Хлопнувшись о Танькин порог, лучше сразу в сестру милосердия перекинуться, потому что Танька всё равно начнёт на болячки жаловаться – то ли возраст боком выходит, то ли ещё что…
А тут, только кофейный антураж насамобранился, она вдруг выдаёт неожиданное:
— Нижние опять сексом всю ночь занимались, представляешь?!
Ну да, говорю, что-то такое припоминается. А подруга, отмахнувшись от моей ухмылки, продолжает:
— Анька снова орала как резаная, зараза! Аж люстра призвякивала!
Татьяна резко, будто стопку водки, опрокидывает в себя кофе и с остервенением барабанит пальцами по столу. Я сразу вспоминаю нашего баяниста, который был аккомпаниатором в Танькином ансамбле; так вот он вечно мне жаловался: «Людмила Викторловна, знаете, я её боюсь: иной рлаз с перлепугу трланспонирлую с задерлжкой, а она зырлкнет глазом и молчит. Смотрлит и молчит. И смотрлит, и смотрлит!.. И пальцами по фоно стучит: дрлинь, дрлинь!.. А я по кнопкам не попадаю… Уволиться, что ли, к чёрлту? Боюсь квалификацию потерлять…»
— Ну? – зыркает на меня карим глазом, по-прежнему накрашенным и красивым, несмотря на уход из большого секса, Танька.
— Что – «ну»?
— Так орёт же? Орёт!!!
— И что?
— Что – «что»? Она, значит, орёт, а я – слушай?
— А ты поучаствовать, что ли, хотела?
— Да ну тебя!.. Я серьёзно, между прочим. Ты даже вообразить не можешь, что это такое!
Я подумала было обидеться, но заленилась. А Танька не унимается:
— Может, с ней поговорить?
— Ну, поговори. Поблагодари человека за вечер воспоминаний. За ночь, в смысле.
Татьяна – как же я Владимир Иваныча понимаю! – «смотрлит и молчит» какое-то время. Но Анютин «концерт», точно, был выдающимся – вон как некоторых зацепило!
— Люська, я всё понимаю. Но должна же быть у людей совесть?
— Да, – соглашаюсь я, – чего уж так-то? Всем же завидно!..
— Хорошо тебе смеяться, – смеётся, наконец, и Танюха, – а тебя бы на моё место! Она, знаешь, как вопит? Вот так! – и Танька очень художественно и качественно заголосила. «Громко», ребята, – это не то слово. Она ж вокалистка. И связки у неё будь здоров, и дыхалка. Неужели какая-то заурядная соседка, ни разу не певица, и даже без консерваторского образования – способна на что-то подобное? Ой, что-то я сомневаюсь. Вот Танька – другое дело! Её смело можно было брать на роль иерихонской трубы: панельная пятиэтажка не обрушилась только потому, что окаменела от изумления.
Сбоку и сверху сразу застучали, а в дверь позвонили. А я про что? Небось к Аньке никто не припожаловал!
Я сходила отмазалась: сделаем, типа, телевизор потише, извините, – вернулась на кухню, и мы ещё немного похихикали придушённо, придумывая, во что можно посоветовать Аньке сублимировать её восторги.
Казалось, мне удалось подругу отвлечь… Но тут вдруг из-за стены раздался нечеловеческий, ребята, вой... И Татьяна снова взвилась:
— Да затрахали уже со своим ремонтом!!! Сколько можно!!! Засуньте свою дрель себе в... !!!!!!
…А? Надо её, всё-таки, по Роршаху протестировать, как думаете?..