Избр. По Селенджеру

 
 ПО СЕЛИНДЖЕРУ

   (по -пытка поэмы)
 
 « Если вам на самом деле хочется услышать  эту  историю,  вы,  наверно,
 прежде всего захотите узнать, где я  родился,  как  провел  свое  дурацкое
 детство, что делали мои родители до моего  рождения,  -  словом,  всю  эту
 давид-копперфилдовскую муть.»
                Джером. Д. Селинджер



 Пропасть зевнула от скуки и рожь поглотила,
 рожа ли Чепмена или комбайново рыло?
 Скрыл экскаватор следы,копанувши земельку Дакоты.
 Коп ли тянулся в пять пальцев до кольта?

 Взятки ли гладки,  иль что -то застряло в той жатке?
 Шаткого мира недетские прядочки-прятки.
 Книга зачитана. Старой пластинки  запилен винил.
 Манит Манила, как даже Манилов жену не манил.

 Гоголь просил продух сделать в гробу и воткнуть перископ,
 чтоб безболезненней все ж совершить перескок
 к Панночке, Вию, к майорову важному Носу,
 в общим туда, где уже не курить папиросу.

 Мнился Лавкрафту  огромный прожорливый   червь…
 Мартина Лютера мучил вселившийся чёрт.
 Толку – чернильницу  в тень на стене отправлять.
 Мир нас исправит.  Но нам ли его исправлять?

 Гофман котел, а маркиз –свет –де Сад  всех хотел.
 Сколько  опущено вниз  нескончаемых тел!
 Сколько отпущено –пущ Беловежских  для зубра?
 Пушкину пущена пуля. И Коба, как кобра               

 смотрит  с полос чешуистых, газетных,змеистых
 гипнотизируя. Он так же, как прежде, неистов.
 С Марром дискуссию что ли затеять? Устроить ли мор?
 Лесоповалить отправить повально -в сыр –бор?

 И Черномором он -батькою снова ведет из пучин,
 выпучив  бельма , на площадь-   Тоску да  Кручину.
 Проще бывало. И площе. Палач и топор.
 Ляха  -на плаху. Так  вот и ликуем  с тех пор…

 2010 г.

 
 1978 ГОД. ДИССИДЕНТСКОЕ

 Мой 78-мой. Май, предвкушенье сессии,
 мы - по прямой - в колонне демонстрантов,
 так молодо, так зелено ,так весело.
 И потому ещё тем паче - странно,
 что вдруг декан(он флаг нёс) факультета:
 "А Брежнев* -то, слыхали, хм, - писатель!"
 Накатывало встречным валом лето.
 И не существовало -ни спасателей,
 ни СОБРа, ни спецназа  с МЧС,
 а слово «президент»  звучало импортно,
 я, сдав зачёт, уже в словарь не лез,
 чтобы понять -  omnia mea mecum porto.**
 В деревне про смородину - «сморода»,
 услышал я. В Болотном шили джинсы,
 додиссидеть до вызова  полгода,
 не мудрено. Но кой-какие шансы,
 что пронесет, хоть слушал «голоса»
 и поглащал страницы  Солженицына
 всё ж остовались. Налились до колоса
 в полях колхозных  рожь с густой пшеницею.
 Нейтронной бомбой баловались мы,
 как позже обнаружилось, и в плотных
 слоях, над бабушкой, в добротные пимы,
 обутой,  прогоняли беспилотник.
 Я в крытом лемешком  монастыре,
 по случаю попал на колокольню,
 и вот услышал в  звоне ноту - «ре»,
 как в фуге Баха. Было так привольно
 купаться в Сороти, и в общую тетрадь
 записывать в деревне  ДедовцЫ***
 частушки. И услышать слово "рать"
 в названьи речки, трогая "венцы".
 К тому ж везде-как есть  и там, и здесь,
 среди дубрав и тучных берегов,
 «литературоведом в штатском» -друг -Дантес,
 с кем  мы  стрелялись с десяти шагов.

 14.июнь.2010 г.

 *Трилогия Брежнева увидела свет в журнале «Новый мир» в 1978 году (в № 2 — «Малая земля», в № 5 — «Возрождение», в № 11 — «Целина»)
 ** Всё своё ношу с собой.(лат.)
 *** Дедовцы-деревня на противоположном от имения Михайловского берегу Сороти.(«В дали разбросанные села, по дымным берегам бродящие стада.»


 МОНОЛОГ СОРАТНИКА ПО БОРЬБЕ

 Послушай, Че, уйдем подальше в джунгли,
 взяв только "акаэмы" и мачете,
 пока что гитарист  играет Джанго,
 и не дописана поэма. И не в счет
 все то, что было с нами, здесь, в Гаване,
 пока креолка бедрами качает,
 или давай  свинтим, брат, на Гавайи,
 чтоб утро, лежа в гамаке  встречать.

 Зачем вьетнамским болен ты напалмом?
 Маркс  дальше Марса ведь и островов Азорских!
 Не лучше ль, как  кокосами на пальмах,
 нам любоваться грудью стрептизерки?   
 Советский стрептоцид нам не поможет.
 Тем более хрущевский суицид нам 
 с Карибским кризисом...Да и стрельнёт -промажет.
 Ботинком- о трибуну - просто стыдно! 

 Знай Че, ты кончишь в боливийских Андах,
 где не излечишь от капитализма
 гаучо бедных. А потом на брендах
 ты будешь красоваться. И  трюизма,
 наверно,  большего придумать невозможно,
 чем борода пирата и берет
 барбудос. Ты как конь, поверь, стреножен
 идеями, и смех меня берет!

 Другое дело –Сартр. При свете Марса –
 с руинами ацтекских пирамид
 мешать Бодлера, болеро и Маркса.
 Такой коктейль – он кого хош проймет,
 будь Хо Ши Мин то, Мао иль брамин.
 Наркотик этот будет круче коки.
 От нищеты бессилен аспирин.
 Капитализм – сильней, чем гонококки.

 Нас будут до костей съедать москиты.
 Нас будут пожирать пираньи СМИ.
 Что толку, Че, что побывал в Москве ты –
 всё это лишь несбыточные сны.               
 Пока  дымит гаванская сигара,
 пока от Конго до Мадагаскара
 набедренных повязок гей-парад, 
 буржуям будем мы небесной карой...
 Или же, Че, ты этому не рад?


 МОНОЛОГ БОЙЦА СОБРа

 Последний, прочитанный   мной поэтический сборник-
 наставление по стрелковому оружию. 
 В нём я узнал  об АКМе в сборе,
 а кроме того обнаружил,

 что  магазин-это вовсе –не то
 место, где торгуют  «Клинским»,
 но перечитай хоть раз сто -
 на два штыка вглубь- земля –  глина

 И уже не важно - с какими словами
 рифмуются «прицел» и «предохранитель»,
 когда пули  посвистывают над головами,
 как  будто подло пропускающий ниппель.

 Такая сВИстема- только туда,
 обратно нет ходу,
 особенно когда –
 по первому году.
 
 Вчера задело одного пацана-
 война есть война-хотя на кой она
 ему, такому-
 глины ком,

 военкому  морока – разговор с матерью,
 она завоет, пошлет к такой матери,
 какие-тут высокие материи-
 всё сор-
 в дело вступает СОБР.

 Собратья по СОБРу, соберите меня,
 как «калаша» , если разорвёт, 
 уйду, никого не виня,
 туда,  куда меня  призовёт.

 Без приза уйду, без зарплаты-
 латанный весь уже- недалатанный.
 Пусть, может быть, всё же –больница, кровать.
 Собрат, я знаю всё сиюминутно!
 России - разбитый градусник ртутный
 пытаются с помощью  СОБРа собрать…

 13. июнь.2010 г.

 ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ  СОТРУДНИКА КГБ НА КОНЦЕРТЕ ВАН КЛИБЕРНА

 Каким же калибром стреляет Ван Клиберн? Куда он  хиляет,
 по клавишам пальцами - даже Кулибин не знает.
 Поддать бы им пару, но надо же –падлы!— и кризис Карибский
 им то же, что нары для жопогитарой народной артистки.

 Какого Живаго? Мне надо вшиваться ракетной подлодкой,
 как после запоя, всем телом ликуя  с моторной  молодкой.
 Хорошее дело—Чайковский…С Чукотки мы все-таки можем.
 А чтобы вот с Кубы—и зримо и грубо - нам Кастро поможет.

