Ночь тихонько вошла без стука, разбросав сновидений пепел,
Мне приснилась сегодня шлюха, обнаженная в лунном свете.
Рядом с ней - неказистый малый на мольберт наносил мазки,
Её профиль и взгляд лукавый пойман был волшебством руки.
Был он мастером в этом деле, только сердце терзал вопрос:
Как открыть свои чувства деве, когда будет дописан холст?
Рассказал ей, собравшись с духом, о безгрешной любви своей,
Но девица была лишь шлюхой, с ним готовая лечь в постель.
Не пленил ее шарм искусства, не смутил первозданный пыл,
Надругалась она над чувством, в фарс признанье превратив…
Смех вонзился раскатом в темя, было «Нет», как Авроры залп!
Нож блеснул, рассекая время, жизнь блудницы с собой забрав.
А художник, склонясь над телом, гладя волосы, все шептал:
«Ты моя теперь, вся… всецело… нас навеки Господь связал!»
Сталь холодная впилась в вены, страсть любви и тоску глуша,
Брызги крови легли на стены, стоном вырвалась прочь душа…
Сон рассеялся зыбкой тенью, сквозь портьеры пробился свет.
На меня, неподвластный тленью, девы юной взирал портрет.