Поговори со мной отец,
Ведь мы так мало говорили.
У жизни есть начало и конец,
И кто ушел, во снах лишь приходили.
Вот и сейчас – во сне приходишь ты,
Молчишь и смотришь – будто бы с укором.
Мне одному не разорвать ведь немоты,
А вместе выясним мы все за разговором.
Как просто это – сесть глаза в глаза,
Чтоб только, правда, ни крупицы фальши.
И слушать будем наши голоса,
Начав, мы будем разговаривать и дальше.
Но главное – начать ведь разговор,
Ведь мы с тобой характерами схожи.
Давай заключим меж собою договор:
Я монолог начну, я ты его продолжи.
Итак, начну я с детства. Городок,
Что на горе, в лесу, расположился.
И корпус тридцать пятый – невысок,
В один этаж барак наш уложился.
И не было различия в чинах,
Что проживали в длинном коридоре.
По праздникам – мундиры в орденах,
А детвора сидела на заборе.
И с гордостью кричали: « - Мой отец!
Ты видишь, сколько у него медалей!
А мой сражался за Варшаву, Будапешт!
А мой был ранен. Раны вы видали? »
И нескончаемыми были наши споры
Кто у кого главней, кто ранен был, кто нет.
И мы смолкали лишь, как закрывались шторы
И на столбе, пред входом загорался свет.
Но время шло, и мы взрослели тоже.
И разъезжались из барака по домам,
Но в памяти оставили мы все же,
Ту гордость и любовь к своим отцам.
Я помню все: и радость, и обиды,
Что были позже в жизни у меня.
Все изменилось, как сменились виды,
Что открываются из нашего окна.
Уже нет Родины, которой мы гордились,
Её распяли в Пуще – «главари».
И «карликовые княжества» родились,
Где правят нувориши – до поры.
И снова кровь и войны, и раздоры,
Все на руку предателям, рвачам.
И к власти рвутся – проходимцы, воры,
Те, у которых принцип – все мое, не дам.
Для них трехцветный флаг милее, чем флаг алый,
Нужны короны им, двуглавые орлы.
Как при царе – порядок чтоб был старый,
Чтоб легче воровать они могли.
Им кроме денег – ничего не надо,
Зачем им Родина, измученный народ.
Для них ведь только то и свято,
Что в их карманы «зеленью» течет.
Народ стал нищий, Армия в загоне,
По городам толпою бродят алкаши.
А власти хорошо сидеть с бандитами в вагоне,
И в окна нам показывать шиши.
Зарплата на словах, на деле – обнищанье,
Заводы все стоят, и пенсий нет давно.
Правительство у нас щедро на обещанья:
Терпите Вы – мы выплатим Вам все.
Для нас реклама, жвачка да картинки,
Пустой живот с дыркой кошельки.
Для них – круизы, виллы, да их «рынки»,
Экспертов западных надежные полки.
Вот так, отец, все быстро изменилось,
Добром теперь назвали – зло.
Тебе и в страшном сне не снилось,
Что здесь, у нас, произошло.
Но все же верю я, остались
В народе силы для того,
Чтоб нечисть ту, что присосалась,
Волною гнева всю смело.
И возродится Совесть, Честь былая, Слава,
Распятой ныне, Родины моей.
И будет только у Народа право,
Распоряжаться жизнею своей.
Вернется вновь и гордость, и признанье,
Ко всем, кто, защитив нас – пал.
Для них дороже ведь нет званья:
Солдат – что Родину спасал!
Отец, я верю, что ты тоже можешь,
Сказать не хуже, то, что я сказал.
И верю я, что ты ещё поможешь
Не раз, как ты нам раньше помогал!
июнь 1997 год