 А чтобы – без свитера, выжрав поллитру, сопеть сладострастно,
 так тут под Флориду, ховаясь в Карибах, нам надо подкрасться.
 Неплохо, конечно, и Мусоргский вечный с его бородою.
 По бедрам  той Вари пройтись Че Ге Варой, с похмелья бодаясь.

 Как песнь диссидента –позыв—досидеть бы! Я “коду” встречаю.
 Не педик я, нет ведь, тюменскою нефтью блаженно кончаю.
 Вот этим мордентом закончить! Сорбента опять же не выпил.
 Поэтому ПУТЧит. Пора бы уж лучше забрасывать вымпел.

 Луну унитаза занять бы, как базу, под мышкою папка -
 с холодной войною от ручки сливной и  до ядерной кнопки.
 Овация взрывом - и камнем с обрыва - куда же деваться?
 Как старт с Байконура, как газ Самотлора, взрываюсь овацией.

 2000 г.

 
 МОНОЛОГ ЧИТАТЕЛЯ ФЕНИМОРА КУПЕРА

 У  Купера, у Фенимора ,
 скажу я, братцы, вот умора,
 такая тщательность узора,   
 обложки.Я купил вчера,
 сдав  два мешка макулатуры
 в угоду той литературы,
 которую помимо вздора,
 читать я буду до утра.
 Героев стойких пылкий    норов,
 мне по душе. Без разговоров,-
 нарушив очерёдность,  грубо так-
 тот томик ну и Кубик Рубика
 я прихватил. Ура, ура!
 Индейца зык и рев быка,
 Дакоты скот- чего приятней?
 Как бы до прерий путь обратный.

 Что, братцы, хорошо сидим?
 Есть что читать, что съесть и выпить.
 А если кончится –сдадим
 пушнину. Вон глаза навыкат
 ларёк приема стеклотары-
 приёмщица навродь гитары.

 Я буду главами читать,
 и совмещать квадрат с квадратиком.
 Я буду мыслями витать
 под стать  рок-н-ролловым  фанатикам.
 Питательнейшая среда –
 как бы играю на гитаре я-
 ты только посмотри сюда-
 глаза твои , как два Онтарио,
 и сам я будто "Зверобой"*
 иль Глаз какой-то Соколиный.
 Была ты просто дорогой,
 а станешь джунглевой долиной.

 У Ункаса  одна мечта –
 спасти тебя от томагавка.
 Гурон- не тронет – маета
 мне с ним. Не будет больше гавкать
 соседка за подъездный свет.
 И, ёлы-палы, до помойки
 с ведром не выбежит сосед,
 с весёлой дружеской попойки.
 Да-это он! А мы-то, мы?
 Здесь   не ступали      мокасины!
 А пол , конечно, надо мыть.
 И надо мне до магазина
 слетать стрелою Чингачгука,
 чтоб прикупить немного лука,

 картошки трошки, по талонам-
 две пачки масла, колбасы,
 чтоб было, что жевать гуронам,
 чтоб  каждый был и пьян , и сыт,
 запаса пороха к патронам,
 ведь на охоте, на войне ли –
 не обойдешься без шрапнели.    
 Да и без соли -ни на шаг,
  ведь коли ты добыл бизона,-
 о том узнает  Аризона,
 а кто не с нами, братцы: «Ша!»

 Такого не отснимет «Дефа» -
 де факто – Гойко Митич –вождь,
 я пал в бою, в  Техасе где-то,
 и ты, жена , меня не трожь!
 С утра скальпирован похмельем,
 бюджет семейный на мели.
 Ты покупать мне это зелье,
 родная, больше не вели.

 2010 г.

 * "Зверобой" , название одного из спиртных напитков-хитов 70-80-х.

 ВОЗВРАЩЕНИЕ К ТОТЕМАМ

 В Индокитае я видел Будду с оторванной головой,
 на том месте, которое перед этим обрабатывали авионалётом.
 Я слышал старой вьетнамки  вой,
 и всё это отснял на киноленту.
 Когда потом я садился в сортире на очко,
 передвигаясь , как макака, на одних руках,
 оно, рыча, шумело бачком,
 совсем, как "Фантом" в облаках.
 Я думал: лучше бы мне оторвало голову,
 а не ноги, и что это месть Будды,
 и мои ноги, переродившись, где - то в джунглях- голые
 и это прекрасный сюжет для Голливуда.
 Они прыгают по веткам, перемещаются по лианам,
 заселяя потомством весь ареал боевых действий,
 какая -то новая разновидность павианов,
 каких я себе представлял в детстве,
 когда видел кого-нибудь в инвалидной коляске,
 жалкого, отброшенного цивилизацией в тут темень,
 где у костра устраивает пляски
 племя, молящееся  тотему.

 ОБЛОМАЛСЯ

 Когда уходишь по жаре,  как в кожуре в своем загаре,
 себя хотя бы пожалей – всё тлен на кончике сигары,
 и столбик пепла, обломясь,  закончит  всё, что по сюжету
 пошло не в масть,  чего мне красть? Уж лучше стрельну я в монету.

 Удар расплющит эту медь. Уметь стрелять ведь тоже надо!
 Мне б лишь одно уразуметь: какого ляда эта радость?
 В бокале лёд. Да запах виски. Да путь неблизкий, да грабёж,
 да ласки  индианки - киски, всё остальное явно - ложь.

 Лежак седла под головой да  на веревке  пол - скелета,
 змея в пыли, койота вой, - следы последнего налёта.
 Казалось в сейфе бриллиант, а там мякина с пустотою,
 но  грабить - это мой талант. И только тем - чего-то стою.


 РЕАБИЛИТАЦИЯ,
 или сказ о стране НКВДэвии               

 
                Светлой памяти моего  деда Ильи

       «Берия, Берия
       потерял доверие,
       а товарищ Маленков
        надавал ему пинков…»
                Частушка

              стихофильма

 Изба наседкой на гнезде.
 Хомут  со сбруей на гвозде.
 Лай кобеля. Стук щеколды,
 как бы предчувствие  беды.
 Холодный ,словно лёд, засов,
 на цепке –гирька от весов.
 Да стрелки ходиков-часов,
 как  пики   сталинских усов. 

 Под стрехою пищал птенец.
 Энкавэдэшник, будто жнец,
 лез по навету на поветь.
 Лес на висках заиндеветь
 успел, а в Индиии ведь как?
 Сидят в нирване. Курят мак! 
 Ну а у нас –напраслина
 длинней вот этой  пряслины.

 От этих грёз, от этих мук-
 отер сапог о сена пук,
 и в голенище, отразясь,
 бык да корова отрадясь –
 не видели такого, 
 вдруг мыкнули толково...
 Какого б от скотины прока!
 А вот увидели пророка!

 И вот уже Илья пророк –
 босой ступает на порог.
 Он весь продрог. И ненароком
 в одну секунду стал пророком.
 А то ведь был простой Илья -
 былиночка среди былья.
 Но вот заблеяла овца –
 и прямо сразу в Книгу Царств.

 Куда –от упряжей и бОрон?
 Но вот летит в пустыню Ворон,
 черней, чем в кожане чекист.
 Сверкает глаза аметист. 
 Лесистый склон. Обрыв. Овраг.
 И вместо зуба слово» «враг!»
 А зуб в позавчершней драке
 –за Маню…Это все не враки.

 Пророка манят в кабинет.
 Багет. Портрет. «Но в борозде…»
 А в раме пусто. Кабы –нет…
 Но вот он – и при бороде...
 «Но в борозде не прячь монет! -
 предупреждали.- Ни зерна...»
 Не прятал, соблюдя завет.
 И -вдруг…Какого же рожна!?

 И снова на пороге он,
 как будто бы в пироге он.
 Индеец или же индус,
 на что надеяться? И ус
 уперся в спину, и обман
 хвостом ударил, как   кайман,
 и  этот самый из портрета
 за трубкой шасть в карман. И это…

 Уже другой. Да сколько ж их?
 Холста ж поди на мешковину
 не хватит!  Царь щурячий лих!
 Прорвавши  бредень, по овину
 ходил –бродил, как крокодил,
 имал курей,  овец  давил,
 и вот когда дошло до вил
 -его прозвали мы - Кайман.
 И это тоже не обман! 

 Илья- карасиком в мотне.
 Что спросят, он , понятно, «не!»
 Вот так – с вождями невзначай,
 сидят и пьют Цейлонский чай.
 Кум! Отвечай - не отвечай,
 про  чугунок не умолчишь…
 В кремле шутить не будут, чай.
 К тому ж, сплошные кумачи.

