Когда жизнь
Обернулась нежданным холодом,
И падали громы на голову,
И казалось,
Мысли, как сны,
Непролазным бессильем наполнены,
Я, помню, стоял у сосны,
Сваленной молнией.
Она лежала
Без ветровых слов,
Без птичьего голоса.
Вылез месяц сутулый,
Куда-то побрёл, одинокий...
Я перебирал её жесткие волосы,
Гладил горькие щёки:
– Не плачь, умница...
Всё вернётся, всё образуется...
Но она молчала, красавица,
Роняла тёплые слёзы.
Она знала – упавшие сосны
Не поднимаются...
А рядом,
Колючими щётками,
С ласковой грубостью
Царапались, лезли
Неуклюжие, голые,
Молодые побеги –
Побеги лесной вековечной мудрости...
Я лёг у костра,
Запрокинув голову.
Ворожила кукушка,
Где-то ухал филин серьёзный.
Из костра вылетали звёзды
И падали в небо.
И был этот зов или не был –
Не знаю,
Может, просто стрекозы синие
Звенели в высоковольтной линии,
Или кикиморы болотные
Лягушками пели –
Только я встал и пошёл,
И чёрные ели
Сошлись дремучими тенями,
Поплыли снами,
Далёкими, давними...
Светила гнилыми ставнями
На курьих ножках избушка,
И спотыкался в гнилушном свете я,
И вещая кукушка
Отсчитывала мне
Уже третье тысячелетие...
И когда легко
И нежданно как будто,
Чуть зябкой речной водой
В руках расплескалось вздохнувшее утро,
Я вышел из лесу –
Полон отваги и нежности,
Самой синей безбрежности,
Самой чистой, берёзной снежности!
Речные кувшинки плыли навстречу,
Раскрывались под моим взглядом,
И ветер
Обнял меня за плечи,
Запел
И пошёл рядом.
1959