Он пришел без звонка и стука. Пришел и спас.
Улыбаясь глазами, вытащил из петли
И, налив ароматного чая, повел рассказ
О безвыходном счастье и вывернутой любви.
И история та начало брала в зиме
Под заснеженной крышей дома в чужом краю.
Вспоминаю её мурашками по спине...
Я и вам её проиграю и пропою.
Был суровый февраль. За тридцать. Мела метель.
Ни людей, ни машин. Не лаял соседский пес.
В полутьме белела атлАсом её постель,
А у самой подушки - тридцать душистых роз.
Он сидел на краю. Заставив себя дышать,
Ей с улыбкой твердил: "Держись - все пройдет к утру!
Как настанет апрель, мы сможем с тобой сбежать
В те края, где прибой и берег ведут игру,
Где закат растворяет солнце в седой волне,
И бездомные чайки в скалах нашли приют.
А сейчас засыпай. Я знаю, тебе во сне
Будет видеться сказочный бал и дворцовый люд."
Время - старый палач, оно не заметит слез.
Заглянула в их дом под утро злодейка-смерть.
У нее в волосах белели бутоны роз;
Он держал её за руку, взглядом молил: "Ответь!"
Год за годом кружился вьюгой слепой февраль.
Он сидел у камина, преданный ей как пес,
И шептал: "Мы однажды встретимся, так и знай!
Как тогда, подарю тебе тридцать душистых роз..."
Растопило снега, румянцем пришел апрель
И ворвался в окно, как птичий рассветный крик.
Он лежал неподвижно. Вдруг приоткрылась дверь.
Не здороваясь, смерть сказала: "пора, старик!".
Принимал он её без страха без суеты.
В благодарных глазах устало светил огонь.
Так нелепо и поздно сбывались его мечты:
Шум прибоя и он сжимает её ладонь.