 И снова  на пороге-
 и впрямь на обласке,
 обласкон и не в горе,
 и в Гори -  пить вино из рога-
 вон куда вынесла пирога,
 и Сталин произносит тост
 за эту… Билитацию…
 и чтобы поквитаться
 враз выдаёт квитанцию

 Да –в Индии там курят мак.
  У нас «Герцеговину флор».
 И молятся на красный флаг,
 хоть это и не триколор.
 В глазу быка – два мужика,
  как в зеркальце девица.
 К  наседке тянется рука-
 в хозяйстве пригодится!

 У  девы щёки будто маки-
 да, это всё, конечно враки,
 что заслонили путь слоны.
 ( Уж больно пареньки юны…)
 Два галифе. Не знаю-как их!
 А сзади, вроде две макаки!
 Но этого –с курОй под мышкой,
 кажись, Скобцовым звали Мишкой.

 Скобе-копец. Таков – Скобец.
 Боец до баб-молодок
 на весь на околоток.
 В доске сучок- и вот малец,
 ткнул пальцем- и глядит-отец.
 Как бы среди овец-овца,
 таким увидел он отца 
 в последний раз...На том -
               
                КОНЕЦ.

 МОНОЛОГ КАПИТАНА ЖЁЛТОЙ СУБМАРИНЫ

                Николаю Зуеву

 Поймите, мне музыка так же нужна,
 как лапе лягушки важны перепонки,
 а вот чтобы плавать в реальность из сна,
 то лучше жениться на старой японке,
 вначале немножко хватив ЛСД,
 приняв посвящение от Махариши,
 чтоб, глубже нырнувши, явиться  везде,
 где сносит кому-то   непрочную крышу.

 Чтоб выставив прямо из сна перископ,
 балдеть, наблюдая двойную реальность,
 а глубже нырнув, совершать перескок 
 в таинственный мир, где трюизм и банальность
 предстанут в обличьи  раздувшихся рыб,
 такой вот туризм  круче секса в Шри-Ланке,
 а кабы шаров понадуть из икры б,
 то можно летать, как при помощи ханки.

 Что марихуановых глубже морей?
 Быть может, лишь ревность Марии к Хуану?
 Пучины фантазий! Клыки якорей
 нанесшие телу   бездонные раны!
 Я вас обломал об  индийских божков,
 казавших из сумрака  пасти акульи,
 но чтоб не попасться, обломки колков
 гитарных скормил, чтоб  сберечься  от пули.

 Кормило с ветрилом потрепаны и
 уже не вернуться во сны Ливерпуля,
 где я хулиганил,    проклепанные,
 джинсяры  сперевши у дядюшки Жюля,
 у Верна, чтоб тысячи сумрачных лье,
 во всем положившись на  хрупкость заклепок,
 проплыть, чтоб светясь, как на шее колье,
 под винт уходила ночная Европа,

 захлопать готовая и засвистать,
 дивиться, давясь косяками ставриды,
 как сны, что прочитаны мною  с листа
 противней глиста и безумней Флориды.
 Я не был разорван клешнястой толпой
 когда мы на сушу   сходили, всплывая,
 и даже когда цэрэушник  тупой
 в запой уходил, компраматы сливая.

 Но пуля  достала торпедной атакой,
 просунувшись кольтом в кессонные сны,
 чтоб в люк унырнуть — аварийною чакрой
 воспользовался, только сны мне тесны.
 Доколе  лежу у отеля “Дакота”,
 доколе полиция     тащит   наган,
 сморю в перископ,   хохоча до икоты.
 Шли б пули те в улей! Ведь я капитан!       

   
 В  день рождения Джона Леннона 9 октября 2003 года

 МОНОЛОГ МИКА ДЖАГЕРА
                “Принесли цветок чертополоха...”
                Николай Заболоцкий



 Подсев на колеса, до  самых волос,
 растрепанных вкривь и разметанных вкось,
 уже не жалейте - уж так повелось,
 что станете в джунглях  струною-лианой,
 чтоб в кайфе  мотаться на ней обезьяной.

 Какое там форте, какое пиано!
 До  каждой травинки — я буйство поляны.
 Расту, извиваясь, как стебли  дурмана,
 во рту  моем   роста  несметная силища,
 я просто угроблю  газонокосильщика,

 чтоб  он не препятствовал  взрыву газона,
 где хиппи валяются грезой озоновой,
 где каждый сорняк обладает  резонами
 не скошенным быть, не зарезанным наспех,
 когда  разрастается листьями  настеж.

 До каждого пестика, каждой букашки
 оставьте его -и не надо выкашивать,
 пусть в нем отоспятся  и панк и алкаш,
 взрывною волною  газона отброшенные,
 как   камень замшелый,  стихами  обросшие.

 Я пастью своею не дам вам покою,
 когда с  перепою — ревущей толпою -
 я джунглевой чащи  рычанье    слепое
 её  взрывоносный     панический страх,
 теку, чтоб взорваться, в стеблях - проводах.

 Поймите! Давно перепутаны роли
 и если я роллинг, то я и король,
 звериный мой крик -это старый пароль 
 для входа в алтарь -крови  каплею   свежей, 
 где я только камень  в кругу Стоунхенджа,

 ТОРЖЕСТВЕННАЯ ПРИСЯГА СЕРЖАНТА ПЕППЕРА

 Присягаю Алистеру Кроули, Линде и  Марксу, и клумбе цветочной,
 и Кэрролу, и Кролику, и  отвислой губе, и скрипучей трубе водосточной,   
 ну а если быть точным — до коликов смеху и падавшей в норку Алисе.
 Ну, дались вам чулочки ее! Присягаю канат перегрызшей прожорливой крысе,
 что канала к каналу и песенку тихо стонала, что не знала ни   вала морского,
 ни черного нала, а с Эдгаром, нахмуренным По — от мельканья мирского
 в бурю дури пустилась. А что ж тут, скажите, такого? Ничего - только клумба,
 только блеск эполетов,  Блэк  Джек, только покер минувшего лета и тумба
 барабана. Губа на губу - и молчок.
 А ведь был-то жучок,
 а ведь был-то охочий до румбы,
 а ведь румбы прошел он и Престли, и даже Синатры,
 на четыре на четверти или  же на три.
 Если вдруг загрохочет - бум-бум,
 лабух дунет в трубу,
 скопом  тут же синкопы — и все захохочут,
 только смех- он - отходчив
 и тогда холодеет спина,  и как натрий,
 как хлор набежавшей слезы
 все кончается — ты стрекоза довези
 — до далекого сна. Три
 мальчонки, а где же четвертый? Кокетка — с конфеткой "Бон-бон".
 Эта клумба-могила, с каких ни посмотришь сторон.
 У девчонки- юбчонка, у Мерилин  не губы -пион, как шпион,
 ну так кто же пионил неужто же все-таки он?   
 И уже не испить из  бочонка того, ни пиратского эля, ни песенки даже дурацкой,
 и, как рация,  шлет нам морзянку погибшее рацио.               
 Да и жив ли, скажите, Маккартни? На карте гадала какой
 Йоко Оно,  шпиона под койку послав в непокой,
 и куда он хромает по свету — хорошенькой Хизер протез?
 Это мизер из теста протеста. У Пола, конечно, есть тесть.
 Это Ринго пророс к нам сквозь клумбу. А там, где босыми ногами
 Маккартни ступал по асфальту 
 кровяное пятно. Здесь доспех о доспех - две машины с успехом
 - и рыцарь отчалил на Мальту.
   
 
 ДЖОРДЖ ХАРРИСОН: ВСЛЕД ЗА СОЛНЦЕМ!
 
 Ты ушел вслед за солнцем-такие дела,
 унося свои патлы-корону битла,
 пат судьбе гитариста, ирландца, певца,
 только пепел над Гангом да гонгом сердца.

 Махариши не слышит, когда сносит крышу,
 когда ноги босые и белые клёши,
 когда стоны фонаток, как протуберанец,
 вот на чем погерел ты, могучий ирландец!

 Жизнь на карту -  по песне пошли метастазы,
 по кусочку кромсают ланцетом, не сразу,
 но Маккартни и Клэптон , конечно, споют,
 вслед уходу минорную песню твою.

 На колки намотают твою немоту,
 а улыбка не тает,искрясь на светУ,
 ты ущёл вслед за солнцем, махнув на прощанье-
 весь как есть, весь на выход с вещами*.





