлялась к Востоку (слева направо) – начертание Арийской Белой Расы. Арийцы стремились к Солнцу, к источнику всей земной жизни, но смотрели на Север, в страну предков, к таинственному источнику небесных зорь.
Семитское течение содержит идею Всемирного Единства, к соединению человечества в одну семью (космополитизм). Арийское течение ведёт к сверх земному царству; к бесконечному разнообразию, - выражая всё богатство природы и всю сложность стремлений души.
Семитский разум стремится от Бога к человеку.
Арийский разум восходит от человека к Богу.
У семитов карающий Архангел спускается на Землю с мечом и молнией.
У Ариев – Прометей похищает с Неба огонь и восходит на Олимп.
Семитское течение приводит через Моисея в Египет, в храмах которого хранились предания, давностью в 30-ть тысяч лет.
Арийское течение приводит в Индию, где развернулась первая Великая Цивилизация, как результат победы Белой Расы. Индия и Египет, эти две Матери религии, обладали тайнами посвящения в своих святилищах.
Первобытная Арийская эпоха соединила в чудную гармонию Ведические гимны, отличающиеся величавой простотой и чудной чистотой линий. В Индии мысль углубляется, чувства утончаются. Ведические гимны непревзойдённые по нравственной возвышенности, по всеобъемлющей широте мысли. Они проникнуты чувством божественности всей природы. Они настроены единством, которое соединяет всё сущее в единую гармонию.
Древним законодателем Ариев является Рама (по индуистской эпопее «Рамаяна»), ставший первым создателем Арийского верования. Говорится, что различные лучи солнечного света указывают на один общий центр – Солнце. В сумрачном рассвете Белой Расы проявлен первый создатель Арийской Веры Рама (Завоеватель и Посвящённый), выступающий из лесов древней Скифии пять тысяч лет до новой эры, несущий в руке мистический огонь, от которого возгорелся духовный свет для всех арийских народов.
Семиты нашли Единого Бога, Мировой Дух в пустыне.
Скифы нашли многих богов, многочисленных духов в глубине своих лесов: там они слышали голоса из невидимых миров, там являлись им видения. Привлечённые шумом деревьев, магией лунного света, пробуждались мистерии. Ясновидящие женщины пророчествовали под сенью деревьев. Вначале действовали под благородным вдохновением, но со временем сделались честолюбивыми и жестокими и стали совершать человеческие жертвоприношения на доменах под зловещие пения жрецов.
Среди жрецов находился молодой человек по имени Рам, который также готовился к священному служению. Однако глубокая душа его и ясный ум возмущались при виде кровавого культа. Молодой Рам был кроткого и серьёзного нрава; он обрёл способность распознания звёзд и их влияние не человеческую судьбу. Он обладал способностью угадывать и видеть самые отдалённые вещи. Доброжелательность и величие исходило от его речей и их всего его существа. Его мудрость поражала жрецов. Его называли: «тот, который знает». Народ прозвал его «свыше вдохновлённым миротворцем». Рам стремился к духовным познаниям, странствовал по всей Скифии Великой, а также и в полуденных странах. Очарованные его личными познаниями и его скромностью, жрецы чёрные поведали ему часть своих оккультных знаний.
Рама предвидел в культе человеческих жертвоприношений признак гибели своей расы. К тому времени повсеместно вспыхнула страшная болезнь чумы, несшая мучительную смерть. Рама искал средство к спасению Расы, предаваясь молитвенному размышлению под дубом, на лесной поляне. Однажды Рам заснул под деревом, и во сне услыхал вещий голос, называвший его по имени. Раму показалось, что он проснулся и увидел перед собой величественного человека, одетого в такие же белые одежды, как и Рам. В своей руке человек держал жезл, вокруг которого обвивалась змея. Рам хотел спросить у незнакомца, что это означает, но тот взял его руки, поднял высоко над землёй и показал ему на том самом дереве, под которым Рам спал, прекрасную ветку омелы и сказал: «О Рам! Средство, которое ты старательно ищешь для спасения рода, здесь перед тобой». Затем, он достал из своих одежд золотой серп, отрезал ветку омелы и подал ему и поведал при этом, как приготовить омелу и исчез.
Рам окончательно проснулся, почувствовал во всём теле сильное облегчение. Внутренний голос сказал ему, что он нашёл спасение. Рам приготовил омелу по совету незнакомого друга с золотым серпом, дал выпить спасительный напиток больному, который вскоре выздоровел. Чудесные исцеления, которые затем производил Рам, доставили ему большую известность во всей Скифии Великой. Всюду призывали его, для излечения заболевших людей. Ученики Рамы переходили с места на место по всей Скифии с ветками омелы в руках, излечивая больных чумой. Учеников Рам считали божественными вестниками, а самого Раму – полубогом. С этого события получил своё начало новый культ. Омела с тех пор стала считаться священным растением. В память об этом Рам учредил праздник рождества или нового спасения. С этого праздника начинался новый год, или великое обновление, в котором ночь была названа матерью нового Солнца. Его называли в эзотерическом предании Aesc-beyl-bora», что означало: «Надежда спасения скрывается в лесу». Но Рам «Свыше вдохновенный миротворец» видел перед собою более общие цели. Он решил излечить свой народ от нравственной язвы, более губительной, нежели физическая зараза.
Избранный начальником жрецов своего племени, Рам отдал приказание всем коллегиям друидов положить конец человеческим жертвоприношениям.
Эта весть облетела все страны, вызвав великую радость одних, но возмутила других, как святотатственное посягательство. Друидессы и друиды посылали ему свои проклятия и провозгласили его, приговорённым к смерти. Они видели в человеческих жертвах, основное средство для своего господства.
Каждое белое племя имело свой знак в образе какого-либо животного. Любимым знамением скифов являлся бык (тор), как олицетворение силы и жестокости. Рам в противоположность быку, выбрал символом Овна храброго и миролюбивого предводителя стада. Овен стал знаком всех приверженцев Рамы. Это знамя было водружено в центре Скифии, и стало сигналом для всеобщего брожения, производя революцию во всех умах. В самой всеобщей душе белой расы произошёл раскол, благодаря стремлению отделиться от грубой животности и подняться на ступень невиданного святилища, которое ведёт к богочеловеку.
«Смерть Овну!» - кричала сторонники Тора. «Война с Тором!» - восклицали друзья Рамы. Назревала ужасная война, которая могла бы стать гибельной для всей Бело Расы. Перед такой видимой перспективой Рам поколебался: это может усилить зло и привести к полному взаимному истреблению белой расы. В ответ на эту тревогу Рам увидел вещее сновидение: Виделось грозовое небо в горах. На высокой скале стояла женщина с распущенными волосами, она была готова нанести смертельный удар молодому воину, лежащему связанным у его ног. «Во имя предков, остановись!» - вскричал Рам. Друидесса стала угрожать Раме расправой. В это время из грозовых туч сверкнула молния, и раздался гром потрясающей силы. Друидесса упала замертво, сражённая молнией, узы пленника распались. В ослепительном образе молнии Рам узнал божественное существо, которое уже беседовали с ним ранее под священным деревом. Ослепительный его образ был прекрасен и виделся Раме в храме. На месте жертвенного камня возвышался светозарный алтарь. Рядом с алтарём стоял воин, а женщина друидесса лежала мёртвой, распростёртой на каменных плитах. Божественный вестник держал в правой руке факел, а в левой руке – чашу. Он сказал, обращаясь к Раме: « Рама, я доволен тобой. Видишь эту чашу? Это чаша жизни и любви. Подай факел воину, а чашу женщине». Рама исполнил Его повеление. Как только факел коснулся руки воина, а чаша – руки женщины, так огонь факела сам собою зажёгся, как сверкающий алтарь и все преобразились его светом.
Храм раздвинулся. Его колоны поднялись до Неба. Его купол преобразился в звёздное Небо и Рам, унесённый своим сновидением, увидел себя на вершине горы. Стоявший с ним рядом Божественный Вестник объяснил ему смысл созвездий, научил его читать в сияющих знаках зодиака судьбы человечества.
