У КРОВНОЙ СВЯТЫНИ
(Новелла)
Тётушка Зина корову доила,
В мыслях своих далека,
В их глубине перед нею бурлила
Жизнь, как большая река.
Кошка смотрела, довольно мурлыча,
У приоткрытых дверей,
Словно читала мне старую притчу*
О кровных узах людей.
Пенились струйки и тихо журчали
Чистым живым ручейком,
Жизнь мою чем-то большим наполняли,
Сблизив с землёю родством.
Шёл аромат молока от бурёнки!
С нею весь тётушкин дом
С запахом сена от свежих одонков
Грели надёжным теплом.
Мать мою часто к сестре своей Зине
Тянет в деревню Жарки.
Годы потерь они помнят доныне,
В судьбах нелёгких близки.
Смерч революции, Русь изменяя,
Бросил в ушат ледяной
Весь русский род, до основ потрясая
Лучших традиций устой.
Взращивал пашню отец их умело,
Хлеб для казны поставлял,
Землю, к которой душа прикипела,
Словно с колен поднимал.
Только сосед его в пьяном угаре
В дни, когда шёл перелом,
Бранью жестокой по сердцу ударил
И погрозил кулаком.
* Притча – иносказание, нравоучение, мудрое слово (Толк сл. русского языка В.И.Даля)
Новые власти ворвались в деревню,
Словно гроза из-за туч,
И он ушёл их добычею в землю,
Взяв от даров её ключ.
Дом был отобран!.. И долго скорбел он,
Как агитклуб бедноты:
Позже, с приходом фашистов, сгорел он,
Пеплом летя с высоты.
Были семье очагом его стены,
Но под ударом судьбы,
Пал он, оставшись на сердце нетленным,
В пекле нелепой борьбы.
В память от старого крова осталась
Только фундамента часть.
Рядом полынь, словно скорбь, поднималась,
Да тропка в поле вилась.
Старшей сестре и кормилице Зине
Строить опять довелось
Скромную избу у кровной святыни,
Сердце с которой срослось.
Старые вишни стояли по краю,
Как прошлой жизни цветник.
И улыбалась она, восполняя
Сердца глубокий родник.
Ели мы хлеб деревенский душистый
С тёплым парным молоком,
Запах родной их и девственно-чистый
Прошлым наполнил весь дом.
В отблесках севшего в небе заката
Слушала тётушку я,
Как в лучшей жизни жила здесь когда-то
В крепких устоях семья.
В сердце хранила она беззаветно
Добрый крестьянский закон:
День начинаешь с зарёю рассветной –
Будешь в трудах награждён.
Но при советско-колхозном укладе
Лошадью в тесной узде
Шла она с той же улыбкой во взгляде,
Сея свой хлеб в борозде.
А на лице, умудрённом судьбою,
Горе оставило след:
Старше смотрелась с былой красотою
Тётя на несколько лет.
Мужа пронзила фашистская пуля!
Краткого счастья кузнец,
Пал он, у мирного дня в карауле,
Как настоящий боец.
Дочка – её отраженье портрета –
Выросла нежным цветком
И среди вдовьего бабьего лета
Ей помогала во всём.
Жили они, сердцем миру открыты,
С кладом былого на дне…
Образы прошлого, не позабыты,
Что-то меняли во мне.
* * *
Век отгремел! Нет уже тёти Зины,
Нет даже дома её.
Время, и нам оставляя руины,
Сделало дело своё.
Лишь старики с притяжением древним
Помнят былое Жарков
Внуки же, вставшей на взгорье деревни,
Приняли зов городов.
Власть поменялась, опять оставляя
Свой разрушительный след,
В крайности снова Россию бросая
И замедляя расцвет.
Но хоть обижена, всё ж не бессильна
Стойкая Матушка-Русь
И, как надёжная тётушка Зина,
Тянет и тянет свой груз.
Декабрь 2003 год.