ЧЕЛОВЕК , ЧИТАЮЩИЙ ГАЗЕТУ,
 РАЗОГНАННЫЙ ПОЕЗДОМ МЕТРО ДО СКОРОСТИ СВЕТА

 Человек , читающий газету в метро
 отрешен от всего, задумчив, как сфинкс.
 Мир, однако, устроен  довольно хитро,
 вонзаясь  в настоящее, как в печень финка,
 он прободает насквозь здравый смысл,
 он путает понятия, уничтожая причину,
 он течет из прошлого в будущее, смыв
 напрочь вчерашнее. Лицом Аль Почино
 он продавливается сквозь газетный лист,
 он  извивается глистами колонок,
 он давит на клавиши, как органист,
 и сотворяет бесчисленные клоны—
 фигур, ситуаций, кичливых сенсаций,-
 всего, что бы нервы его щекотало;               
 он так же возвышен, как лебедь Сен-Санза      
 и так же низмен, как Чикатило.

 Человек, читающий газету в метро,
 в поезде, пронзающем туннель, как мозг
 мысль сумасшедшего, как  холодок нутро
 адреналиновым кайфом, как вантовый мост,
 мыслящий  в момент пробега колес
 искрящих по рельсам на контактных стыках
 всем своим прозрачным нутром, взасос,
 всеми квантами на перескоках
 орбит микромира, когда глаза из орбит
 выскакивают, от внезапного скачка скорости,
 и там, где во рту   холодил мятный “Орбит”,
 ещё полмгновения, ещё мгновение – и в скорости
 ударит, как из пожарного шланга струя блевотины,
 потому, что организм выворачивает до кишок;
 ты читал, ты ловил мгновение – и вот оно,
 догнало тебя. Шок!

 Человек, читающий газету в метро,
 выронил из глазниц глаза, выпустил из рук газету,
 глаза катаются по строчкам, как тро -
 ллейбус, отвязавшийся от проводов - по свету.
 Да, все в этом мире, все  - относительно,
 оргазм маньяка и органные звуки.
 Пока что ещё хватает газетного красителя,
 чтоб все это существовало ради науки,
 ради забавы, ради мелочи в кошельке,
 ради пьянящего запаха типографской краски,
 ради осведомленности  впробег, налегке,-
 все эти длинные ноги, круглые каски
 солдат, и снова длинные ноги красоток;
 полосы набиты шрифтом битком,
 как  их волосами на фоне высоток,
 как  аккуратно подбритым лобком,
 проиллюстрирована вот эта заметка
 про полезность  отдыха в отелях
 пятизвездочных Кипра…Заминка—
 у читающего нет таких денег... О теле
 красотки же вполне  по карману
 погрезить, пока ты здесь, как медяк…
 И он, упиваясь, придается  обману,
 ведь он ни какой-нибудь там мудак,
 чтоб изливать на женщин семя
 в момент обрезания у них гениталий,
 и нежных сосков… Ведь у него семья,
 к тому ж он почти, как  Фрейд, гениален—
 и знает, что женщины сами о том тужат,
 чтоб мы в них въезжали, как поезда в метро,
 и вились в них ужами тайком от мужа—
 мир, в самом деле, устроен  хитро,
 а, может быть, даже еще и хуже.

 Глаза человека, читающего  газету в подземке
 катятся  сами по себе, налепляя на сетчатку,
  заголовки, строчки и фотоснимки,
 как будто для дактилоскопии отпечатки.
 Мчащийся пустой вагон. Газета,
 зависшая в невесомости между
 верхом и низом— значения в этом
 уже никакого… Оставьте надежду...
 Тот человек без глаз – это я,
 такой же, как всякий читатель газет,
 так знайте—в руке у меня саквояж,
 а в том саквояже – чего только нет!
 Темные очки, чтоб прятать пустые глазницы,
 кухонный ножик, как музыка в стиле фьюжн,
 кожа ужа, сушеная лапка птицы,
 и гениталии последней жертвы – на ужин…

 Кажется 2000г.


 
 ПОЭЗИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ГЛУПОВАТА

 "А поэзия, прости, Господи, должна быть глуповата."
                Александр Сергеевич Пушкин.


 Поэзия, конечно, глуповата,
 совсем не то, что двигатель Уатта,
 в ней пользы нет. И мощи маловато.
 Да и какая от неё зарплата?

 Заплата что ли  на штанах Артюра?
 Палата «дурки»? Или пуля-дура?
 А если даже всё же - от кутюра,
 то это все ж не тот кутюр, который

 без клоунской какой-то мешковатости.
 В нем нет  начальственности, нет  маршаловатости.
 На «манке» полботинки что ль приманкою?
 Его любовь с любимовской Таганкою?

 Поэзия, понятно, глуповата
 по мненью бесполётного Пилата,
 к тому ж она  и противозаконна,
 таков диагноз от  Синедриона.

 Поэзия, конечно же, бравада,
 а вот подишь  – всегда для зла привада…
 Не разорвут зубищами акульими,
 так равнодушно разроясь по ульям

 квартир и дач, покинут стадионы,
 как мухи жертвенник.  О, где ты время оно!?
 Что ж, бизнес-леди, балуйтесь стишатами,
 как в банке чеками, как девки в баньке-шайками.
 
 Стишок  тот - только лишь электрошок
 от  паранойи   прибыли с рентабельностью.
 В парную, леди? Здесь – костей мешок,
 а там  бесштанных бардов-  штабель к штабелю.

 Там фрак в крови, а здесь – косоворотка,
 а не ума торговая палата.
 Халат. Улыбка кроткая. Бородка.
 Поэзия, бесспорно, глуповата.

 3.июнь. 2010 г

 ЛИРИЧЕСКИ-ВАМПИРИЧКСКИЙ ЭКСПРОМТ
 
 О, совки тусовок – шуршание крылышек,
 о, узницы узких, как юбки, гробов!
 Как  волосы ваши торчат из под крышек,
 как  страшен оскал  саблезубых зубов!

 Как вы зелены  в свете  трубок неоновых,
 стриптизные Гарпии! Как вы мертвы!
 В коротеньких куртках, колготках капроновых
 вы здесь колготитесь не ради жратвы,

 что в этих тошнотных меню  наворочана,
 чтоб  трупом протухшим  разлечься , воняя,
 по длинным столам, а чтоб темные  ночи на
 пролет  вылетать из щелей, обоняя

 радарами усиков, трусиков  узеньких,
 бюстгальтерных коконов, как кокаин,
 даруя  оглохшим - подобие музыки—
 чтоб стали   вампирами   все как один.    
    
 Они разлетятся, рыгая и чавкая –
 экстракт насекомых,  сплетенье червей,
 свистя, словно флейты, пробитыми чакрами,
 тот в «мерсе», а тот, оседлавши «Харлей».

 Возьмет гитарист  ледяную, рогатую,
 в чехле залежалую, словно в гробу.
 Споет про одну вурдалачку богатую,
 кинжальным клыком упираясь в губу.
 
2003
 
***

 Не знаю для чего стрелял по чайкам Чехов,
 выращивал крыжовник и вырубал сады
 вишневые на сцене. Да, жил он не для чеков
 для банковских , игр биржевых и прочей лабуды!

 Конечно, он бы мог спустить в трактире вексель,
 когда он путешествовал один на Сахалин,
 ведь жил он в том еще нам непонятном веке,
 когда людьми играли блажь и английский сплин.

 Какие все ж причуды ,- в грязище колыванской
 по ступицу колесами увязнув, смысл искать,
 и с истовостью прям-таки какой-то пуританской
 для подвига, для нравственного в такую даль таскать

 чахоточные легкие. Ведь эта часть империи
 проедена  до дыр острожною   тоской…
 И разве же словесностью ты вылечишь теперь ее!
 К чему  здесь мизансцены и тонкий юмор твой?

 До  Томска б дотянуть! А может быть в Китай уж
 свернуть. И с приживалкой зажить в такой глуши,
 куда и Пржевальский не забредал, скитаясь,-
 средь сосен, глухарей, в отшельничьей тиши…

 Чахоточный румянец. Пенсне на том шнурочке,
 которым снова, Чехов, хоть удавись—тоска…
 И меркнущая у ворот она – в ночной сорочке.
 Как свечка поминальная. Как пагода в песках.

 Колывань-Новосибирск, 25.07.02.