- Кто ты, Дух мудрости? - спросил Рам. Вестник отвечал Раме так: «Меня зовут Deva Nahousha (Божественный Разум). Ты станешь распространять мои лучи по Земле, и я буду всегда приходить по твоему зову. А теперь иди по предназначенной тебе дороге». Божественный Вестник указал рукой на Восток.
В этом своём видении Рама осознал свою миссию и великую судьбу своей расы. С этих пор Рама уже не колебался. Вместо того чтобы разжигать братоубийственную войну между народами Европы, он решил увести избранников своей расы в самое сердце Азии. Он известил своих последователей, что намерен основать культ Священного Огня, который поведёт его приверженцев к счастью. Культ с человеческими жертвами будет уничтожен на земле навсегда. В каждом домашнем очаге будет совершаться служение перед очищающим Огнём супругами, соединёнными одной молитвой, одним гимном поклонения. Видимый Огонь алтаря станет служить символом и проводником Небесного Огня. Семья, племя сделают огонь центром, в котором появится Дух Бога живого на земле.
Чтобы собрать эту вдохновенную жатву, прежде всего, необходимо отделить хорошие зёрна от плевелов; нужно, чтобы все смелые сторонники Рамы покинули Европу и завоевали новую землю, поселились на девственной почве, где он издаст свой Закон и положит основание культа обновляющего огня. В законе предусматривалась новая роль женщине. Отменив культ женщины-жрицы с принесением человеческих жертв, Рама отвёл ей роль жрицы домашнего очага, хранительницы Священного Огня, равную супругу.
Для украшения жизни, Рама установил четыре основных праздника в году.
- Праздник Весны плодородия, посвящённый любви супругов;
- Праздник лета или жатвы, установил для сыновей и дочерей, которые должны подносить священные снопы своим родителям;
- Праздник осени справляли отцы и матери: предлагая природы своим детям, как знак веселия;
- Праздник Рождества или великого Сева считался наиболее Святым и таинственным. Этот праздник посвящён одновременно и новорожденным детям, плодам любви, зачатию весною и душам умерших предков.
Арийцы соединялись в святилищах Airynna-Vaeia, как они соединялись когда-то в лесах. Огнями и песнопениями праздновали они возобновление земного и солнечного года, воспевая животворящий поцелуй Неба, даваемый земле и торжественное зачатие нового Солнца матерью Ночи. Рама соединил, таким образом, человеческую жизнь с циклами времён года, с астрономическим годовым оборотом, но также он стремился воздвигнуть божественный смысл человеческой жизни.
«Рама с очами голубого лотоса, - говорил древнеарийский поэт Вальмики, - был Владыкой мира, господином своей души и предметом любви для человеков, отцом и матерью своих подданных. Он сумел соединить все существа в единой песне любви».
Водворившись в Иране, в преддверии Гималаев, белая Раса не обладала господством на земле. Необходимо было углубиться в Индию, где находился центр Чёрной Расы, древних победителей красной и жёлтой расы. Под сенью символов древних храмов можно уловить нить великого откровения, которая связывает всех истинных посвящённых.
Рама был завоевателем земли – страны слонов, тигров, газелей. Завершение подвигов Рамы – завоевание острова Цейлон, последнего прибежища чёрного мага Раваны, на которого белый маг посылает огненный град, перебросив предварительно мост через один из «рукавов» моря; перебравшись понемногу с армией обезьян (первобытного племени людей) уничтожила чёрного злодея, вдохновив этим все порабощённые им народы. По свидетельству Священных книг Востока, Рама сделался распорядителем Индии и духовным царём Земли, благодаря своей духовной силе, гению и доброте.
Когда Рама состарился, ему приснился сон, в котором гений, вдохновивший его, говорил с ним. Рама увидел себя в лесах своей юности, он снова стал молодым и носил льняные одежды друидов. Сиял лунный свет. Была светлая ночь, когда народы ожидают возрождение Солнца и года. Рама шёл по лесной тропинке и встретил прекрасную женщину в сияющей короне. Её густые волосы были цвета расплавленного золота. Кожа её блистала белизной горного снега, а глаза светились голубизной лазури после грозы. Она сказала ему: я была дикой друидессой, через тебя я стала светлой супругой и зовусь теперь Сита. Я – жемчужина, возвеличенная тобою, я – белая раса, я – твоя супруга. О мой король и повелитель! Разве не для меня переплыл ты реки, не для меня овладел сердцами народов и победил всех земных королей? Вот – награда. Возьми эту корону, надень её себе на голову и царствуй вместе со мной над миром. Она преклонила колени перед ним в смиреной позе, передавая ему корону. Драгоценный камни в ней сверкали тысячами огней; экстаз любви светился в глазах женщины и душа великого Рамы, пастыря народов, поддалась волнению.
Поверх вершин деревьев появился Deva Nahousha, его добрый гений, он сказал Раме: «Если ты наденешь эту корону на свою голову, то Божественный Разум покинет тебя; ты более не увидишь меня. Если ты заключишь эту женщину в свои объятия, твоё счастье убьёт её. Но, если ты откажешься от обладания ею, она будет жить счастливая и свободная на земле, и твой невидимый дух будет управлять ею. Выбирай: либо слушать её, либо следовать за мною».
Рама положил руку на лоб белой женщины, благословил её и сказал: «Прощай! Оставайся свободной и не забывай меня!» Немедленно женщина исчезла, как лунный призрак. Рама превратился снова в старца. Молодая заря поднялась над лесом, и голос их глубины лесов взывал «Рама! Рама!»
Рама соединил всех королей и народных посланников и сказал им: «Уже не хочу высшей власти, сохраните ваши короны и соблюдайте мой закон. Моя задача кончена. Я удаляюсь навсегда с моими Посвящёнными братьями на гору Airyana-Vaeia. Оберегайте Священный Огонь! Там он научил своих учеников тайнам Земли и Великого Существа. Ученики понесли в Египет Священный Огонь, символ божественного единства вещей и рога Овна, эмблему арийской религии. Эти рога Овна* сделались знаками Посвящения и царской власти.
* Рога Овна изображаются на голове множества людей на древних Египетских памятниках. Этот головной убор королей и первосвященников является знаком жреческого царского посвящения. Два рога папской Тиары берут своё начало отсюда же.
Раме мы обязаны знаками зодиака, это было завещанием Патриарха Посвящённых. Странная книга, написанная звездами, сверкающими на небесном своде бездонной бесконечности. Устанавливая 12 знаков зодиака, Рама предал им тройной смысл:
- Влияние Солнца на 12 месяцев года;
- Передавал собственную его историю;
- Пользование оккультными средствами при достижении цели.
Вот как знаки зодиака изображают историю Рамы (по Фабру Д, Оливе):
1. Овен, бежащий, с обращённой назад головой, означает Раму, покидающего свою родину, с взором, обращённым на оставленную страну;
2. Рассвирепевший бык – препятствие движению Рамы, половина его тела, погружена в тину, мешает ему в исполнении своих намерений; он падает на колена. Это – Кельты, обозначенные их собственным символом, который, несмотря на все свои усилия, кончают тем, что покоряются;
3. Близнецы выражают союз Рамы с Туральцами;
4. Рак – его медитация и его углубление в самого себя;
5. Лев – его сражение с врагами;
6. Крылатая Дева – его победы;
7. Весы, означают равенство победителя и побеждённого;
8. Скорпион – восстание и измена;
9. Стрелец – месть;
10. Козерог,
11. Водолей,
12. Рыба – относятся к внутренней стороне его истории.
До сей поры не существует иного объяснения происхождения и смысла таинственных знаков небесной карты, принятых и почитаемых народами с самого начала Арийского цикла.
Рама сделал распоряжение своим ученикам, чтобы они скрыли его смерть, и продолжили дело его жизни, распространяя своё Арийское братство. В течение многих веков верили, что Рама в Тиаре с рогами Овна продолжает жить на своей Святой горе.
Благодаря своему организаторскому гению, великий основатель Арийской культуры создал в центре Азии, в Иране народ, общество, вихрь бытия которого должен был светить миру во всех смыслах. Колонии первобытных Арийцев распространились в Азии и в Европе, принося с собой свои нравы, свои культы и своих богов.
Священные Веды имеют тройную цену:
- Очаг античной Арийской религии, блистающими лучами которых являются ведические гимны.
- Ключ к Индии.
