Мы – волхвы, мы заходим в чужие дома,
Видим ясли пустые
стоят наготове,
А за нами плетется молва Рождества:
Мол, родился мессия,
Если нет, то появится вскоре.
Мы волхвы. Что с собой принесем?
А вокруг вековая зима,
И очаг столько лет не видал поленницы.
Но палаш палача уж дано занесен:
Голова Иоанна в руках сладострастной блудницы.
Мы волхвы, мы идем по стране,
По болотам ее и снегам,
Мы сидим в переходах, ночуем на пьяных вокзалах.
Светлояр мы узрели, прибились к его берегам.
Загорелась звезда, но нам этого мало.
Мы пророчим не беды, потопы, людские волненья.
Нам дано их прозреть, но зачем понапрасну тревожить людей?
Говорим, что грядет неизбывное в душах смятенье,
Что страшнее ста тысяч смертей.
Говорим, что вот-вот, на краю величайшей равнины
Средь бескрайних снегов и нелепых соломенных крыш,
Без знахарок и мулл, без попов и раввинов
Этот мир посетит запоздалый малыш.
И тогда на излете просроченных дней
В той стране, где всегда предавали друзей,
Убивали пророков и чтили безумных тиранов,
Пролепечет по-детски: не смей, не убей,
И услышат его, как ни странно.
Не убей на Земле, сплошь из белых костей,
На Земле средь людей, словно диких зверей.
Даже если грозит тебе сорок смертей,
Не убей, не убей, не убей, не посмей.
Даже если стоишь на последнем краю,
Не губи беспокойною душу свою.
Ведь без этой души все пойдет невпопад,
Станет Солнце другим, и другим звездопад.
Даже в самой далекой сибирской глуши
Свет поблекнет, померкнет без грешной души.
И когда нет любви,только лютый свинец,
Через сердце проходит Луганск и Донецк, ,
Все равно погоди, убивать спеши,
Ведь Земля сиротеет без грешной души.
Бесприютный скиталец и вечный бобыль,
А из сердца струится вселенская пыль.