 70 ЛЕТ ДЖОНУ ЛЕННОНУ

 Невозможно представить тебя стариком, ливерпулец,
 ты на пуле из кольта опять улетаешь туда,
 где клеши битломанов метут сор исхоженных  улиц
 и подключены к нашим колонкам гитар провода.

 И прикнопленный к стенке в стране, где стреляли почаще,
 чем в тебя , когда рожь созревает над пропастью вдруг,
 ты в свинцовой своей субмарине куда-то летящий,
 нам вращаешь опять заржавевшие   лопасти, друг .

 Забастовкой постельной кого удивил бы сегодня,
 да и снявшись на новый альбом телешом,
 вот когда б не нелепая смерть , не Костлявая Сводня,
 вот тогда бы ещё побалдел в телешоу.

 Но ты падаешь всё же опять у Отеля «Дакота»,
 не дожив лет  до ста-«популярней Христа»,
 но и Чепмену тоже  нужна    эта слава   на кой-то,
 перед этим к тому же и Селенджера перелистал.

 Эти дети над пропастью - мы , ну а время –обрывом,
 ты стоишь, ливерпулец, и пули тебе-не беда.
 Пропоёт нам «Мишел» одинокий Маккартни с надрывом.
 Всё-ушел. Навсегда. И уже не вернется сюда.

 2010

 СМЕШОН
 
 Смешон и ветреный старик,

 Смешон и юноша степенный.

   
           (А.С.Пушкин )

 ***
 Шон Коннери- и тот смешон,
 когда по кровлям с девой скачет,
 а то монаха капюшоном
 возьмет себя да околпачит.

 То -Казанова, то отшельник,
 то он агент, а то колдун,
 в постелях истовый нащельник,
 что по народному-****ун.

 Он для народа инородный-
 спознавший тайны инкунабул,
 сажал бы корень огородный,-
 в том деле бабы на хрена бы?

 Совсем не так у Кобэ Абэ,
 он не Умберто ведь Эко,
 к чему когтём карниз карябать,
 когда ты прерсонаж буколик,

 до коликов к чему смешить
 оскалом каменных горгулий,
 когда в приход народ спешит
 как будто с мёдом пчёлы в улей.

 У тетушки ли Хулии
 спросить, попав впросак,
 когда , когтя, горгулия
 сграбастает Писаку?


 2011

МАНЕВРЫ. БАНКЕТ
                Анрею Ж.   

 Полковник* с похмелья как будто покойник,
 но быть адекватным велит обстановка.
 Он выглядит неверотяно спокойным.
 Военная хитрость? Разведки уловка?

 От ветки до ветки струною растяжка,
 а боль в голове разрывною гранатой,
 и не было б так вот мучительно тяжко,
 когда б "Пепси-колой" стреляло бы НАТО.

 Но если ты рыцарь - из танка по маврам
 как будто мечом сарацинов карая...
 Кому же обязан ты этим маневром ,
 таким вот манером -от края до края

 стола всё тарелки, как - противотанковые,
 бутылки торчат разрывными, осколочными,
 закуски теснятся -толпой у Останкино,
 и знай себе пью, не хмелея ни сколечко?

 Не из мемуаров ли Гудериана,
 которые мирно кладешь под подушку,
 попев под гитару про атамана,
 и в сон погружаясь в обнимку с подружкой.

 Пусть даже и с верною, как Жозефина,
 женою, до Польши ещё, до Варшавы,
 не выпив ни капли клико из графина,
 чтоб трезвым, как стеклышко, -всё ради славы.

 Ведь вовсе пока что не Ватерлоо,
 не Прохоровка, где, как шашлык, пропекло,
 и не Чудское, где так тяжело,о!-
 тонул ты, ломая фужеров стекло,

 как лёд, что просел под напром тевтонов-
 копыта да рыцарей пьяных броня,
 и вот, как в Урале Чапай, они тонут,
 бросая мечи и знамена  роняя.

 И снова с утра ты бодрей Бонапарта,
 ковыль полигонный, как будто плюмаж
 на том треуголе, чья клином на карту
 тень ляжет, когда  ты ударишься в раж.

 Кутузова лень и прищур Чингисхана.
 Неистовей даже слонов Ганнибала,
 С утра все же принял на грудь полстакана.
 Сиянье ухмылки.Оскал каннибала.

 С таким вот с тобою мне спится спокойно,
 я знаю, любой упреждая удар,
 ты танки направишь как надо   полковник,
 похмельных паров поборовши угар.

 А враг ведь не дремлет в своих капанирах,
 он тоже ведь виски без содовой пьёт,
 и вот  по  приказам своих командиров,
 по нашим порядкам прицельными бьёт.

 Так что же! Ударим прямою наводкой,
 пока возле рта не усох бутерброд,
 снаряд вылетает с поправкой на водку,
 и вражья  пехота уже не пройдёт.

 *Псевдоним экс-барабанщика группы "Starый чердак", участника учебно-практических курсов "Бастион" для журналистов -экстремалов, писателя -фронтовика Андрея Ж. 


 
 1978 ГОД. ДИССИДЕНТСКОЕ

 Мой 78-мой. Май, предвкушенье сессии,
 мы - по прямой - в колонне демонстрантов,
 так молодо, так зелено ,так весело.
 И потому ещё тем паче - странно,
 что вдруг декан(он флаг нёс) факультета:
 
 знай, террорист и лих, и крут,
 и даже если боль в ноге,
 беги, втянувши в плечи голову,
 ложись, когда кричат: "Лежать!",
 и вот уже повсюду-горы,
 и вобщем -некуда бежать.

 На голове мешок, как шок,
 пинок под зад. Держись братишка!
 И пронимает до кишок
 мысль -это всё-таки не книжка,
 прочитанная перед сном,
 не сон, а явь- и ты заложник,
 и мысль лишь только об одном:
 "Какая лажа!"

 Ты о войне хотел писать
 и в кадре быть телеэкранном?
 Но жизнь твоя, моя краса,
 для снайпера, как то ни странно,
 только подвижная мишень,
 в толпе, в кипенье смуты вечной,
 затоптан будешь , как Мишел,*
 не битломанами, конечно.

 Так что пригнись, когда велят,
 не дёргайся, дыши поглубже,
 а репортаж-на кой те ляд,
 тебе, заложнику, он нужен?
 Пока оценят-сколько стоишь,
 не помышляй, чтобы дать дёру,
 а если только вдруг заспоришь,
 напорешься на пулю - дуру.

 И вот ты всё-таки в эфире,
 твой голос и твой кинокадр,
 нет, то - не из воздушки в тире,
 а Грозный или Кандагар.
 Багдад то или деревушка,
 где в злачной яме умирал,
 у "духа" гордого мушке,
 иль на уме у генерала.

 Ты без вести пропал. Исчез.
 Бесследно канул. Растворился.
 И даже детективщик Чейз
 такого бы не сотворил.
 Молчит примятая трава
 в том месте, где ступил на мину.
 Отрезанная голова.
 Штурм Грозного, дворца ль амина?

 Твой микрофон в твоёй руке
 оторванной, а не граната.
 У горизонта в далеке
 пыля, уходят танки НАТО.
 И телекамиера в пыли
 слепит глаза, сверкая бликом,
 пока начдив не скажет "Пли!",
 чтоб уничтожить все улики.


  *"Мишел" -героиня песни  Beatles, посвященной бортпроводнице, затоптанной фаннатами на аэродроме.


 2011


 ПРОЩАНИЕ С ТУ -134

 Прощайте "тушки" - больше вам не падать
 и пташками по небу не летать,
 как тем, кого уж нет, даже на пандус
 в коляске инвалидной не въезжать.

 Не завизжат дымящиеся шАсси,
 когда всё ж примет тот аэродром,
 когда уже усталость во всей массе -
 и нет у крыльев силы на подъём.

 Последней переборкой фюзеляжа,
 последнею нервюрою своей,
 в иллюминаторы, как высвист флейты:"Лажа!"-
 вы просигналите, совсем в пике свалясь.

 И со слепу как будто, натыкаясь
 на дерево, проросшее сквозь взлётную,
 обрушитесь- видать судьба такая!-
 как рыцаря корёженые латы.

 А ведь парили же когда-то, словно птицы,
 на сигаретной пачке, чтобы мог,
 ногтем я щелкнуть, предложив девице,
 и чтоб окутал легкий нас дымок...

 Не ты ли в этом "Ту" в момент посадки
 сидела рядом,за руку схыватив
 меня, чтоб строили дагадки-
 кто мы- из эмчеэса детективы?
 