- Идеи изотерической доктрины, и всех арийских религий.
Ничего не может быть проще и величавее этой религии, в которой глубокий натурализм неразрывно связан с трансцендентальной духовностью. Перед рассветом глава семейства становится перед алтарём, воздвигнутом, из земли, на которой горит огонь, зажжённый посредством трения двух кусков сухого дерева. Он одновременно является и отцом и священнослужителем и царём жертвоприношения. Когда заря восходит, подобно выкупавшейся и облекшейся в белые одежды женщине, глава семьи произносит молитву, обращаясь к Усхе (Заре), к Савитре (Солнцу) и к Асурам (духам жизни). Мать и сыновья льют в это время, приготовленную из растения asklepiy жидкость (Сома) в огонь Агни, и поднимающееся пламя, несёт к невидимым божествам очищающуюся молитву, слетающую из уст патриарха, главы семьи.
Ариям была чужда эллинская чувственность (народного греческого культа, но не греческих Посвящённых), которая наделяет космические божества красивым человеческим телом, и еврейскому монизму, которые молятся Вездесущему, бесформенному, Предвечному.
Для Ариев Природа – это прозрачное покрывало, за которым живут неисповедимые силы Божества. К этим силам Арии обращаются с молитвой. Они олицетворяют эти силы, но не забывают, что это не более, как метафоры. Для Ария Савитри не столько Солнце, сколько Вивасват (творческая сила жизни), одухотворяющая солнечную систему. Индра – это божественный воин, который в своей золотой колеснице мчится по Небу, извергая гром и молнию. Он олицетворяет могущество Солнца и атмосферы в великой прозрачности воздушных пространств.
Когда ведические поэты Арии обращаются к Варуне (Уран у греков), Богу бесконечно лучезарного всеобъемлющего Неба, они поднимают его ещё выше. Если Индра символизирует творческую и воинствующую жизнь Небес, то Варуна изображает неизменное величие Божества. Ничто не может сравниться с великолепием его описания в гимнах Вед. Солнце – его око, Небо – его одежда, гроза – его дыхание. На незыблемых основах построил он Небо и Землю и содержит их врозь. Он всё создал и всё сохраняет. Ничем невозможно выразить неисповедимое творчество Варуны, никто не может проникнуть в Него, но Он, всеведущий, видит всё, что есть и что будет. С вершин Небес, где Он обитает в своём стовратом дворце, Он различает полёт птиц в воздухе и следы кораблей на волнах. Оттуда, с высоты золотого Престола Он созерцает и человеческие дела. Он поддерживает порядок в мире и в обществе: Он карает виновного, Он изливает своё милосердие на кающегося грешника. Крик истерзанной совести обращается к Нему; перед Его лицом грешник складывает бремя своих грехов. С Варуной Ведическая религия спускается в недра совести и раскрывает идею святости и поднимает до чистого понимания Единого Бога, который проникает в Великое целое и управляет им. Образы в широком потоке строф ведических гимнов представляют лишь внешнюю оболочку Вед. С идеей Агни, токи божественного Огня прикасаются к самому ядру доктрины, и к её изотерической и трансцендентальной основе. В действительности Агни является Космической силой, Вселенским началом. Агни – это не только огонь земной молнии и Солнца. Его истинная Отчизна – невидимое мистическое Небо, обитель Вечного Света и первообразов всех вещей. Рождения его бесконечны: сверкает ли он из куска дерева, в которой спит зародыш в лоне матери, или же, как «Сын волн» бросает с громовым шумом из небесных рек, где Асвины (небесные всадники) зачали его.
Он старейший между богами, Первосвященник на Небе, также, как и на земле и Он священнодействовал в обители Вивасват (Небо или Солнце) много раньше, чем Матарисва (молния) принесла его смертным, и чем Атарвы и Ангиры древних жертвоприношений, учредили его здесь, на Земле, как охранителя и друга людей. Агни сделался носителем всех мистических учений о жертвоприношениях. Он зарождает богов, Он устраивает мир, Он производит и сохраняет жизнь Вселенной; другими словами, Агни есть космогоническая сила.
Сома соответствует Агни. В действительности, это напиток из перебродившего растения, которые возливается при жертвоприношениях богам. Но также как и Агни, он существует мистически. Его высшая обитель находится в глубинах третьего Неба, где Сурья (дочь Солнца) очистили Его и где его нашёл Пушан (Бог питающий). Из этой обители Сокол, символ молнии, или даже сам Агни похитил его у небесного стрельца у Гандхарвы, которая его охраняет, и принёс людям.
Боги выпили его и сделались бессмертными; люди, в свою очередь, станут бессмертными, когда выпьют его у Ямы, в обители блаженных. А до тех пор, напиток дарует им здесь, на Земле силу и долговечность; это амброзия и вода обновления. Она питает, проникает в растения, оживотворяет семя животных, вдохновляет поэта и даёт полёт молитве. Душа Небес и Земли, Индры и Вишну составляет вместе с Агни неразделимую чету, которая зажигает Солнце и звёзды.
Идея Агни и Сомы заключает в себе два основных начала Вселенной по учению изотерической доктрины и каждой живой философии, Агни есть вечно – мужественный творческий Разум, чистый Дух. Сома, есть вечно-женственная Душа Мира, лоно всех миров, видимое и невидимое – до телесных огней. Сама Природа или тонкая материя в своих бесконечных трансформациях*.
* Что доказывает несомненно, что Сома представляет собою начало абсолютно женственное, это отождествление её у браминов с Луною. Луна же символизирует женское начало во всех античных религиях, как Солнце символизирует мужское начало.
Совершенное соединение этих двух сущностей составляет величайшую Сущность, суть самого Бога. Из этих двух главных идей, вытекает третья, не менее плодотворная. Веды делают из космогонического акта непрестанное жертвоприношение. Чтобы произвести всё существующее, Высочайшая Сущность приносит себя в жертву. Она разделяется, чтобы выйти из своего единства. Эта жертва рассматривается как источники всех отправлений Природы. Эта идея, поражающая с первого взгляда, чрезвычайно глубока, когда вдумаешься в неё. Она содержит в зачатке всю теософическую доктрину инволюции Бога в мире, изотерический синтез многобожия и Единобожия. Она вызывает к жизни доктрину падения и искупления душ.
Жертвоприношение огня со всеми его церемониями и молитвами, является незыблемым средоточием ведического культы, является олицетворением Великого космогонического акта. Веды предают первостепенное значение молитве, формуле призыва, которая сопровождается жертвоприношением. Молитва, богиня Браманаспати. Вера в призывающую и созидательную силу человеческого слова, когда она сопровождается могучим движением души или сильным порывом воли, есть источник всех культов и смысл всей египетской и халдейской магии.
Для ведических и браманических жрецов, Асуры невидимые и Питрисы, или души предков, реально присутствуют при жертвоприношении; они размещаются на траве кругом алтаря, привлечённые из своей невидимой обители Огнём, пением и молитвой. Наука, относящаяся к этой стороне культа, есть наука об иерархии невидимых духов. В Ведах говорится и о бессмертии души: «В человеке есть бессмертная часть; её-то, о Агни, нужно согревать твоими лучами, воспламенять Твоим огнём. Ведические поэты, указывая на судьбу души, ищут её происхождение. «Откуда рождается душа? Души приходят к нам и уходят; снова возвращаются и снова уходят». Здесь в нескольких словах даётся учение о перевоплощении души, которая играет впоследствии первостепенную роль в Браманизме и Буддизме, у египтян и орфиков, в философии Пифагора и Платона; это тайна из тайн. Здесь, как в прекрасном горном хрустале, отражается Солнце вечной Истины, играют и преломляются все лучи всемирной теософии.
В ведической поэзии отчётливо выступают вечные доктрины яснее, чем в священных книгах Индии и в других семитских или арийских религиях, благодаря прозрачной этой первобытной религии, чистой и высокой.
В древнюю первобытную Арийскую эпоху, различия между мистериями и народным культом не существовало, и невозможно было различать в них Риши, посвящённых, толкующих Истины. Эта Истина передавалась благодаря непрерывающейся традиции, которая восходит до самых источников Арийской Расы.
