Караван не успел, утоп в песочном поле,
Не отчалив, в дюны моря зарылся пароход.
И двинулся, без памяти равнодушный к горю
Недетский, вселенски-вакханальный хоровод.
В нём тысячи хохочут, чуть языками не давясь,
Говоря то, чего ты, постыдившись, не сказал.
Такие кровью пишут, ядом смазывают печать
И письмом прикрывают свой замыленный оскал.
А мы тешим себя всем, что нам подвернётся,
Хоть счастье ни к кому и никуда не шло.
Буквально всем-монеты градом на дно колодца,
Любая вилка-к даме, к удаче случайное число.
А те, шагом шатким-валким и задорным,
Не зная, будут сокращать путь на эшафот.
Бал у Всевышнего будет красивее, бесспорно.
Но грустно, что Сатаны бал гостей больше соберёт.
И вы вспомните, вспомните, как не хотели слушать
О чём вам всем кричит Мунка человек!
И о чём, устав, упав застреленною тушей
Шепчет полу от несчастья распластавшийся мольберт!
Как считали, что вам вяжут речи про мир и веру
Лишь для того, чтоб челядью всех вас наречь.
И, конечно, чтоб спалить вязавшего не по размеру,
Нужно раскрыть хороводу свою ротовую печь.
А поэту не страшен лобовой удар свинца...
Он его переживает чуть ли не каждый сон.
Но перо-та самая палка о двух концах,
Я ненароком её вставляю фортуне в колесо...
Быть может, чрез плечо не плюнуть, а глянуть
Увидеть других.Посмотреть на оборот.
И в узел нитку завязать на память
Чтоб дважды не войти в один и тот же хоровод.