"Иду к славе"
Весь рай на земле.
И весь ад тоже.
А.Дункан
Непостижима и обворожительна – такою
Все помнили её – с глазами,
На блюдца синие похожими. Такою
Она была и в сорок пять, когда Есенин
Был околдован, опьянён
«Божественною босоножкой»,
Как, впрочем, и сама она
Поэтом златокудрым, молодым
Очаровалась не на шутку.
И что, казалось бы, могло
Связать эту пресыщенную даму
С парнишкой из московского трактира?
А вот могло: пути Фортуны
Воистину нам неисповедимы.
Не только страсть основой их романа стала,
Но в чём-то общность интересов.
Они могли беседовать подолгу.
О чём? Да обо всём на свете.
Поэтому и длился их роман почти четыре года –
Совсем немало для короткой жизни
И балерины, и великого поэта.
Своим прекрасным телом Айседора
Какое-то мистическое действо
На сцене сотворяла, взгляды всех
Приковывая будто бы цепями.
Вы можете представить впечатленье
Тогдашних зрителей, особенно мужчин,
Когда на сцене появлялась танцовщица
С божественной фигурой, пластикой небесной
В полупрозрачной развевавшейся тунике,
Которой назначенье – не скрывать,
А намекать на тела совершенство?!
При этом все во мнении сходились,
Что эротизм – не главная заслуга,
А дар сценический от Бога ей вручён.
И был какой-то магнетизм в её движеньях –
Все это постоянно отмечали.
Так наш чувствительный поэт
Был наповал сражён особым сочетаньем
Всех этих качеств в гармоничном совершенстве.
В нём страсть, как в огненном вулкане лава,
Наружу вырваться просилась...
Порой казалось, что пресыщенная
И славой утомлённая актриса
Россию, революцию, поэта
Воспринимает как простой аперитив,
Как допинг, побуждающий к творению искусства,
Как пряную приправу к блюду
На жизненном пиру. Как будто так,
Но и совсем не так
Всё это было – парадокс,
По-прежнему волнующий всех нас.
Хоть в отношении к поэту
Последней страсти алчность
И ощущалась, но она его любила несомненно,
Прощая всё – измены, и пороки, и проказы.
И так же нет сомнения в её любви к России,
Которую она боготворила,
Во всём предпочитая родине заморской,
Где настоящее искусство понимают
Увы, совсем немногие, а здесь
«Я лучше жить на хлебе и на водке буду»,
Чем в самых дорогих отелях США.
«Вы ничего не знаете ни о любви,
Ни о духовной пище и искусстве» -
Вот почти дословно то, что говорила
Рождённая Америкой актриса – здесь под каждым словом
Поставить подпись так и тянется рука.
К поэту молодому страсть, и к сцене, и к искусству,
Конечно, не единственными были
Для этой вулканической натуры.
Любила очень с шиком прокатиться
В открытом лимузине по бульварам
С шарфом, как шлейф царицы, на ветру
Взмывающим – для времени того
Неподражаемо безумный эпатаж.
Но эта страсть её и погубила:
Четырнадцатого сентября
Двадцать седьмого года
Шарф этот превратился в петлю палача -
Намотанный на колесо, он сделал своё дело.
Последними словами Айседоры прозвучали:
«К славе я иду». Так к славе вечной
Она ушла...
8.6.11