Арийский народ положил начало своей завоевательной и культурной миссией вдоль Инда и Ганга. Невидимый гений Рамы, божественный Разум Deva Nahousha, управляет им. Агни, Священный Огонь переливался в его жилах. Молодая Заря освещала эти величественные века. Создана семья. Женщина пользовалась уважением. Она жрица домашнего очага, она создаёт священные гимны и сама поёт их. «Да живёт муж этой супруги сто осеней» - говорит поэт. Тогда умели любить жизнь, но также, умели, и верить в потустороннее существование. Царь жил во дворце, возведённом на холме. Дворец возвышался над посёлением. Во время войны он выезжал на блистательной колеснице, в сверкающем вооружении.
Позднее, когда браманы укрепили свой авторитет, рядом с великолепным дворцом махараджи или великого царя, возвышались каменные пагоды, откуда пошли искусства, поэзия и драма богов и пением священных танцовщиц. Позднее появились муни-отшельники, смиренные на вид с отпущенными волосами и бородой, полунагие, покрытые рубищем, жившие близ священных озёр в дикой пустыне, предаваясь медитации и аскетизму. Временами муни являлись к царю, чтобы усовестить его. Часто муни отталкивали, не слушали их, но, в тоже время, их уважали и боялись.
Победа арийцев над Индией вызвала к жизни одну из самых блестящих цивилизаций, какие известны миру. Ганг и его приток были свидетелями появления великих царств, необъятных городов. Невозможно представить себе более благородного образа, чем образ арийского царя Индии. В Дхарма-Шастре можно прочесть: «Эти владыки мира, пламенея во взаимной борьбе, раскрывая свою силу в битвах, никогда не отворачивали лица от опасности, восходят после смерти прямо на Небо».
Но индуистская эпопея «Рамаяна» ничего не говорит о глубоких тайнах смешения рас и медленного развития религиозных идей, которые привели к решительным изменениям в общественной организации Ведической Индии. Победители Арийцы отличались чистотой своей расы. Встретившись в Индии со смешанными низшими расами, в которых жёлтые и красные типы скрещивались в самых разнообразных оттенках, име6я своей основой Чёрную Расу. Индусская цивилизация подобна великой горе, в основании – Чёрная Раса, на боковых склонах – смешанные расы, а на вершине – чистых Арийцев. Чистота расы победителей нарушалась с течением веков всё более и более, но и до наших дней заметно преобладание арийского типа в высших кастах Индии, а в низших слоях – преобладает Чёрная Раса со жгучими страстями, смесью сладострастия и жестокости.
Итак, с одной стороны – гений Белой Расы с его нравственным чувством и высшими метафизическими стремлениями; с другой стороны – гений Чёрной Расы с его страстной энергией и разрушительной силой. Этот двойной гений отражается в древней религиозной истории Индии. Древнейшие предания говорят о династии Солнечной и династии Лунной. Цари первой династии вели своё происхождение от Солнца, вторые называли себя сынами Луны. Таким образом, две противоположные религиозные идеи, означали, что две категории властителей принадлежали к двум религиозным культам. Солнечный культ приписывал Богу Вселенной мужское начало. Вокруг него сосредоточились всё небесное чистое из Ведических преданий: наука священного огня, эзотерические понятия о Верховном Боге, уважение к женщине и культ предков. В основе же царской власти лежало выборность и патриархальное начало.
Культ Луны приписывал божеству женское начало, под знаменем которого религии арийского цикла обоготворяли во все века слепую природу, непостоянную, в её наиболее бурных и стремительных проявлениях. Этот культ склонялся к идолопоклонству и чёрной магии. Он благоприятствовал многожёнству и тирании, опирающейся на народные страсти.
Борьба между сынами Солнца и сынами Луны, между Пандавами и Кауравами составляли предмет индуистской эпопеи «Махабхараты». Кауравы, цари Лунного цикла остаются победителями. Пандавы, благородные представители Солнца, хранители чистого культа, ввергнуты с престола и изгнаны. Преследуемые, они бродят в лесу, находят приют у отшельников, одетые в древесную кору, с посохом странников вместо оружия.
Победят ли низшие инстинкты? Одержат ли победу силы мрака в виде чёрных Ракшасов над светлыми Девами, обратив в прах Ведический Алтарь, погасив священный огонь предков? Нет! Пусть враги обладали большими богатствами и значительным влиянием, но им не удастся придать своей касте высокую власть и неприкосновенное положение. Даже царскую власть без помощи класса людей олицетворяющих собой разум Индии и его наиболее оригинальных и глубоких проявлениях – без отшельников, мудрецов, которые с незапамятных времён обитали в уединении, в глубине лесов, на берегу рек или в горах близ священных озёр. Они жили в одиночестве, или, соединившись в братства, но оставались всегда в духовном единении. В них следует признать духовных вождей, истинных учителей Индии. Наследники древних риши мудрецов, они одни владели тайнам толкованием Вед. В них жил гений подвижничества, оккультных знаний и оккультного могущества. Чтобы достигнуть таких знаний и такого могущества, они преодолевали всё: холод и голод, зной и ужасы джунглей. Беззащитные в своей деревянной хижине, они жили молитвой и медитацией. Голосом или взглядом они призывали или отгоняли ядовитых змей, укрощали львов и тигров. Счастливы те, кто удостоились их благословения. Братства отшельников дали толчок героической теократии. Воцарилась победа духовной силы над силой мирской.
ТРОПОЮ РАМАЯНЫ
(Поэма)
Действующие лица:
Руслан – Великоросс
Белояр – Белоросс
Малин – Малоросс
Арина – Земля Ариев
Зюраткуль – Хозяйка озера на Южном Урале
Царь речной
Дух Земли.
В сценах народ, последователи Руслана, Белояра, Малина. Жители, Урала, Аркаима, Зюраткуль
ПОСВЯЩЕНИЕ
Гортанным криком, утро пробуждая,
Таким крикливым не бывал петух.
Зажёг диск Солнца, Лунный - не потух.
Здесь недра все – от края и до края,
Воспламенились, слух распространяя:
Мать- Родина, Россия, ты во мгле,
Мир к старости не ведать на земле,
Осталось: петь, секиру осуждая.
С высот небесных звуки высекая,
Созвездиями с купола небес,
Пою: иссяк у счастья интерес
Одаривать всех радостями рая.
Бессмертья снадобьем порою вдохновляя,
Хмелил нас кубок Солнца и Луны
Теперь же они пламенем полны,
Бедой войны нас опьянить желая.
И воскресают в памяти картины
Ушедших дней, ушедших вечеров,
Любви и дружбы самых лучших снов,
Волшебной сказки наяву старинной.
Круг дружеский распался, был он тесен,
Была ли ты, о юности заря?
Неужто, это всё бывало зря?
Неужто, голос сердца легковесен?
Зачем ты, сердце, песней прорыдало?
Каким-то странным голосом извне,
Словами сотворёнными вчерне,
Таким сердечным звуком небывалым.
Осталось петь, секиру осуждая,
И Родину прекрасную во мгле,
Мне не увидеть счастья на земле,
Надеюсь, лира радость повстречает.
ТЕАТРАЛЬНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ
Актёр, режиссёр, драматург, директор театра
Директор театра
Друзья, с надеждой на успех,
Пускай увидят все, кто зрячий:
Благословляю сердцем всех,
Весь этот мой театр бродячий.
Наш зритель, хоть и небогатый,
Но нам опора, только в них,
Простой работник и солдаты,
Не изощрённый любят стих.
Своею сценой немудрёной,
И декорацией простой,
Мелодией простой народной,
Одеждою недорогой;
Но правдой песни, правдой слова,
Своею искренней игрой,
Снискать признания живого
Стремиться будем всей душой.
Но обольщаться нам не стоит,
Что мы одною простотой,
Сердца и души им откроем
Одной бродяжною судьбой.
Нужна изюминка-новинка,
Не то, чтоб ею удивить,
Нужна, скажу я вам, живинка,
Чтоб смертность скуки оживить.
И сделать это нам, друзья, не просто,
Теперь ведь, изощрённый театрал,
Поднял подмостки до такого роста,
Что Гулливер до крыши б не достал.
А музыка гремит по свету,
Что заглушает пенье сфер.
Прошу новинки и совета,
Чтоб интересно было всем.