  2011

 ***
 Пожалуй, это твой мятеж-
 твой страт и микрофон,
 ну а по сути -то  мы те ж,
 какой бы марафон
 не затевался - страт на страта
 или же даже брат на брата.

 Ты сделал выбор и подсчёт
 закончен -это так,
 и потому твой блюз течёт,
 и отбивает такт.
 И потому твоя струна-
 по сути -вся страна.

 Придёшь домой, поставишь в шкаф
 усталую гитару,
 увидешь-сматывая шарф,
 какой ты всё же старый.
 Как этот мир, в котором мы
 не зарекались от сумы.

 И всё же , если слышишь, ма,
 не дай мне Бог сойти с ума!

 2011

 У НИХ И У НАС. МОНОЛОГ КУЛЬТУРНОГО

 У них красавец Би-Би-Кинг,
 у нас генсек-Кинг-Конгом сущим,
 свинья у нас, у них же свинг,
 а то ещё чего и пуще.

 У нас вот Пушкин! А у них?
 У них, конечно, же Лонгфелло,
 неужто мы теряем нюх,
 и чувство меры то и дело?

 Давайте Маркеса читать,
 и марки собирать для кляссера,
 ему Распутин -не чета,
 и нечего Матёрой клясться.

 Какой урок даёт пророк,
 хоть даже если из Вермонта,
 что он тянул немалый срок,
 а всё конечно же для пОнта!

 Но где ж свобода, где улёт
 в фантазии без пропаганды,
 Уэлса хлад, Лавкрафта лед,
 иль индуизм Индиры Ганди?

 Конечно, есть у нас Толстой,
 что уложил  на рельсы Катю,
 но ты , братан, пока постой,
 давай-ка лучше всё ж накатим.


 2011


 СИДУ БАРРЕТУ 1

 Пощады больше не проси,
 когда маразм нахлынет разом,
 не выпускаются шассИ,
 и значит твой крылатый разум
 на землю рухнет цепеллином,
 чтоб охватил его пожар,
 по землям двигаясь целинным,
 охватывая весь Земшар.

 На ферме было то, в Вудстоке-
 не Казахтсан, не Бараба,
 гитара Хендрикса истошно
 солировала. Барабан
 долбил, чтоб темечко пробить
 насквозь -подобъем скважин газовых,
 захлебывался ритмом бит,
 уже после мелодий джазовых.

 Они - в кайфы, в мелодий глюки,
 а мы пахать и плавить сталь,
 но всё равно, смотри, подлюки,
 не доглядел товарищь Сталин!
 Куда смотрели Черчилль с Рузвельтом,
 куда завел Хрущёв речами?
 С социализмом нашим рАзитым,
 с оралами да и с мечами.

 Пока они винил пилили,
 мы пили водочку , рыдая,
 летели в космос, лес валилили...
 И вот сгоряю от стыда я-
 перепилили нас жестоко
 не чугуна , не угля дОбычей,
 а тем, что, собравшись в Вудстоке,
 балдели , кайф ловя, и оба , чей,

 был кайф сильней,чем дапже Кафки
 сюжет и даже сальвадористей
 Дали, совсем другие плавки*
 в виду имели -гимн задористый
 блаженных хиппи распевая,
 впадая в непомерный транс,
 пока мы, воджку распивая,
 следили путь ракетных трасс.
 

 *"Вся сила в плавках"- газетный заголовок тех лет.

 2011

 СИДУ БАРРЕТУ 2

 Играй, коль вынул страт из коффра,
 не это вот ну так иное,
 когда уже в постели кофе,
 не грех бы повторить ночное.

 Пусть даже ты уже , как Баррет,*
 не помнишь даже песни собственной,
 но стерва та в вечернем баре,
 коленом манит, дразнит сОсками.

 Прильни, как будто к микрофону,
 чтоб по шнуру до вдохновения
 бежали звуки какофонии,
 слагаясь в чудные мгновения.

 Ведь ты любил, любовь  быть может,
 когда, она лягнёт ногой,
 когда туфлЁй по морде вмажет,
 за то, что ты , а не другой.

 Продрогший, сунешь в коффр гитару,
 из кепки мелочь - по карманам,
 ты все-таки, такой же старый,
 как рок-н-ролл. К чему обманом

 себя дразнить? Парнишка - рэпер
 ухмылкою одарит , походя,
 объятьями с подружкой скрепит
 свой приговор. И прыгнув, в пах

 ударом точным , коротистским
 уронит на земь динозавра...
 Воображение артиста?
 Ну , ладно, ухожу! До завтра!

 На том же месте , в том же сквере
 я вам сыграю из "Лед Зеппелин",
 и как бы не было мне скверно,
 пару запилов, если зАпили

 другие рокеры пока что,
 пока блюзмены где -то в ломке,
 буду прокачивать, покачиваясь,
 как водочка в трясучей рюмке.



 * Сид Баррет -гуру основатель группы "Пинк Флойд", затем из неёё выпавший.

 2011

СВИФТ И БРЕЖНЕВ
 
 И вот ты возрастом, как Брежнев молодой,
 к тому ж ровесник Джонотана Свифта,
 и познаны косьба и молотьба,
 и за тобой льстецов влачится свита.

 И Суслов -это только лилипут,
 интеллигениция, конечно же, -гуингмы,
 когда кого в СИЗО поволокут,
 целуй Индиру, мойся в водах Ганга.

 И разохотившись вторгай в Афганистан
 свое партийно-ленинское членство,
 ведь ты по сути тот же Джонотан
 и можешь проявить своё вселенство.

 Ты Гулливер и сколько б в Лилипутии
 не путали бы ниток на тебя,
 от Брежнева по-прежнему по сути
 одна и та же тянется труба.

 Тюменится она и самотлорится,
 как лорбольного горло воспаленное,
 глава - к главе, конечно, дело спорится,
 роман готов - сатирою слоёною

 ты повергаешь лилипутов в шок,
 заглатывая их Миниатюрию,
 и пронимает хохот до кишок,
 да и читательницы прям толпою втюрились.

 Ты стар и мудр, теперь снимай парик-
 к чему тебе кафтан и эти букли?
 Ведь главное, ты всё-таки -старик,
 ну и Ирландию мы в сущности профукали.

 Да, жизнь прошла. Пора тебе в ЛапУту-
 куда не на лафете повезут.
 "Тату" - в поту. Ту-ту в последний путь
 споют, конечно, если повезёт.

 Страна, конечно, вся обкоротится-
 и выйдут йеху снова на татами,
 тебе ж, как Брежневу,лишь в поцелуе слиться,
 и дам кормить романными тортАми.


  27.05.2011 13:56

РЕСТАВРАЦИЯ ПОЛОТЕН В ДРЕЗДЕНЕ

 Я шёл брусчаткой в ротном строе плотном,
 как будто бы объевшись рафинада,
 иль насмотревшись на картин полотна.
 Ну а чего ещё, скажите, надо
 для  рядового, чтобы - чин по чину?
 Тем, кто не курит, -вот ведь службы козырь!- ,
 и пусть не говорят про дедовщину –
 две пачки полагалось  той глюкозы. 

 Конечно, в месяц. Золотые  годы!
 К тому же плюс - ни много и ни мало
 дойчмарок на карманные расходы.
 Всё это настроенье подымало, 
 ведь  мы могли напиться лимонада
 да и, хрустя печеньем, попижонить,
 ну а чего ещё, скажите, надо,
 когда к тому же Тициан с Джорджоне?

 Ведь нас, поймите, не для променада
 сам замполит водил в барочный Цвингер,
 а для поднятия- и это тоже надо! –
 культуровня. Хоть прост майор был с виду,
 но Рубенса, понятно, от Ван Дейка
 мог отличить . Жену старлея Лиду
 от медсестры санчасти. О, злодейка,

 судьба, что сердце рвёт на части,
 как Черчилль с Рузвельтом златобагетный Дрезден!
 Принять же в реставрации участье, -
 ну кто себя такой мечтой не дразнит?
 И  вот "Венерой спящею"*  Джорджоне
 нам снятся ночью командиров   жёны.
 И больше всех средь них обнажена
 старлеева дорожная жена.

 По Рубенсу - и красок не жалея!-
 после того, как холст спасал солдат,
 конечно же- сплошная Лорелея.
 Когда за реставрацией следят
 в самом Кремле, - не вышло б аморалки,
 чего попало здесь не намараешь,
 к тому же  подземелия схорон
 весьма попортил телеса матрон!

