Странные белые саваны
Окутывают черную (для контраста)
Ночь,
Безнадежно влюбленную.
Хотя уже далеко за десять,
(Были дела, пришлось опоздать),
Сажусь за привычный стол и блокнот,
И думаю, к чему же сегодня
Тебя ревновать?
Немного к стихам,
Нет?
К излишней музыке,
Которая сегодня
Особенно ярко,
Особенно близко.
Сигаретам не твоей любимой марки,
Телевидение, радио, интернет -
Должно быть самые яркие в списке.
И кажется, я чувствую их дыхание,
На шее, которую ты так старательно прячешь
От всего, что пьет в одной компании
С этой музыкой
И этими стихами.
И пусть это даже, наверное, правильно,
Но все равно почему-то грустно.
К людям, кстати, довольно скучно -
К людям ревнующих - полно.
Ночь вот ревнует к саванам,
Саваны к ночи,
И им хорошо, потому что
Ночь никогда не найдет никого другого,
А саваны - тем вообще все равно.
Другое ли дело - поэзия!
Стихи и всё то, что
Нравится еще больше меня,
На чем действительно можно двинуться,
Каждый вечер сугубо в десять
Ласкают тебя, как тебя
Ласкаю рукой по спине в одиннадцать.
Список составлен,
Зрители в предвкушении
Съели каждый по нижней губе,
Забыв про курицу на коленях.
И ждут, когда расскажу.
Расскажу. И вам, и себе.
Сцена 1. Начнем, пожалуй.
Сначала я немного слижу
Кожи с руки, той самой,
Которую строчками выше
Мы уравняли со всем, что в списке.
Потом аккуратно надкушу нерв.
Рука сжимается.
Удивлена, кажется...
До самого главного вроде бы близко.
Мышцы съем, а потом зубами
В кость вгрызусь
В сердце самое.
И ревя от боли
Сломаюсь, порвусь,
И перекушу надвое.
Медленно выдохну...
Список мертв,
А я - жив,
Хоть от боли сразу побледнел весь.
До встречи, блокнот,
Завтра на том же столе
Без двадцати десять.