Режиссёр
Не стоит с помпой покорять вершины
Театра; уменьшить труппу, - мой совет,
Один герой, иль два, ну, три от силы,
И добрый поэтический сюжет.
На сцене легче одного героя
Ввести в святилище покоя,
Через горнила жизни провести
По трудному, тернистому пути.
Пускай душе сомнения навеют -
Наживы жажда, славы суета,
В конце ж пути, пусть звёзды заалеют,
И яркая пусть сбудется мечта!
Не с первых дней весны зазеленеют,
И зацветают яблони в саду.
Не с первых взглядов зрителей созреют,
К герою чувства яркой красоты.
Но постепенно в драме, шаг за шагом,
Герой всё ярче, в полный рост - встаёт,
Когда душа наполнится отвагой,
Само пусть небо гимн ему поёт.
Герою должно быть в согласье с веком,
А современников признанье не безделка,
Со сверстником сверяя впечатленье,
Понять, возможно, глубину значенья.
И действия не тормозить словами,
Живее эпизоды развивать,
Завязку понадёжней свить. Смелее
Гнать действие. Развязкой – гром сыграть!
Пусть зритель спорит по дороге к дому,
И дома продолжает спорить он,
Пусть будет разум пьесой полонён,
Как, царством поглощённый фараон.
Комический актёр
Не посчитаю за напрасный труд,
Отметить здесь, что на спектакль идут,
По разным, вам скажу, соображеньям:
Кто щеголять нарядом, кто влеченьем
К прекрасному и вечному искусству,
А кто-то познакомиться в театре,
Единого нет вкуса в них и вряд ли,
Мы сможем всех спектаклем удивить,
Идею всем какую-то привить,
Не думаю, что всем по нраву будет,
Труды наши, ведь люди, это люди,
И среди них, таких немало будет,
Что наши цели не поставят в грош,
Раскритикуют всё и вся, но всё ж,
Изюминка на всех одна найдётся,
Изюминка та лилами зовётся.
И главной лилой – личный интерес,
Пусть малая, но чтоб одна на всех,
В конце мы с вами разыграем приз,
Кто громче всех нас вызовет на бис.
Друзья мои, пари держу любой,
Овацией нас встретят на убой!
А после зрители отправятся гурьбой
В буфет наш, бутерброд с икрой
Пойдёт бессчетно, по любой цене,
Уж вы поверьте, как артисту мне.
Теперь вот запретили всем рулетку,
Всем запретили содержать кокетку,
Не могут запретить – ни, боже мой,
Приз предложить и бутерброд с икрой!
Не плохо также для разнообразья,
Винцом к икре побаловать, в экстазе
Полнейшем будут все тогда,
Артисту мне поверьте, господа!
Трагический актёр
Шутом ты был и будешь вечный шут,
Дешевкой хочешь подменить наш труд,
Придёшь домой, кривляйся, сколь угодно,
А наш спектакль, подвиг благородный.
Не надо смешивать значительное с грязью,
От драмы прочь подалее, проказник.
Нам подвигами заплетать венки,
Ко времени сегодня и с руки.
Комический актёр
Давай, давай, раскачивай нам драму,
Перевернёшься - в гущу жизни прямо.
Буди вольнолюбивость молодёжи,
Придут смотреть на драму жизни с дрожью,
Пусть смотрят правду, затаив дыханье,
Придут они домой –
к пустой лохани…
Трагический актёр
Нам шутовством не сделать жизнь счастливой,
Не замаячит радость впереди,
Труд ежедневный лишь без перерыва,
Пробудит радость песен из груди!
Когда пробудим спящий мир впервые,
Как чудом будем рады мы во всём,
И все цветы в саду и полевые
Пышнее расцветут, друзья, кругом.
Директор театра
Пусть мы и не из племени цыган,
Но наш театр – бродячий балаган.
Мы станем, как цыгане кочевать,
В кибитке жить, и жизнь – театром звать.
Кочуя по просторам на волах,
В кибитках, мы на риск свой и на страх,
В стихиях ветра, Солнца и воды,
В кибитках мирозданья победим.
Преодолеем духом все семь сфер,
Не устрашит нас мерзкий Люцифер.
Народу свет свободы понесём,
Россия – наш родной и вольный дом.
ПРОЛОГ
Ночь. Звёзды. Полная луна.
Руслану было не до сна.
Небесный хор, - сферы поют,
Созвездья знаки подают.
Окинув взором звёзд предел,
Проникся славой Божьих дел.
Не чудо ли – земли вращенье,
На ночь и день, деля свой круг,
Где Солнце – полдня украшенье,
А месяц – ночи светлый друг.
И твердь земную, с морем споря,
Земля вращает за собою.
Кто не смотрел, благоговея, -
Как небо млечностью своею -
Взбивает знаний молоко,
И звездопадами искриться,
Невольно хочется молиться,
На храм Природы. Высоко
Душа желает устремиться
К звезде Полярной, пусть поёт -
Веретено - звездоворот…
Непостижим Руслану Млечный Путь,
Свеченье звёзд, что разумом зовут,
Загадочно так Небо улыбнулось,
И всё в его душе перевернулось.
К чему всю жизнь он всей душой стремился,
Вдруг стало всё душе его немило,
И, будто его духом осенило:
Из мрака жизни выбиться решился,
И всё, что мило людям и народу,
Решил отдать лишь небесам в угоду,
С душой своею нет иначе сладу,
Лишь только звёзды неба нам в награду.
Ото всего душа зовёт бежать,
По миру невидимкою блуждать
Отныне неприметным людям стану,
Пока к чертогу звёздному пристану.
И никому не стану объяснять,
Кто сам поймёт, готов с ним путь держать.
АКТ ПЕРВЫЙ.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
У рыбачьей избушки сушатся сети. На костре, в котле готовится уха. У костра сидят братья рыбаки: Руслан, Белояр, Малин и сестра Арина.
Р у с л а н
Оставим рыбалку и сети,
Уйдёмте отсюда подале,
Угасли в избе нашей свечи,
Дней лучших дождёмся едва ли.
Что, братья, притихли, поникли
Как ивы над речкой в печали?
Не все ещё горем повиты
Цветы, не все розы завяли.
Да, наша Россия обглодана,
И дышится в ней тяжело.
В смятении вся наша Родина.
Пока торжествует в ней зло.
Все реки уже не наши,
Чужими сетями повиты…
Быльём поросли наши пашни,
А люди совсем беззащитны.
Знамён вражьих, верно, недаром, -
Пред взором полощется ряд,
Земля с небесами смешалась,
Их не различает наш взгляд.
Над Русью густой дым клубится,
В плену у бурьянов поля;
Бросают родную землицу,
Заветы отцов не хранят.
Уже все мы чувствуем разом,
Что пусто кругом и темно,
Судьбе подчиниться приказу,
Ей всё предопределено.
Пусть каждый здесь сам решает:
Куда повернуть весло;
Момент точный сам выбирает -
Класть голову под крыло.
Б е л о я р
Без сердца и души и помыслов высоких,
Для нас пути к возвышенному нет.
Когда всерьёз владеет чувство нами,
Не станем мы гоняться за словами.
Мысль истины красна и без прикрас,
Не надо ей слов ярких и цветистых,
Они противны, как в осенний час
Свист ветра, рвущий с веток листья.
Жизнь недолга, а путь познанья дальний,
Слуга я вовсе бесполезный Богу;
И оттого мне сердце жжёт тревога,
Что жизни окажусь неблагодарный.
Всю жизнь на поиск истины потратить
Иному надо, чтоб до Истины дойти,
И он, бедняга, всё ещё в пути,
Когда его удар смертельный хватит.
И что ж? Напился знаний и в могилу,
Неси тот кубок знания с собой?
Казался этот факел негасимый,
Останется ль он в памяти людской?
Скорее рухлядью, заваленный чулан,
Иль кукольника дряхлый балаган,
И ёмкий описательный твой труд,
Простые люди в толк и не возьмут.
Заумные, разгадывать догадки,
Не станут, если ум у них в порядке.
Так стоит ли вникать нам в суть вещей,
Коль суждено стать пищей для червей?
М а л и н
Скатится слеза по щеке,
И вольным нам, братья, воля,
Мы двинемся все налегке,
Как перекати поле.
