Мой старший сын погиб в прошедшем веке,
В «лихие» девяностые года.
Он мог бы стать прекрасным человеком,
Но вот теперь не станет. Никогда.
Не за идею умер, не героем –
По пояс в перестроечном дерьме,
Он был убит обкуренным конвоем
В провинциальной северной тюрьме.
И я, судьбою вздёрнутый на вилы,
Утоптанный, безропотный навоз,
Плотиной стал у вырытой могилы,
Гася полёт моих свинцовых слёз.
А совершив, раскаиваться поздно,
Ты выделен, ты не такой, как все…
И средний сын облагородил мозгом
Щебёнку затрапезного шоссе.
А я судьбе не объявлял вендетты,
Она войну затеяла сама…
Обязаны ли наши с вами дети
Платить за то, что мы сошли с ума?