 Я, запершись в каптёрке, рисовал
 в альбомах дембельских, с сержантами в обнимку
 Венер и Нимф с Вакханками вповал,
 и дембелей меж ними-  снимок к снимку.
 Прервал процесс взъярившийся стралей,
 да и майор, похоже, с замполитом,
 когда шмонали ушлых дембелей,
 неверно оценив мою палитру.

 Глядя на то, как на плацу горят
 к шедеврам  все приравнянные жёны,
 у тумбочки я стойко нёс наряд
 внеочереди,  признанней  Джорджоне.
 И служба мне казалась рафинадом,
 и лимонадом липким, и печеньем,
 ну а чего ещё, скажите, надо,
 легко в бою, коль тяжело в ученье!


 8. май. 2010 г.

О СУЩНОСТИ ИСКУССТВА

 Играл на базаре и плошади,
 гитару за талию брал,
 пора бы, наверно, быть проще,
 неужто в искусстве аврал?

 Неужто иссякли талантами,
 и некому больше спевать,
 брацая струной, словно латами,
 людЯм что ли спать не давать?

 Они разбредутся с базаров все,
 стихом обуянны моим,
 и в сны погрузятся, как в заросли,
 какая там музыка им?

 Им надо бы что-то товарное,
 чтоб было на чём наварить,
 а музыка-штука коварная,
 тем паче -сплошной наворот.
 
 Он включит приёмник пластмассовый,
 чтоб боле не слышать меня!
 Вот так и неси, стал быть, в массы,
 искусство навроде Мане.

 Уж лучше в поля что ль бескрайние,
 в подсолнухи или в овсы,
 чем быть мне ушибленным краем
 железобетонной попсы.

 2011


 ПРОДАЖНЫЙ ЖУРНАЛИСТ


 Да, я продажный журналист,
 хотя пока пишу адажио,
 но коль мараю белый лист,
 то это всё же на продажу.

 Пусть даже чистый нотный стан-
 твоя загадочная талия,
 и Пушкин бы писать не стал,
 когда б не жонушка Наталия.

 Ей гонорар не лишним был,
 ведь на полях-то недороды,
 к тому ж поэт -крестьян не бил,
 а это вредно для народа.

 Поймите, нужен гонорар!
 И выставляю я на биржу
 своих фантазий гонорею,
 как бы с зерном отборным баржу.

 Пусть мукомольня процветет
 от зерен истины и факта,
 пусть зреет рожь, пасётся скот-
 как рожа в фельетоне...Так-то!

 Подайте мне морошки что ли,
 свинец в кишечнике болит,
 да и ромашка в чистом поле
 рюмашку выпить не велит.


 2011

АСТЕРОИДНАЯ УГРОЗА

 На нас несётся астероид
 размером этак с Джомолунгму,
 он нас, конечно же, уроет,
 в Земле оставив кратер лунный.

 Он нас накроет всех, облыжно,
 и лыжника, и его брата,
 как было дело - тот булыжник
 в ручищах пролетариата.

 Он выглядит так нескульптурно,
 но фугу доиграл тапёр.
 Когда бы нёс он нам культуру,
 а то ведь –каменный топор.

 Пока что на курорте лыжном
 и попсовик, и ВВП,
 пока что, греясь в неге пляжной,
 какой-то коммерс в ляжки вперился.

 А он, как в коме, - ком ледовый
 и каменный, как пьедестал
 для эры той Земшара новой,
 где места нам не предоставлено!

 Скалою скалься, клык огромный,
 как сага скальда,хлад да лёд!
 А мы ведем себя нескромно
 и ссоримся на кой-то ляд.

 Бурят навряд ли в песне длинной
 про то топшуром пропоёт,
 как про Сихотэ –Алиня
 могучий огненный полёт.

 Тунгус в своей тайге тунгусской,
 гурон из  Аризоны  гордый,
 на зоне зэк едва ли русский,
 возьмет гитарных три аккорда.

 Как взрывами тайгу валило
 и пробурило кратерок.
 Никто не знает, что там было.
 Но все же, видимо, урок.

 Не зря, поди, шаман камлал
 и жрец  мудями тряс ацтекский.
 Ведь было дело. Или мало?
 Намял  Земле бока Отец то!

 И лапки кверху-динозавр,
 и подевались все куда-то,
 а ведь могли сожрать на завтрак-
 и  живоглот и птеродактиль.

 Но их прогнал же всех взашей
 волны ударной гнев небесный
 и потихоньку из мышей
 мы обрели свой вид телесный.

 Давно ли с дерева-то мы?
 Томов уже понаваяли?
 Познали прелести кумы
 и живописцы,и вояки?

 Квадрат не рад.Он в общем –дырка,
 и в ней зияет астероид,
 и сколь по «клаве» тут не тыркай,
 он всех нас всё-таки уроет.
 
 
 2011

 ТРИЛОБИТ
 
 Кибальчич или Кибальиш,
 кареты взрыв, прорыв ли в космос,
 ракеты, как в кармане шишь,
 чиновно-вековая косность.

 Куда ни кинь -повсюду клин-
 коррупция, стукачь ничтожный,
 чего б не саксофонил Клинтон,
 на фоне Запада мы кто же?

 Да, несомненно азиаты.
 Да, скифы, Так заведено.
 Сплошь лишь Каифы да Пилаты.
 И в опере звучит Гуно.

 И опера, окибальчишась,
 уже с томами дел маячат,
 какое странное затишье,
 перед зачисткой - не инАче!

 Шлёт олигарх привет мальчишу,
 в порту взрывается шахид,
 принявши душ, чтоб быть почище,
 когда на небо отлетит.

 Он там в трусах, поди, китайских,
 в штанах , конечно, контрофактных,
 он всё же в рай попасть пытается,
 и не де юро, а де факто.

 Тот Кибальчишь отныне -киборг.
 Полёты в космос? Торопись.
 Там где текли Евфрат и Тибр,
 теперь , поди, иная жись.

 Картинками из детских книжек
 потешится позорный мент.
 Что там за шеломянем, княже?
 Текущий, как всегда момент?

 Ждут райские, конечно, кущи-
 будь то космист иль ваххабит,
 но, копошась в придонной гуще,
 зашевелился трилобит.

 2011

БАЛЛАДА О ТАНКОВОМ СРАЖЕНИИ

 Я в гуще танковой  армады.
 И это всё-таки не стёб!
 И ярче Танькиной помады
 под траками пылает степь.

 И командирит экипажем
 мой сват-военный, он танкист!
 И вот сейчас кому-то вмажем.
 Чтоб дать отпор врагу-таки.

 Плацдарм наш Западно-Сибирский-
 неужто отдадим в маразме,
 ведь с аппетитом же «Де Бирсом»
 Саха захавается разом?

 С сохатыми её, алмазами,
 якутами и мамантятиной,
 где мерзлота, хрусталясь вазами,
 верста к версте –отвека-тятины.

 Неужто отдадим тюменьщину,
 ведь рвутся через степь талибы,
 как чингисхановы туменищи,
 а ведь спокойно жить могли бы!

 Да и войскам ООН неймется-
 вон  голубеют  всюду касками,
 здесь-патриот, а там наёмник,
 а ведь казалось только сказками.

 За что же воевать? За скважины?
 Чтоб больше яхт напокупали?
 Со сватом мы –таки отважные.
 Противотанковой –едва ли!

 И всё ж за что я буду биться?
 Давить , взъяряясь, на курок?
 Чтоб кто-то  жарил  ягодицы
 возле отеля на курорте?

 Да нет, конечно –не за то,
 чтоб кто-то где-то очень мирно,
 слинял тихонько на атолл,
 отдавши нам команду: «Смирно!».

 На Шиловском останки танков.
 Тесть, выпьет и промолвит: «Глядь!»
 Восток, поймите –дело тонкое!
 здесь мало просто пострелять. 
   
 Здесь надо бы конспиративно –
 а не вот так, чтоб громко гаркая,
 да ведь и воевать противно
 за нефтяную алигархию.

 Мы помянём останки танков
 на томике Гудериана,
 прокатим мы внучка на санках,
 пока стирает сватья в ванной.

 Стареть нам что ль, как те останки,
 и превратясь в металлолом,
 в аптеки двигаться устало,
 чтобы оттуда –с корвалолом?

 Или собрать последний танк
 в том гараже, где распивали-
 да долбануть по ним? Да так,
 чтоб жёны нас зауважали!