Туда, где цветут цветы –
Два лотоса на стебле;
Обнимемся я и ты, -
Вдвоём на одной войне.
Мы пели немало ночей,
Под слезы бессчётных свечей.
Пора нам идти, в самом деле,
Разговаривать с Господом о деле.
Не скажут, что Родину нашу,
Защищать не умеем при жизни.
Пусть поднимут полные чаши
Молодые на празднике жизни!
Таятся в горах наши склепы,
А мысли упрятали мы в сердце.
В скитах переждём мы до лета,
Накопим силы для мести.
Постелью нам станут скалы,
Одеждами – звёздное небо;
Мы спаяны песенным словом,
Молитва - насущный хлеб нам.
Колесница возмездий кружится,
Солнце в небе высоко ль стоит?
Журавлиный крик с песней роднится,
Песни сердца мотив сохранив.
Ветер слышится в ветках сосен,
Мысли бьются напевом стиха.
Хвоя сыплется: осень, осень,
В хвое ложе из тростника.
Будем вечно, как сосны свежи,
Не увянут родные песни;
Сколько жизни отмерено нам, -
Будет петь мы - назло врагам!
Р у с л а н
Правит мудро ль страной государь?
Объяснить нам не хватит слов,
Я простой деревенский пахарь,
Ко всему в этой жизни готов.
Кто сказал, что в траве, в деревах –
Нету сердца и нет в них души?
Пропускает ли время цветенья?
Не плодами ль цветы хороши?
Ведь в ветвях, обращённых к Югу,
Прежде всех распускается цвет,
Не повсюду ли Солнцу Богу,
Свою радость несёт первоцвет?!
Б е л о я р
Все книги, все флейты, картины
Единой связал бичевой,
Ах, колокол бьётся родимый,
Надрывно гудит вечевой.
До края небес мне сдаётся
Изгоям дойти суждено,
Одно, брат мой, нам остаётся,
С тобою век быть заодно.
М а л и н
Хоть, пусть за пределами мира,
Друг друга искать нам дано.
Сапог бы нам только хватило б,
И грубое нам полотно.
Р у с л а н
Горечь сердца, печаль беспросветны,
Станем мы под луною рассветной.
Этих рос серебряная россыпь,
Краса сердца – цветок останный.
Ветер ветви едва лишь колышет,
Флагом радости служит напев,
Кто-то песню когда-то услышит,
В них, деяний напев, лицезрев.
И сквозь тучи души терзаний,
Не пробьётся и солнца луч.
Зелень яркая сосен знанья,
Пусть украсит безвестности участь.
(Говорит званым речитативом, обращаясь к реке)
О русская река родная,
О ветер, без конца и края!
Приди на помощь беглецам,
Доплыть до царства Праотцев!
(Поднимается ветер, плещется волна морская, на берег выходит Царь Речной.
Ц а р ь Р е ч н о й
Кто звал меня из вас троих, спешу на зов…
Б е л о я р, М а л и н (отворачиваясь, говорят в один голос)
Какой ужасный вид! Свиреп и зол!..
Ц а р ь Р е ч н о й (невозмутимый)
Окликнули меня своим призывом,
Глаголом обожгли нетерпеливым
Оставил все дела, пришёл на зов и вот…
Р у с л а н (встаёт перед Царём Речным)
Кого не удивит твой рост и вид?..
Ц а р ь Р е ч н о й
Откуда знать мне ваших вкусов многостранность,
Меня вы звали, я пришёл таков, как есть,
На вашу совесть полагался я и честь,
Что прекратилась вся вражда у вас и бранность…
Я сжалился над вашею судьбою,
Решил оставить всё, чтоб вам помочь,
А вы брезгливо отвернулись прочь,
Смириться, верно, порешили вы с бедою.
Что ж, оставайтесь быть в раздоре с теми,
Кто вас уже в бараний рог,
И каждый пусть считает, что он гений,
Найти свой путь, средь множества дорог.
Когда-то были, братья, вы едины,
Сильны своим единством были вы,
А как врагами стали вы гонимы,
Так растеряли всё, чем вы сильны.
И до того брезгливы и трусливы,
Вы стали, братья, жаль на вас глядеть,
Где почерпнёте вы достаток силы,
Чтоб недругов достойно одолеть?!
Р у с л а н
О Царь Речной, взгляд от тебя не прячу,
Каков ты есть, с таким ищу удачу;
Не для себя, для Родины моей,
Б е л о я р, М а л и н ( в один голос)
Гордиться станем мы Рекой своей!..
Р у с л а н
Нам надо силы где-то подкопить,
Так, чтоб злодея царство осадить,
Ты пособи нам, Царь Речной,
С сестрой Ариной вместе нас укрой…
Нам нужен парусник, чтоб был он ветра полный,
И понеси в страну забвения по волнам,
Чтоб нам в лучах восхода золотой Луны,
Уплыть сокрыться от предательской чумы.
Пусть лодка с домиком под парусом плывёт,
В страну чудесную, где правит сам народ,
Где дело доброе - плоды добра приносит
Туда волна твоя пускай нас и уносит.
Трёх братьев нас с сестрою благородной,
Разбойной шайкою зовут в краю родном, -
В стране разбойной правит бал гном озорной,
Казнит злодейски непокорных он.
Где всякий, правды ставший на защиту,
Разбойником объявлен и бандитом,
И вот на лодке с домиком плывут,
Отчаянные мстители в изгнанье.
Ц а р ь Р е ч н о й
- Вот вам ладья, - промолвил Царь Речной, -
И парусник ваш будет ветром полный,
В ней будет вам и пища и покой,
И не страшны вам ни дожди, ни волны.
Сама вас лодка к цели приведёт,
Стоять не надо будет у штурвала,
И станет вас приветствовать народ,
На всех причалах: и больших, и малых.
Г о л о с В е т р а
Сказал и вдруг исчез наш Царь Речной,
Как будто там его и не бывало,
И парусник прекрасный и большой,
Стоял под парусами у причала…
Их песня странников лилась над гладью вод,
Одни поют одни, другие бьют в ладоши,
Тот счастлив, кто в изгнании поёт,
К тому же, если сам те песни сложит.
На волнах отлива мотивы Луны,
И ветра в ветках стройных сосен,
И песни друзей на мотив старины,
Далёко-далёко разносит.
Им мир обещает, приют и покой,
И парус ветрами полощет.
И парусник к Зюраткулю плывёт,
Где на скалистых берегах - благой народ живёт…
ВЛАДЫЧИЦА ЗЮРАТКУЛЬ.
(Песня паломников)
На сердце тревога растает
В туманной безвестной дали:
Что ждёт нас призрачной далью,
Какие у них корабли?
То - сыплются вовсе не росы,
То – искорки слёз в рукава,
Что ж мы с вами, разве, не Россы?
Пора, брат, на волю, пора!..
Нам слышится песня прибоя,
Забрызганы пеной с тобой,
Родные, покинув раздолья,
Плывём в этой дымке густой.
За дымкой густого тумана
Сверкнает родительский край.
Ну, братья мои, атаманы, -
Вперёд с песней - не унывай!..
Г о л о с В е т р а
С озёрным порубежьем -
Кедровый край медвежий,
Владычица Зюраткуль
Встречать пришла закат.
На камне величаво
Владычица стояла,
И, парус примечая,
Речитатив вскричала:
З ю р а т к у л ь (речитатив)
Эй, путники, ребята,
Бродяги, эй, эй-эй!..
Вас приютить я рада,
Прошу сюда живей!
Друзья, где вы плывёте, -
Волшебники живут.
Коль песен мне споёте,
Ночлег дам и приют.
Поёт певец красиво,
Но это не успех,
Всем хором, что есть силы,
Прошу мне песню спеть.
Так пойте же дружнее,
Что глас напевный стих?
Нет ничего милее,
Чем песни чудный миг!
П е с н я п а л о м н и к о в
Коль вернёмся домой по весне,
Помяните вы добрым нас словом,
Ложь о нас вы рассейте в стране,
Просим ради всего вас святого.
Мы по скалам скитались гурьбой,
Где и птицам весной не поётся,
Даже ветки здесь ранней весной
Ждут цветов и никак не дождутся.
