Мы однажды дождемся рождения новой Вселенной,
Я тебе обещаю ее этим вечером хмурым,
Я предвижу закаты ее и восходы. Что не будет снегов там,
И черные птицы не сядут на верхушки деревьев во время закатов.
И клинка между нами не будет тоже.
Мы, скорее всего, слишком рано явились на землю,
В мир, прогнивший в основе своей и до дрожи холодный.
Слишком рано явились, в зеркалах отраженные тени,
Зеркала нас размножили, мы затерялись в эпохах.
Здесь искать, находить и терять обреченные,
Мы устремлялись друг к другу, разделенные чем-то извечно.
И клинок – между нами всегда.
Я запомнил далекий и канувший в прошлое вечер.
По ступеням бежал еще мальчик, немного сутулый,
Знал, что ждет его кто-то – впервые в израненной жизни.
За ступенью ступень он бежал. Прочь из мрака – в республики света.
Вот пролет оборвался, и мир вдруг тобой обернулся,
И к перилам в подъезде фигурой твоей прислонился.
Я обрел тебя вновь, зеркалами размноженный в яви,
И улыбке твоей, как иконе, подолгу молился.
Шли года, и дожди размывали неверную спутницу, память,
Только миг обретенья остался – в туннелях размноженных комнат.
Обещаю, пророчу тебе я явление нового мира.
Ты мне веришь? Я знаю, что веришь.
Я полон предчувствий. Долго думал, что сердце остыло,
Что небо просыпалось грохотом звездным.
О тебе вспоминал, как о сне, мне нашептанном лунной свирелью.
Возвращается сердце не музыкой, пьяной походкой,
Вновь твой профиль всплывает – затонувший в глубинах корабль.
Я горю, как и прежде, – тобой. Я боюсь потерять возвращенье
Лихорадки святой и боюсь, что рулады замолкнут.
Я пустыни боюсь. Ее выжгли холодные зори.
А еще я боюсь позабыть, что за вкус у любви,
Но сегодня я слился с любовью, и поэтому: верь,
Мир новый родится. Не поверишь –
Пустыня меня украдет. И тебя – туманом развеет.
Я боюсь, что твой образ померкнет, украденный времени вьюгой,
Что забуду мечты, как с тобою прожить я века собирался.
Мы теряем друг друга. Давно. И сегодня мне кажется, что непрестанно.
Мы давно потеряли друг друга.
Ты знаешь, боль не потеря приносит,
Осознанье скорей, кем мы стать не смогли.
Но сегодня я полон тобой. И бессильны коварные вьюги.
Ты же знаешь, над нами маячила тень Себастьяна Святого,
Кровоточили наши тела и под стрелами воском стекали.
Кровью розы сочились. И плавилось небо кармином.
Мы не вынесли стрел. Мы бежали. Куда, я не знаю.
Только бегство всегда обрывается пропастью тёмной,
Только чёрные птицы всегда забирают закатное небо.
Поплыву сквозь пространства на лодке я к новой Вселенной,
Там, на дне, будут звезды носиться в космической пене.
И завижу я берег далёкий, одетый в прозрачную дымку,
И твои очертания вновь перепутаю с эхом рассвета.
Будешь ждать ты меня, улыбаясь немного устало.
Зацелованы сны и рассветы раскрылись головками мака.
И я тотчас – из лодки. По волнам, что на звезды похожи.
И по лестницам вновь побежит тот улыбчивый мальчик,
И мгновение вновь зеркала всей Вселенной размножат,
И лицо, что в пролете казалось весны дуновеньем,
Обрету. И с тобою вовек не расстанусь.
Сколько ждать нам явления мира другого, не знаю. Но это не важно.
Там не будет ветров и скитаний. И солнце иное
Будет в небе светить. Я тебе его свет обещаю.
А пока – отпускаю тебя. Это лучше.
Ты хочешь. Я знаю. Прости.
Обретем мы однажды друг друга не в этой Вселенной,
Достается другим пусть. Не нам.
Все равно в ней мученьями пахнет,
Ураганы приносят тоску. А о счастье не знают в ней люди.
Мы не сможем в ней быть. Нам не нужно её.
Я тебя отпускаю.
Мы увидимся в новой Вселенной.
2013, 6-9 января