 2011

 ТОЧКА РУ

  Воруй, губерния, воруй,
  плоди братву и казнокрадов,
  перехожу на точку ру,
  или ты этому не рада?

  Та точка ру-не вру-не Врубеля
  бельишко Миши сумасшедшего,
  то мятый взяточника руб,
  в нём вдохновение нашедшего.

  Куда бежать, о чем брюзжать,
  чем выбирать и депутатиться?
  А, может, хватит -сеять-жать
  да поголовно опутаниться?

  Ну что, ямщик мой ? Путь далёк?
  Сожжём кузбасский уголёк!
  Поблёк мигучий мотылёк
  свобды. Вобщем-нормалёк!

  Малюет Омбыш-Кузнецов
  не Демона отнюдь, не Пана,
  а чудный подвиг праотцов
  и грохот пятилетних планов.

  О, точка ру-моя шагрень,
  уже бетонного завода
  колонны рухнули. Мегрень-
  для МЧС. И недороды...

  Ещё трамплинит чемпионка,
  и, зависая над лесами,
  ввысь устремиться может вон как,
  а без неё мы сможем сами?

  Чтоб быть возвышеннее даже
  и телевышек, и мечтаний,
  быть бескорыстней, чем адажио,
  на древе творческих метаний.

  Поставьте точку в уголовном,
  чтоб руку следаку пожать,
  а, может, всё же поголовно
  взять да и всех пересажать?

  А может, для Марины Мнишек
  мне книжек умных написать?
  А может с вертухайских вышек-
  как гонят скот на выпаса?

  Давайте всех забреем разом-
  заказчиков и киллерОв,
  одним решительным указом
  до следующих выборов!
  2011

 СЁРФЕР БЛЮЗА.ПАМЯТИ ГЭРИ МУРА

 Куда ведёт соблазн блюза,
 когда давно за пятьдесят?
 Когда –Земля, как шарик в лузе,
 и  жизнь не купишь за песеты?

 Когда , спустившись в бар с девицей,
 ты  накатил, как повелось,
 и дал фанату удивиться-
 всё тот же ты. Копна волос,

 ирландский нос  да смайл  английский,
 да путь неблизкий до ривьеры.
 Пустынный пляж? Летящий глиссер?
 Иль  залов грохот, что ревели,

 когда ты пел? Когда педалью
 ты  блюзу газу поддавал,
 как байкер, наслаждаясь далью…
 И накрывал девятый вал.

 Ты падал вниз, -мелодий сёрфер,
 чтоб тут же снова  воспарить.
 В полёте - всё! Другое – сор всё.
 И импровиз - не повторить.

 Лишь только раз. Как эта рюмка.
 Как молодость. Как рок-н-ролл.
 Как пляжа  пенистая кромка.
 Как  в струях ветра - мотороллер.
   
 Положат, как гитару в кофр…
 Какая блажь! Какая ложь!
 А может быть с подружкой кофе
 с утра ты  в том же баре пьешь?

 А  может на «доске»* взлетая,
 паришь , как кОндор над горами,
 как музыка твоя летальная
 на  том скачке   кардиограммы!

  О чём сказал ты нам не всуе,
 когда Земля, как сердце в лузе?
 летит на пиках синусоид
 и бьется в частой сетке блюза?

 *Жаргонное название электрогитары.

 ЛИБЕРАЛИССИМУСУ С ЛЮБОВЬЮ


 Арест, как крест и Эверест,
 как на Голгофу восхожденье,
 как сразу несколько невест,
 иль туков  сладкое   кажденье.

 Фемида  в свадебной фате
 вместо повязки. Мент как дружка,
 лови момент.Не в простоте!-
 замысловатейшее кружево.

 Ты и политик площадной,
 и утонченный аналитик-
 не пропустил ты ни одной
 для славы компры. И не нытик.

 Улыбчив. Изощрён в речах.
 Весь –камильфо. И выбрит гладко.
 Как Даниэль Дефо- рычаг
 для  бегства-если всё так гадко.

 На остров площади? Туда,
 где океан толпы-прибоем,
 где ты легко и без труда
 стал политичесчким плейбоем.

 Ты весь в пучине  демо-женщин,
 как Ихтиндр , но  Зуритта,
 чтобы таскать из моря жемчуг,
 на Гутиэре жадно зрит.

 Либералиисимуса все ж
 спецназ изловит , водолазы ли-
 напрасно режет острый нож,
 веревки сети непролазной.
 
 И в бочку с ржавою водой
 суда решений полусгнивших,
 посадят, чтоб дышал свободой,
 как вечностью скелеты в нишах.

2011 г.

 РАНЕНЫЙ И БОМБИЛА
 
 Куда меня везёт бомбила –
 и довезет ли он - не знаю,   
 когда дорога, словно мыло
 иль рана рваная, сквозная!

 Когда Земля –всего лишь –шарик,
 дебилом спрятанный в пластит,
 рука шахида кнопку шарит-
 куда, скажите, полетит?

 Куда ты-головой оторванной
 летишь планета в звездной манке;
 смотрите – девушка оторва,
 была же скромной мусульманкой!

 Мы, видно, каши недоели
 гремящих яростных побед-
 и вот сквозь пробку еле-еле
 шипит и пенится карбид.

 Да, что-то в детстве мы взрывали,
 на пустырях, украв со стройки,
 но с тех ли пор стоит едва ли,
 тот дым угарный, едкий, стойкий.

 И гарна девушка-шахидка
 глядит на нас из поднебесья,
 на ней кавказская накидка,
 за нею устремился весь я.

 Как есть. Ты не довез, бомбила.
 И  денег нет. И донор –ветер.
 Давай – меня, в кювет- на мыло!
 Ответ твой будет: «Donnerwetter!»

 И, навзничь падая,  увижу:
 сквозь дымку, сквозь  нечастый лес,
 мной где-то виденную рожу
 и блямбу с буквами  «SS».



2011

 ИСПОД

 Испод земли уходит из под ног,
 как палуба из под штиблет начищеных,
 к тому же я и бос и наг,
 на паперти сижу в Мочище.

 На палубе-я полубог,
 на суше - сущий побирушка,
 как будто впаян я в лубок
 и не звенит монетой кружка.

 Я на исподе шара нашего
 аборигеном австралийским
 последнее тряпье донашиваю
 да и до пОрта путь неблизкий.

 Но вот на мостик капитана я
 всхожу, чтобы смотреть в подзорную,
 и не закончены скитания,
 и не испил ещё позора я.

 Кидаться бумерангом? Высадясь
 на остров, вовсе огогениться?
 Но через спутник всё же выследят
 и возвратят."Куда он денется?"

 Рука с перчаткою на кортике,
 и на обед пока-не беды...
 Когда на риф ещё напоремся,
 или износится набедренная!

 01.01.2011 23:28   •

Ларс Фон Триер-вальс
Ночной Байкер
               
 Когда ребёнок падает в окно, тебе уже, понятно, не до страха,
 крахмальный снег под  быстрыми шагами, как отзвук состоявшегося краха…
 в тебе засел неистребимый зверь и не поможет психотерапия,
 и эти мысли всё-таки , поверь, -танцующие в темноте – слепые.

 И падают отстреленные гильзы на ворс ковра, как бы ракет ступени
 среди деревьев , дыбом шерсть Природы…И на губах ли это всё же  пена,
 и бьётся то в припадке эпилептик? Или сошедшая с орбит планета
 ломая геометрию эклиптик, последний счёт внести готова  в смету,

 сметая всё?  И пена –это снег. А губы – лес таинственных поверий,
 которые зовут, влекут, толкают, освобождая  пойманного зверя.
 Сорвётся лошадь с привязи и птицы, чтоб замертво упасть, взлетят повыше,
  погнутся линии времён, как будто спицы, и дёрнется в петле своей повешаный.

 Сбежать от жениха в разгуле свадьбы, чтоб под луной двойною отдаваться
 не для оваций, не для кинокамер - другому? Но тогда куда деваться
 случайному танцующему Пану, который манит вечностью мгновенья,
 ему – обломку веры, мифу, грёзе, галлюцинации  последнего забвенья?

 Он спрячется в отчётах репортеров  с дежурных пресс-новатых конференций,
 он затаится в норах подсознанья без всяческих угроз и преференций,
 пока не вырвется на волю новым зверем,  попавшим в фокус видеослеженья…
 вот так и продолжается кино. Вот так оно и длится - нас-лаж -денье,

 пока ребёнок падает в окно и снег витает словно наважденье…