Всё же нам дикий край не забыть,
Уходя, говорим на прощанье:
Ах, какой удивительный вид
Здесь ночами при лунном сиянье.
Со скалы необъятная ширь,
Отзывалось нам эхо в долине,
Велики вы, Урал и Сибирь,
Нету вас величавее в мире.
З ю р а т к у л ь (мелодекламация)
Заоблачная гора, по которым, тучи кочуют,
Начинается с песчинки подножья горы,
Здесь возносит свой пик вершина «Москаль»
И только гордый орёл до вершины взлетает.
В цветущих долинах здесь отзывы глухи,
Во чревах пещер бьют живые фонтаны,
И горное озеро - чудный Зюраткуль,
Хранит тишину этот голос безмолвья.
Здесь некогда дева долину искала,
Такую, каких в целом мире, так мало.
Второй такой сказки нигде не сыскать,
Сбываются здесь неземные желанья.
Здесь, в тёмной теснине сокрыта от взоров,
Прекрасная дикая хижина в скалах,
Омытых водами живыми Зюраткуль,
Хребты этих гор собой море закрыли.
Легенда гласит, что подгорное море,
Хрустальными сводами славится в людях,
Сквозь своды большие хрустальные эти,
Зимою и летом лучи солнца светят.
Там залы дворцов в хрустале с малахитом,
Венеции сказочной дивней и краше,
Алмазные россыпи в гранатовых залах,
Сквозь своды хрустальные на солнце сверкают.
Струятся фонтаны, поток водопадов,
Теряются в море подземном прекрасном.
Море бескрайнее, море чудесное,
Где волны рождают волшебные песни.
Подземным тем, красочным, искристым морем
Проплыть можно до города Ариев - Аркаима
Средь рыб золотых и рыб серебристых
Светящихся ярким неоновым светом…
А на скалистых кручах сосны шумят и шумят,
О радости, о постоянстве и о любви говорят.
И даже кукушки крик, лишь усилит покой тишины,
Здесь хозяйка Зюраткуль, ни одной не минует горы.
К миру людей не причастна, от них она далека,
Где, как корабли проплывают белые облака,
Легко изменяет облако в горах очертанья свои,
Водит хозяйка Зюраткуль здесь горные корабли.
Круглый год зелена здесь сосна, а весною алеют сливы,
Сколько разных здесь дивных цветов, нет таких в целом мире.
Полюбила Зюраткуль, порою людей посещать,
Выходя с вечерней луной, из горных теснин,
Провожая людей по тропинкам, принимая их ноши на плечи свои,
Но незрима для взора людского остаётся всегда.
Поэтому, ходит молва о проделках хозяйки Зюраткуль,
О том, как шагает она с одной горы на другую.
Зюраткуль встаёт с горного камня, берёт свой посох и, постукивая им, обходит сцену, молясь, всходит на парусную ладью. Молится, поёт:
Если путники отдохнут в сени
Зюраткульских могучих сосен,
И зачерпнут пригоршни полные
Озёрной студёной воды,
Значит, крепко связала хозяйка
Зюраткуль их славные судьбы.
Будут петь эти песни со мной
Под дивной, вечерней луной.
Нет, не выдумка, то, не забава –
Но гимны во славу Арийцев,
Жаль с напевом вам будет расстаться,
Невидимкой проплыв по горам,
Здесь весенним цветением вишен
Хорошо будет нам любоваться,
Кружа в облаках над горами,
Иль по озеру плыть на ладьях.
Моих морей бескрайние просторы –
Подгорные прекрасные моря,
На Аркаим ведут дороги в горах,
Отчизна там Арийская моя!
За годы долгие скитаний в Зюруткуле,
Отвыкнете от шумной жизни вы,
О Аркаим, о город, сердцу милый,
Столица звёзд и неба синевы!
Б е л о я р (речитатив)
Пусть злословят, пусть злословят люди,
Не им судить: чист или нет родник души моей?
Бог горных родников об этом знает.
Пустились в путь мы и волна седая
Уносит всё: все скорби и тревоги.
Вперёд влечёт ладью. Раскинулся Зюраткуль,
Впитавший сок росы чудесных хризантем,
Сопутствует нам радость и удача.
Друзья нам расставанье неизбежно,
Тремя путями надлежит идти нам
От озера Зюраткель - к Аркаиму.
Все наши спутники готовы нашу участь
Подвижничества разделить. Так лучше,
Что, разделившись ныне на три части,
Мы три пути проложим к счастью:
Подземный, водный и земной, - для полноты науки,
Как жребий скажет, так нам карты в руки…
Р у с л а н
Не станем омрачать мы расставанье
Слезами и пространными словами.
Одни пойдут гористыми тропами,
Другим же плыть подгорным морем
И по Зюраткуль. Солнце выйдет вскоре;
И среди волн маячит нам земля изгнанья,
Не лучше ли всего нам песнею прощальной
Удачного пути друг другу пожелать.
Пора путь к Аркаиму пролагать…
М а л и н
Возможно ли, без слёз нам расставанье?
Подобны веткам ивы мы под ветром,
Которые, без боли разорвать не в силах
Никто, двух ивовых ветвей, растущих от единого ствола.
Надолго может быть нам суждено в изгнанье,
Но в путь пора, не мешкайте, гребцы,
И паруса быстрее поднимайте,
Да песней доброй ветру пособляйте.
Р у с л а н
Вперёд к хребту Мосальскому дружнее,
И песню, что, полна печали, запевайте,
И грудь болью разлуки наполняйте.
И ни беда, что волны разгулялись,
С отплытьем медлить нам никак нельзя…
Эй, по Зюраткулю отчалили, друзья!
Пускай в волнах качается, ладья!
Пусть волны выше, выше, пусть ветер всё сильнее,
Пусть гребни всё белей у волн, пусть громче стон,
Теперь уже не время падать духом нам, друзья!
Г о л о с в е т р а
Нелегко по путям бездорожным
К Аркаиму тайгою брести,
Осторожно, друзья, осторожно -
Есть опасности на пути.
Всегда, как только кто-то запоёт,
И рядом друг, ту песню подпоёт,
Окликнет кто товарища, на зов,
Любой тотчас откликнуться готов.
Вас бросает судьба по горам, по морям,
Трудно путь пролагать в дебрях нам.
У чужих берегов, становясь на причал,
Каждый дом свой родной вспоминал.
Р у с л а н (речитатив)
Молодость выкрали у молодых.
Энтузиастов душили, пытали.
На наших телах багровеют следы
От пыток отпетых вандалов.
Б е л о я р (речитатив)
Расщепленным молнией кажется мне
Сожжённое дерево на холме.
Стоит, обожжённое - в полный рост,
Ни бурь не боится оно, ни гроз.
Весенней повеяло теплотой,
И ожили ветви, покрылись листвой,
Но вновь над холмом собиралась гроза,
Ей дерево снова мозолит глаза.
В глубоком ущелье струёй серебристой
Ручей пробегает холодный и чистый.
Бредём много дней мы в горах одиноко,
Прислушавшись к звонкому пенью потока.
М а л и н (речитатив)
Ах, как торопились мы, Божьи сыны,
Свободы пути постигая,
То протестовали мы против войны,
Теперь вот войны избегаем.
Всё отдано в жертву, покой и любовь,
Вернуться домой все живыми мечтаем.
Зачем проливать нам горячую кровь
На жертвенники негодяев,
И дух наш окрепнет и с правдой в устах,
Жить должно смелей, полнокровней,
Мы мчим за судьбою, как мчится казак,
Конём своим, к милой, влекомый.
Конец.
Приложение 7.
ЗАВЕТ «НАУКА ДУШИ»
По мотивам древних Ариев «Наука души»
ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
Человеческая сущность – есть искра Божья в бесконечном пламени во Вселенной, и всякое положительное колебание этой искры человеческой души находит отклик в неисчерпаемой сокровищнице Вселенского пламени.
Освобождение души человека осуществляется через совершенствование её непрестанной молитвой, божественным контролем внутренней природы человека.
Когда человек говорит, что есть душа, но он её не ощущает, есть Бог, но он Его не видит и не имеет никаких личных с Ним отношений, говорит, что верит, но сам не знает во что, то лучше быть откровенным атеистом, нежели ханжой и верить в пустые слова. Большинство верующих верят в слова, радеют о том, у кого лучше слова о Боге и о пророках божьих, запутывая и запугивая, друг друга адскими муками. И вот, уже верующие монахи регулярно жестоко побивают друг друга у Гроба Господня, во имя своего лучшего служения Господу, своей лучшей веры. Что тут можно сказать, что можно поделать? Скажем лишь одно: не от Бога это, ибо до Господа Единого наши враждебные перегородки не доходят.
Бог - есть семя, дающее росток,
Росток превращается в дерево;
Дерево проходит цикл жизни
И вновь возвращается к семени.
Горы рассыпаются в песок,
Пересыхают многоводные реки,
Дожди поднимаются из водоёмов
И стекаются в водоёмы вновь…
Всё в Великой Природе едино,
Всё в Природе циклично,
Есть в Природе эволюция,
Но есть в ней и инволюция.
Всё сущее на свете – в семени.
Откуда взялось первой семя
С потенциальной возможности всей жизни,
В котором заложен потенциал дерева?
Ничто не может появиться на свет,
Чего не было проявлено раньше.
Закон сохранения энергии верен во всём,
Верен он и для всей живой Природы.
Нельзя во Вселенной ничего убавить,
Также и прибавить к ней ничего нельзя.
Эволюция не может начаться с нуля,
К нулю не приходит инволюция.
Семя – это инволюция живой Природы:
Людей, животных, птиц и деревьев.
Эволюция всей живой Природы
Завершается явлением из неё семени.
В семени содержится весь потенциал жизни,
В семени таится вся жизнь, включая детей Бога.
Инволюция и эволюция космической жизни
Сходны - в начале и в конце цикла.
Жизнь из семени выходит,
И в семя жизнь возвращается,
В этом – единение Вселенного Сознания,
Проявленного во всём, - от семени до человека.
Бесконечное проявление форм всякой жизни
Не зависит от обстоятельств;
Они всегда наличествуют во Вселенной.
Ничто в ней не исчезает и не появляется извне.
Жизнь инволюционирует до тонкой формы,
Затем, из этой причины тонкой формы
Жизнь эволюционирует до грубых форм:
Грубая форма следствие жизни, тонкая – причина её.
Нет в мире ничего нового,
Не будет в мире нового ничего.
Колесо жизни вращается циклично,
Следствие сменяется причиной, причина – следствием.
Причина изменения во времени
Становится следствием,
И жизнь во всех её проявлениях -
Идентична Вселенской жизни.
Волны жизни то поднимаются, то спадают,
Из тонкой формы всё развивается.
И всё снова возвращается к причине.
Так всё в мире возникает
И возвращается к своим началам.
Формы распадаются в волнах жизни,
И затем ими снова вызываются к жизни.
Подобно морским волнам и впадинам –
Волны поднимаются и падают, чтобы вновь подняться.
Всякая форма в бесконечности в точности повторяется,
Всякая форма была и будет потом.
Всё повторяется бесконечное множество раз,
Потому сбываются предсказания, регулируемые временем.
У Природы нет ни начала, ни конца,
Она находится в вечном движении,
Всё повторяется и будет повторяться
Бесконечное множество раз.
Энергия и материя в мире не исчезают и не появляются.
Всё циклично возвращается к началу, к источнику.
Наши жизни, сознание, ум и разум
Инволюционируют к Вселенскому Сознанию.
Внешние инструменты: глаза, уши, нервные окончания
Улавливают впечатление, передавая их органам, -
Главным нервным центрам мозга,
Ум и разум передают их душе для разрешения.
Душа вне мира, материи энергии и мысли,
Душа бессмертна, она не может умереть и жить,
Ибо умирает всё то, что в мире живёт,
Душа находится вне смерти и вне жизни.
Душа, как часть Вселенской энергии
Никогда не нарождалась и не умирала,
Рождаются и умирают только плотские оболочки,
Душа же существует во всём, но она Едина.
Душа подобна облаку, плывущему по небу,
Обманчиво, кажется, что плывёт Луна,
Так и душа не появляется на свет и не покидает,
Она вечна, свободна, не подчиняется причинности.
Душа должна испытывать постоянное блаженство,
Она вездесуща, всезнающая суть Вселенной.
За ограниченной природой, за ограниченным миром
Есть то, что зовётся Вечной Душой.
Волей Вселенской Души простирается небо,
Волей Души дышит воздух,
Волей Души сияет Солнце,
Волей Души все в природе живёт.
Все души едины с Высшей Душой.
Могут погаснуть Солнце и звёзды,
Земли и Луны рассыплются в прах,
Но души наши несокрушимы,
Они есть - единство в Вечном Боге.
Не бойтесь, не бойтесь смерти – душа бессмертна,
Не гордитесь покаянием, это наша молитва,
Мы - есть Душа Вселенной, Солнце и звёзды,
Сиянием души озаряется мир.
Существует цикличность бытия,
Творения исчезают и проявляются вновь,
После творения, всё сущее огрубляется
До наступления периода покоя, до следующего цикла.
Затем вновь возникают колебания материи,
Под их воздействием начинается новый цикл.
Природа есть бесконечное скопление атомов,
Воля Бога, воздействуя на атомы, совершает Акт Творения.
И зло, и добро в мире человек творит сам,
Каждая душа приходит к спасению,
Заканчиваются препятствия, муки и радости, -
Всё приходит к концу, к освобождению.
Бог даёт человеку всё, что он желает,
Бог является причиной Вселенной и следствием.
Сотворение это проявление того, что существовало ранее,
И будет существовать бесконечное множество раз.
Как паук ткёт паутину из своего тела,
Так и Вся Вселенная вышла из Него
Бог, Природа и Душа – едины, по сути,
Процесс творения бесконечно повторется.
Душа по природе чиста, но загрязняется постепенно,
Чистота и совершенство души сокращаются,
Дурные поступки ущемляют природу души,
Добрые поступки развивают душу.
Все души являются частичками Бога,
Совершенные души за пределами жизни и смерти,
Они вечно живут с Богом –
В этом - прекрасный цветок науки души.
Духовная мысль возмущает мозг,
Пробивает себе канал через серое вещество,
Сбивает человека с привычного, наезженного пути,
Но есть те, кто отваживается взглянуть в лицо Истине.
СОДЕРЖАНИЕ:
Вместо предисловия ………………………………………………. .......1
Приложение 1. Видение Махабхараты…………………………..11
Приложение 2. Древний Завет Ариев…………………………….21
Приложение 3. Махабхарата …………………………………….....41
Приложение 4. Рамаяна…………………………………………….......55
Приложение 5. Царь Пуранджана………………………………....84
Приложение 6. Тропою Рамаяны…………………………………....90
Приложение 7. Завет «Наука души» ……………………………115
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Российские путешественники в Индию. М., 1990
Виташевская М.Н. Странствования Афанасия Никитина, М., 1972.
Лебедев Г. Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии, СПб, 1805.
Салтыков А.Д. Письма об Индии. М., 1985.
Верещагина Е.К. Очерки путешествия в Гималаи. Ч.1-2, СПб., 1883.
Россия и Индия. М., 1986.
Индия в произведениях художников. М., 1955.
Махабхарата, М.-Л., 1950-67;
Махабхарата, вступительная статья и примечание Б.Л. Смирнова, 1955-63;
Махабхарата или Сказание о Великой битве потомков Бхараты. Древнеиндийский эпос. Литературное изложение Э.Н. Тёмкина и В.Г. Эрмана, М. 1963
Гринцер П.А., Махабхарата и Рамаяна, М., 1970;
Серебряков И.Д., Очерки древнеиндийской литературы, М., 1971;
Бхагавад-Гита, полное издание. Бхактиведанта Бук Траст, М. –Л., Калькутта, Бомбей,
Рамаяна. Древний эпос. Литературное изложение В.Г. Эрмана и Э.Н. Тёмкина, М., 1965; Махабхарата, Рамаяна. М., 1974;
Мифы народов Востока и Средней Азии, М., Вече, 2007.
Никитин В. «Белая Индия» Николая Клюева, Наука и религия. – 1994. – № 5. – С. 21-22.